25 января Картериа вошла в бухту Порто Драко, как тогда именовали главную акваторию сегодняшнего пирейского порта, открыла огонь по монастырю Святого Спиридона, где укрепились османы, и высадила десант. Но атаку десанта янычары отбили. «Картериа» повторила обстрел 26 января. Но генерал Кютахьи, не растерялся, подошёл с подкреплениями, и начал артиллерийский обстрел «Картерии», которая, маневрируя, села на мель. Пока Картериа снималась с мели, она получила несколько повреждений от вражеских ядер.
На следующий день, 27 января, Кютахьи с 2 тысячами пехоты и 600 кавалеристами направился к Каматеро. Черногорец Васос Мавровуниотис занял позиции у подножия горы и советовал Вурвахису последовать его примеру. Но Вурвахис, не беря в учёт, что из себя, представлял его отряд, решил принять бой на равнине. Одного мужества и опыта Вурвахиса было недостаточно для этого боя. Отразив атаку пехоты, с первой атакой кавалерии его разношёрстный отряд был разбит. По разным источникам греки потеряли в этом бою от 200 до 500 человек убитыми.
Раненый Вурвахис был взят в плен. Были предприняты попытки выкупить его, но Кютахьи дал приказ отрубить Вурвахису голову.
Ссылаясь на свою победу при Каматеро, генерал Кютахьи в очередной раз запросил сдачу Афинского Акрополя, который его войска никак не могли взять. Осаждённые указали на полуостров Кастеллу, все ещё находившуюся в греческих руках. 29 января почти вся армия Кютахьи обрушилась на Кастеллу. Гордон и баварец Эйдек переправились на корабли. Макрияннис отказался следовать за ними и вместе с героем Клисовы Сотиропулосом отбил три атаки османской армии. Город Кастелла осталась в греческих руках, но победа Кютахьи при Каматеро позволила ему продолжить осаду Афинского Акрополя.
Командуя «Картерией», англичанин на греческой службе Гастингс 24–25 января 1827 года принял участие в боях у Пирея (высадка десанта на полуостров Кастелла и обстрел турок в бухте Пирея).
3 марта капитан Миаулис, командуя фрегатом «Эллада», и при помощи «Картерии», под командованием Гастингса, захватили в Оропос в южном Эвбейском заливе два османских транспорта.
Портрет фрегата «Эллада» 1827 года. На фрегате развевается ранняя версия греческого флага. 1660 тонн, 180 х 45 футов, 48 ед. 24-фн орудий и 16 шт. 42-фн карронад.
В апреле 1827 года «Картериа», под командованием Гастингса, в составе малой флотилии приняла участие в обстреле города Волос, потопил три транспорта и, захватил еще пять судов. При выходе из залива Пагаситикос обнаружил в Трикери четыре османских корабля, под прикрытием береговых батарей. Гастингс, используя впервые в мировой военно-морской истории каленые ядра[255], сжёг их.
По этому поводу английский историк Финлей писал: «Гастингс совершил революцию в морской войне. Он также доказал, что греческие экипажи могут применять эти опасные снаряды с полной безопасностью»
Караискакис высаживается в Фалироне
Кохрейн и Черч прибыли на яхте «Unicorn» в Саламину 6 апреля. При первой же встрече с Караискакисом, Кохрейн переиграл его план о блокаде Кютахьи: «Не пристало, после стольких подвигов, смотреть грекам как Кютахья осаждает Афины». Ответ Караискакиса: «О подвигах всё правильно. Но если бы было разумно 5000 греков, с 60 только всадниками, сразится в чистом поле с многократными силами, у которых 2000 всадников, то мы бы давно это сделали. Или вы нам помогаете в осуществлении нашего плана, или не мешайте». Гордон напомнил, что Караискакис должен признать решения Конгресса и подчинится ему.
На следующий день Кохрейн держал речь перед войсками, представив знамя с древней Афинской совой: «Солдаты, атакуйте и освободите Афины. Тот, кто водрузит знамя на Акрополе, получит 1000 пиастров. 10 000 разделит отряд знаменосца». И далее: «Вскоре это знамя будет развеваться над Святой Софией».
«Греция находилась в опасности, а этот муж на словах воскрешал Византийскую империю и водружал греческий флаг над Святой Софией».
Караискакис видел сатанинскую игру англичан и написал письмо Черчу (которого он называл «капитан Голета», поскольку командующий ни разу не вышел на берег), что намерен покинуть лагерь и что Черчу следует возглавить армию. Это не входило в планы англичан, ведущих войско к неизбежному поражению. Черч уходит от ответа. 11 апреля он отдаёт приказ переправить на кораблях 2000 бойцов в Фалер, откуда они «внезапно» возьмут Афины. Караискакис возражает. Его упрекают в трусости, он передаёт Кокрейну, что греки привыкли видеть своих командиров впереди и получил от Кокрейна ответ: «Я не собираюсь погибать в Греции, умру в Англии».
12 апреля прибыли три посланца осаждённых в Акрополе но, как оказалось впоследствии, они представляли только Фавье, то есть сторонников сдачи Акрополя. С их помощью Кохрейн усилил давление на Караискакиса. На предложение последнего высадить отряд в Оропо, восточнее Афин, чтобы блокировать Кютахью, ответом Кохрейна было: «Мои корабли для того чтобы доставлять армию ближе к неприятелю, а не дальше». Между тем лагерь повстанцев возрос до 11 000 бойцов.
Караискакис всё же сумел добиться, чтобы флот вошёл в пирейскую гавань. 13 апреля Караискакис возглавил десант на пирейский полуостров, обойдя османов с правого фланга. Флот, возглавляемый фрегатом «Эллада», вошёл в гавань и открыл огонь. Десант Караискакиса пошёл в атаку. Одновременно атаковал Макрияннис с полуострова Кастелла. Десант Караискакиса и осаждённые защитники Кастеллы соединились. На всём пирейском побережье в руках османов остался только монастырь Святого Спиридона.
Запертые в монастыре албанцы отчаянно сопротивлялись. Кохрейн настаивал на лобовой атаке. Караискакис ответил, что не будет губить бойцов, албанцы без воды через день сдадутся. 15 апреля албанцы известили, что оставят монастырь, с условием, что уйдут при оружии. Албанцы поклялись, что более не будут воевать против греков и попросили заложниками Кицоса Тзавеласа и Костаса Боцариса. Боцарис отказался. Как человек Маврокордато, он, вероятно, знал, что что-то готовится. Караискакис предложил себя. 16 апреля триста албанцев вышли из монастыря, направляясь к албанским позициям. Впереди шли их командиры, сопровождаемые Караискакисом и Тзавеласом. Когда голова колонны находилась в трехстах шагах от османских позиций, произошёл инцидент, когда какой-то грек пытался отнять у албанца оружие. Инцидент перешёл в бой. Военачальники Караискакис и Тзавелас безуспешно пытались остановить резню, но из 300 албанцев в живых осталось только 70, из тех, что были в голове колонны. Погибли и десять греков. Но если кто-то надеялся, что в этой переделке погибнет и Караискакис, то албанцы не тронули заложников, зная, что Караискакис не нарушал данного слова. Караискакис был разъярён, его с трудом уговорили не оставлять лагерь.
17 апреля Караискакис получил письмо за подписью Черча, смысл которого заключался в том, что позор Святого Спиридона можно было смыть только атакой на Афины. Казуистика письма выдавала его автора — Маврокордато, который находился на борту голета Черча.
Караискакис сдался, но в план Кокрейна внёс поправки. Наступление десанта из Фалера должно было только отвлечь силы османов. Основное наступление предполагалось произвести через древнюю оливковую рощу, к западу от Акрополя, где турки не могли использовать свою кавалерию. Третья вспомогательная колонна, между двумя первыми, должна была, направится к Акрополю от побережья (нынешнего) Нового Фалера. Караискакис запросил боеприпасы и сапёрный инструмент, чтобы можно было окопаться в чистом поле. Десант на Фалер начал было садиться на корабли, когда Караискакис отменил посадку, обнаружив, что снабженец англичанина Черча, итальянец Поро, доставил только семь десятков лопат и совсем не доставил боеприпасов и продовольствия. Высадка была перенесена на следующий день.
Утром 22 апреля Караискакис получил восемь ящиков боеприпасов, всего на пару часов боя и, убедившись в сатанинской игре англичан, которая проявлялась еще тогда, дал команду выбросить их в море. Ящики, к сожалению, не выбросили, впоследствии оказалось, что порох там был испорчен. Караискакис не спал в своей палатке, постоянно выкрикивая что-то в адрес командующего. Неожиданно началась перестрелка в тогдашних плавнях Нового Фалера. Здесь позиции держали островитяне, под командованием английского полковника Дэвида Укварта[256], родственника Кокрейна. До сих пор не получены ответы на два вопроса: Во-первых, почему в этот день англичане специально напоили солдат. Во-вторых, почему Дэвид Укварт и его офицеры не остановили подвыпивших бойцов от несанкционированного боя.
Пьяная стычка переросла в бой. Османские подкрепления бросились в атаку. Островитяне бросился спасать Никитаса Стамателопулоса, но после его ранения греки отступили. Верхом на коне, прибыл Караискакис и с немногочисленной кавалерией гнал османов к устью реки Кифисос. Здесь Караискакис был тяжело ранен в живот. Греки отступили в образцовом порядке, так как это было их спасение. Караискакис сошёл с коня и, обращаясь к Тзавеласу, сказал: «Об одном прошу тебя, не подпускай ко мне врачазападноевропейца». То есть опасения в возможность того, что его могли отравить, были уже тогда.
Караискакиса подняли на борт голета «Спартанец». Здесь его навестили два его соратника, которым он сказал получившие в дальнейшем огласку слова: «Я знаю виновника, если выживу, отомстим». Греческий историк Фотиадис пишет: «Заговор, привёдший к убийству Караискакиса, был исполнен в лучших традициях Британской империи. Считаю главными лицами этого заговора Кокрейна и его приспешников Маврокордато и Черча». Караискакис умер утром 23 апреля 1827 года, и был похоронен на острове Саламин.
Когда османы узнали о смерти Караискакиса, то в их лагере начались ликования и стрельба. Американский филэллин Хоув, врач и в дальнейшем историк, писал: «Самую большую честь ему оказали османы, которые своими ликованиями и залпами выражали своё счастье о смерти того, кого они боялись более чем всех филэллинов в погонах, что противостояли им».