[170] Victory 1765 года постройки. Но англичане не успели допросить его — Христофилос оказался невольным свидетелем Трафальгарского сражения.
Художник Antoine Roux. Греческая полакка Bella Aurora на рейде Марселя, 1801
Греческие торговые моряки XVI–XIX веков по первой же необходимости становились и военными моряками. Вся акватория Средиземного моря была ареной деятельности пиратов, в основном берберийских. Историк Фотиадис пишет, что кроме навыков навигации и управления парусами, навыки рукопашного боя и стрельбы из стрелкового оружия, а также орудий стали столь же необходимыми, чтобы не потерять судно и груз и не оказаться рабом на берберийском берегу. Историк Фотиадис пишет, что «пираты, ставшие проклятием и анафемой[171], оказали огромную услугу нашему Отечеству. Без них наши корабли были бы невооружёнными, и наши моряки были бы без боевого опыта, а без флота не видать нам Свободы».
К началу греческой революции около 500 судов греческих судовладельцев имели на борту около 6000 небольших орудий до 6 фунтов. Экипажи насчитывали около 18 000 моряков, имевших колоссальный опыт войны на море. Подозрения и опасения османских властей, возросшие после Пелопоннесского восстания, привели к запрету строительства и владения греками судов, чья длина киля превышала 40 «пихес», что примерно соответствует 40 аршинам или 30 метрам. Однако взятки в империи были обычным делом, и греческие судовладельцы довольно часто превышали это ограничение. Но и самые большие греческие суда, не шли, ни в какое сравнение с османскими линейными кораблями и фрегатами, несшими от 50 до 80 орудий на борту, лишь личные качества греческих моряков сделали их достойными соперниками османского флота. Фотиадис пишет, что без этих судов греки ни в коем случае не смогли бы выстоять в своей восьмилетней войне против Османской империи.
Большинство морских центров, давших корабли и моряков греческому флоту в период Освободительной войны 1821–1829 годов, не были известны ни в античный, ни в византийский период. Четыре неизвестных или малоизвестных в предыдущие века островов: Идра, Спеце, Псара и Касос располагали к концу века 400 судами, чьё водоизмещение варьировало от 150 до 700 тонн.
Шхуна «Терпсихори» судовладельца Эммануил Томбазис, под флагом острова Идра, в 1819 году.
В XV веке на скалистом острове Идра нашло убежище, бежавшее от турецкого нашествия греческое население соседнего Пелопоннеса, среди которого были многочисленные православные арнауты[172]. Последние оставили заметный след в местном говоре островитян, который сохранялся до конца XIX века. Скудная земля не могла прокормить население, которое обратилось к морю. Со временем идриоты стали отличными моряками и кораблестроителями. Этапом подъёма Идры стал Кючук-Кайнарджийский мирный договор, позволивший судовладельцам острова нести русский флаг.
Английский географ и писатель Уильям Мартин Лик (1777–1860), посетивший Спеце и Идру в 1805 году, писал, что большинство судов этих островов ходили под русским флагом.
Другим фактором расцвета флота Идры стали не прекращающиеся Наполеоновские войны. Одновременно, корабли Идры начали, с 1803 года, пересекать Атлантику, доходя до Монтевидео! Некоторые жители Идры сами эмигрировали в Южную Америку, на постоянное место жительства. Несмотря на малочисленность эмигрантов, несколько идриотов оставили своё имя в истории Аргентины и аргентинского флота. В частности: братья Петрос и Михаил Спиру, а также Николаос Колманиатис Георгиу.
На острове Идра не было османскихчиновников, однако жители были обязаны поставлять ежегодно 250 моряков на османский флот.
В 1794 году остров имел население всего в 11 000 человек, а уже в 1813 году 22 000 жителей. К началу Освободительной войны в 1821 году, остров населяли 28 000 душ, из которых 10 000, практически всё мужское население, были моряками.
Бриг «Периклис» судовладельца Андреаса Хадзианаргиру в 1820 году.
Другим морским центром Греции стал остров Спеце. Около 1470 года, через десять лет после первой османской оккупации Пелопоннеса, несколько тысяч человек греческого населения перебрались на близлежащий остров Спеце. Среди них было также много и православных арнаутов.
В силу жизненных обстоятельств бывшим горцам пришлось стать моряками. Первые суда, построенные на островке, были водоизмещением до пятнадцати тонн. Со временем стали строиться суда водоизмещением до пятидесяти тонн и, осмелев, островитяне стали совершать рейсы в Смирну и Константинополь. Позже освоили морские маршруты в Гибралтар и во все порты Чёрного моря. Судовладельцы острова использовали четыре флага: греческий османский, русский и мальтийский. Было развито кооперативное владение судами, для снижения рисков которые могут возникнуть. Моряки не получали зарплату, а долю от доходов, что ставило их в зависимость от итогов рейса.
Упоминаемый ещё Гомером в Одиссее, скалистый островок Псара, в силу своих малых размеров и скудности земли именовался Псира или Псири, от греческого слова — вошь. Малонаселённый остров Псара был разрушен султаном Сулейманом II в 1522 году и через тридцать лет, в 1553 году, по свидетельству венецианцев на острове не было ни единой души. С 1643 года островок стал заселяться греками, не желавшими уживаться с мусульманами, в основном выходцами из нома Магнисия, Фессалия и острова Эвбея. Скудная природа выпестовала из жителей острова отважных моряков, чей морской промысел был на грани пиратства. Островом правил избранный Совет старейшин, в силу чего идриоты и специоты подтрунивали над псариотами, они мнили из себя древних афинян и именовали своё правление Булевтерий[173] Псар.
Первая Архипелагская экспедиция вызвала массовое участие псариотов в военных действиях на стороне российского флота, включая их участие в Чесменском бое. После Чесмы, псариоты вооружили 25 из 36 своих каиков[174], а затем, построили 45 парусно-гребных галиотов, на которых совершали рейды вплоть до побережья Леванта[175].
Одним из участников этих событий был Иоаннис Варвакис, храбро воевавший в Архипелагской экспедиции, ставший впоследствии русским дворянином. Оставаясь османским подданным, Варвакис стал боевым офицером российского флота, но он был еще и купец, хоть в его распоряжении пока только один корабль. В этих сложных условиях он принимает решение продолжить карьеру не на Чёрном море, где Российская империя только что получила крепости Керчь и Кинбурн, и где планировалось строительство флота. В Астрахани, где он организует заготовку и продажу чёрной икры, в том числе её экспорт в Европу! На своем астраханском корабле он ходил в Персию и даже выкупил там пленного.
В 1779 году Варвакис на своем галиоте вывозит из Решта в Астрахань имущество и личный состав российского консульства. Известен также своим участием в прокладке астраханского городского канала между реками Волга и Кутум, который по указу от 31 декабря 1817 года стал называться Варвациевским.
В 1780 году на аудиенции у Потемкина в Петербурге он получает задание участвовать в Персидской экспедиции графа Марка Ивановича Войновича. В 1789 году грек был принят «в вечное подданство Российской империи». Благодаря коммерческой жилке вскоре стал миллионером. Варваций предположительно поддерживал связи с греческой диаспорой, большая часть которой жила в южных и причерноморских землях империи, главным образом между Керчью и Таганрогом, однако документальных свидетельств этого не сохранилось.
Известно, что переговоры с городским обществом Таганрога о постройке храма Александра Невского в Греческом иерусалимском монастыре, того храма, в котором в 1825 году больше месяца стоял гроб с забальзамированным телом Александра I, Варваций начал в 1809 году, а в 1813 году он окончательно переехал в Таганрог.
Именно в это время на юге империи, возникли два взаимосвязанных общества. Одно из них — «Филомусон Этерия» действовало легально. Оно было основано графом Иоанном Каподистрией, заместителем министра иностранных дел. Другое общество тайное «Филики Этерия» — лидером, которого стал сын Валашского господаря генерал Александр Ипсиланти. Когда в марте 1822 года Ипсиланти поднял в Яссах восстание, ставшее импульсом греческой революции, Варваций — видный член Этериизакупил в Туле и отправил восставшим большую партию оружия. По-видимому, в 1823 году, то есть одновременно с Байроном, он нелегально перебрался в Грецию. На свои деньги он вооружил отряд повстанцев и вместе с ними участвовал в осаде Моденской крепости.
Больше года, до самой своей смерти накануне Рождества 1825 года Иоаннис Варвакис вновь жил и сражался на своей родине. На могиле Иоанниса Варвакиса в Афинах стоит величественный мраморный монумент. По сведениям Евгения Карновича[176]: «Во время своей жизни в России Варваци употребил на разные благотворительные дела до 1,5 млн. рублей. Вообще же он пожертвовал в России на общественную пользу до 3 500 000 рублей (63 тонны серебра или 3,6 миллиарда рублей на сегодняшний день) и 1 400 000 рублей (25,2 тонны серебра или 1,5 миллиардов рублей по современному курсу) предоставил в пользу Греции. Остальное свое имущество он завещал дочери, бывшей замужем за директором банка в Астрахани Ознобишиным, отцом русского стихотворца».
Многие псариоты, включая будущего адмирала революционного флота острова, Николиса Апостолиса, были участниками военных действий флотилии Ламброса Кацониса в период 1879–1790 годов. Факторами становления флота острова Псара также стали Наполеоновские войны, Кючук-Кайнарджийский мирный договор, давший судовладельцам Псара право нести российский флаг на своих кораблях, и борьба с берберийскими пиратами. К началу революции 1821 года этот островок, размерами всего 8х9 км, имел третий по размеру флот среди греческих островов, сразу после островов Идра и Спеце. Населяло его 6000 человек, все моряки, и их семьи. На острове не проживало ни одного турка.