Глава 17. Развитие демократии от Клисфена до Перикла
§ 1. Реформы Клисфена
Самым важным из всех преобразований Клисфена было новое политическое деление государства. Солоновская реформа не коснулась древнего, освященного религией деления на 4 филы, члены которых связаны были в своих отношениях к государству древними преданиями фил, которые заставляли население тяготеть к знатным и богатым фамилиям, стоявшим во главе родов, постоянно находиться под их влиянием, и таким образом во многих отношениях тормозили развитие гражданской жизни, тем более что афинскими гражданами могли быть только лица, принадлежавшие к филам по праву рождения или усыновления, и этим был закрыт доступ новых членов в гражданскую общину. Поэтому Клисфен ввел новое топографическое деление Аттики на демы, общее число которых в эпоху Клисфена с точностью неизвестно (см. гл. 14). Название δηµοι и прежде принадлежало местечкам или околоткам Аттики, но со времени Клисфена они получили значение отдельных политических единиц. Соседство по месту жительства, вследствие сходства в образе жизни и занятий, общности интересов и частых сношений, естественным образом сплачивает население страны в отдельные группы, члены которых сочувствуют друг другу гораздо более, чем жителям другого околотка. Такою группою в Аттике и был δηµος, состоявший из одного или нескольких местечек и деревень с принадлежавшими к ним землями и с населением, имевшим в них оседлость (таким образом, дем приблизительно соответствовал нашей волости). Город Афины также был подразделен на демы и, таким образом, не имел одного общего городского хозяйства и управления. К каждому дему были приписаны те граждане, которые при введении нового деления имели в нем оседлость (без различия происхождения и сословия), и при этом приписаны раз навсегда и потомственно, так что если впоследствии какой-нибудь гражданин менял место жительства, то он все-таки продолжал числиться в том деме, к которому был приписан первоначально. Это прикрепление к дему видно, между прочим, в официальном обозначении гражданина, которое со времени Клисфена состояло из имени и отчества данного лица и названия (в форме прилагательного или наречия) дема, в списках которого оно числилось, например, Θουκυδιδης Ολορου Αλιµουσιος, ∆ηµοσθενης ∆ηµοσθενους Παιανιευς, Σωκρατης Σωφρονισκου Αλωπεκηθεν. Граждане, приписанные к каждому дему, были все равны между собой и имели в деме некоторые особые права, не принадлежавшие гражданам других демов. Демы управлялись самостоятельно (посредством собраний и должностных лиц) во всем, что касалось их местных интересов и нужд, но были подчинены центральному правительству в тех случаях, где дело касалось общегосударственных интересов. Они заменили собой прежние навкрарии, которые, вероятно, были совсем уничтожены. Каждый дем был поставлен под покровительство особого божества или героя и назывался обыкновенно по имени поселения, служившего его центром. В нескольких случаях названия демов совпадали с названиями родов (Лакиады, Скамбониды и пр.); это объясняется тем, что некоторые из аттических местечек первоначально были населены членами одного рода. Но новое деление на демы было произведено совершенно независимо от родовых отношений граждан, так что члены одного рода могли принадлежать и к разным демам.
Таким образом, демы стали основными административными единицами в Аттике. Но их значительное число делало неудобными непосредственные сношения с ними центрального правительства и распределение между ними государственных повинностей, а с другой стороны, отдельные демы или группы нескольких соседних демов могли быть склонны судить о государственных делах с точки зрения своих местных интересов и нужд, и таким образом явилась бы возможность существования местных партий, подобных прежним педиеям, паралиям и диакриям, то для устранения этих неудобств Клисфен установил более сложные политические единицы в числе 10, для которых удержал существовавшее уже название φυλαι. Но эти новые филы не имели ничего общего с прежними родовыми и были основаны на территориальном принципе. Каждая из них состояла из трех триттий (τριττυς), представлявших собою группы демов, по всей вероятности, с приблизительно равным населением. Распределение триттий по филам было устроено так, что одна триттия каждой филы лежала в ближайшем соседстве Афин и отчасти в самом городе, другая – в приморской области, обнимавшей побережную полосу от границ Мегариды до пограничной с Беотией Оропии (за исключением части берега от Эгалея до Гиметта, причисленной к пригородной территории), и третья – в северной, гористой части Аттики. Таким образом была устранена на будущее время возможность возникновения местных партий, так как ни в одной филе не могло быть местных интересов, и были уравновешены все вообще жизненные условия новых фил: каждая из них обладала и частью городской и пригородной территории, и частью побережья, и частью более бедной северной полосы Аттики. Новые филы были поставлены под покровительство древних аттических героев и названы их именами: Ερεχθηις, Αιγηις, Πανδιονις, Λεοντις, Ακαµαντις, Οινηις, Κεκροπις, Ιπποθοωντις, Αιαντις и Αντιοχις. (Статуи героев-эпонимов фил были поставлены в Афинах на площади около пританея; подле них выставлялись все объявления, относящиеся к государственным делам.) Граждане соединялись по филам для участия в государственной власти и вообще в политической жизни: так, по филам распределялись государственные должности, военная служба и пр. Прежние четыре филы, как учреждение исконное, освященное религией и прочно укоренившееся в народе, как кажется, не были формально отменены, но, будучи лишены всякого политического значения, не имели уже никакого влияния в государстве; только фратрии и роды сохранили значение для права гражданства и семейного права. Устранив таким образом препятствия к допущению новых членов в гражданскую общину, Клисфен принял в число граждан многих метеков, т. е. живших в Аттике иностранцев, не имевших прав гражданства, и даже отпущенных на волю рабов (Арист. Пол. III, 1, 10); введение этого нового элемента, чуждого старинным преданиям и воззрениям родовых граждан и жившего преимущественно торговлей и ремеслами, значительно укрепило демократическую партию и ослабило силы приверженцев аристократии.
Остальные реформы Клисфена стоят в связи с учреждением 10 фил. Так, в члены совета стали избираться ежегодно по 50 человек из каждой новой филы, вместо прежнего порядка избрания по 100 человек из 4 фил, так что число членов совета увеличилось на 100 человек и, стало быть, демократический элемент в нем усилился, и большее число граждан стало принимать участие в управлении. Совет был разделен по отдельным филам на комиссии, из которых каждая в составе 50 человек в течение известного периода времени (от 34 до 39 дней), по определенной жребием очереди, имела представительство и занималась текущими делами; члены комиссии носили имя πρυτανεις, административный период времени – πρυτανεια. Из среды пританов ежедневно избираем был один эпистат (επιστατης), который председательствовал в совете и народном собрании, а следовательно, был как бы президентом всей республики. Председательство в совете и народном собрании, а также ключи от храмов Акрополя, в которых хранились государственная казна и архив и государственная печать, перешли к эпистату от архонта-эпонима, власть которого, так же как и прочих архонтов, подверглась ограничению. Впоследствии почти все военные, финансовые и полицейские должности исполнялись в Афинах коллегиями, состоявшими из 10 членов; это постоянно повторяющееся число, без сомнения, стоит в связи с числом учрежденных Клисфеном фил; но время учреждения большинства коллегий неизвестно с достоверностью. Самому Клисфену можно с уверенностью приписать только учреждение коллегии 10 приемщиков (αποδεκται) для заведования государственной казной; с его же времени, по всей вероятности, ведет свое начало коллегия 10 стратегов[65], к которой перешло от полемарха заведование военными делами и предводительство войсками; сначала, впрочем, за полемархом оставлено было председательство в совете стратегов и командование войсками наравне с ними, но после Марафонской битвы полемарх уже не был командующим.
Было увеличено Клисфеном и значение народного собрания, которое стало собираться гораздо чаще, чем прежде, и получило значительно большее влияние на государственные дела.
Что касается способа замещения должностей, то «Афинская полития» Аристотеля (гл. 22) сообщает, что в 487 г. впервые после тирании снова были выбраны жребием 9 архонтов из выбранных филами 500 кандидатов. Из этого обыкновенно выводят, что Писистратиды уничтожили Солоновский способ жеребьевки заранее избранных кандидатов и ввели простые выборы (что, конечно, гораздо более соответствовало общему духу их правления) и что этот способ не был затронут Клисфеном. Это весьма вероятно, если вспомним, что и сам Клисфен и его политический соперник Исагор возвысились благодаря поддержке партий. Но по словам Геродота (VII, 109), в год Марафонской битвы архонты были уже избраны по жребию. Последние, однако, по-прежнему были выбираемы только из класса пентакосиомедимнов, следовательно, из людей зажиточных и более образованных.
Своими реформами Клисфен сделал народ совершенно независимым от аристократов; но демократии могла грозить опасность от сильных еще в то время приверженцев Писистратидов, которые разными происками могли добиться тирании. Для обеспечения народа от опасности со стороны предприимчивых честолюбцев Клисфен учредил суд черепков (οστρακισµος), посредством которого народное собрание могло приговаривать к изгнанию всякого гражданина, который приобретал слишком большое влияние и мог угрожать опасностью существующему государственному порядку[66]. Но первое применение закона об остракизме произошло, по Аристотелю, в 488 г., когда был изгнан родственник Писистратидов Гиппарх, сын Харма. В ближайшие годы изгоняли других их приверженцев. Вскоре, однако, стали применять остракизм при борьбе политических партий как средство придания решительного перевеса той из них, которая в данную минуту пользовалась сочувствием большинства, и ослабления другой посредством временного устранения ее предводителя; если два или несколько влиятельнейших лиц являлись представителями различных партий и своими несогласиями задерживали правильное течение государственных дел, то народ удалял посредством остракизма того из них, политика которого казалась непригодною при данных обстоятельствах. Так, например, перед походом Ксеркса на Грецию Аристид и Фемистокл были в Афинах представителями противных политических партий. Зная эгоистические замыслы своего противника, Аристид восставал иногда и против таких его предложений, которые действительно клонились к благу народа. Ввиду предстоящей войны с персами Фемистокл убеждал афинян усилить флот, в котором он видел лучшее средство спасения от грозных врагов, а Аристид настаивал на увеличении сухопутного войска. Народ принял политику Фемистокла – и Аристид был изгнан остракизмом, не потому, чтобы он стремился к тирании (и не за справедливость свою, как рассказывается в анекдотах), а потому, что его политические убеждения шли вразрез с воззрениями сильнейшей партии, предводимой Фемистоклом, и что Аристид, оставаясь в городе, мог мешать осуществлению его планов. Битва при Саламине доказала справедливость выбора народа между этими двумя лицами. Но после отражения страшного врага, когда обстоятельства изменились, Фемистокл в свою очередь подвергся остракизму[67].
Голосование при остракизме производилось тайно, и каждый гражданин мог писать на своем черепке чье угодно имя. Присутствуя на народном собрании и слыша споры предводителей партии, каждый легко мог видеть, кто из них вреден для государственного порядка, и написать на черепке имя того деятеля, политике которого он не сочувствовал. О процедуре и последствиях остракизма см. ниже в разд. III, гл. 21, § 2.
Аристократическая партия с Исагором во главе всеми мерами противилась реформам Клисфена и призвала на помощь царя спартанского Клеомена, известного противника демократии. Клеомен с войском явился к Афинам, требуя изгнания Алкмеонидов (следовательно, и Клисфена), как несших на себе бремя проклятия богов. Клисфен, не имея достаточно сил для борьбы, должен был удалиться из Афин. Но вскоре, когда Исагор и Клеомен, упразднив совет 500 и осудив на изгнание 700 наиболее влиятельных демократов с семействами, задумали установить олигархическое правление из 300 членов с Исагором во главе, народ под предводительством членов упраздненного совета восстал, осадил Акрополь, в котором заперлись спартанцы и олигархи, и принудил их сдаться на капитуляцию, даровав спартанцам свободный выход из Аттики. Исагору удалось спастись, а его приверженцы подверглись казни. Клисфен и изгнанные демократы возвратились в Афины. Клеомен после того снова предпринял было поход в Аттику, но пелопоннесские союзники Спарты отказались поддерживать его, и таким образом, его замыслы не осуществились. Для Афин, освобожденных и от власти тиранов, и от неприятельских вторжений, наступила пора мирного внутреннего развития, которое вскоре было, однако, прервано на время тяжкой борьбой за свободу с грозными полчищами персов.
§ 2. Реформы Аристида, Эфиальта и Перикла
Дальнейшее развитие демократии в Афинах последовало за персидскими войнами, которые показали, как быстро расцвели юные силы афинского народа, не стесняемые больше насильственными ограничениями личной свободы. Непосредственно после войн, по словам Аристотеля (Афин. пол. 23), опять получил руководящее значение в государстве совет Ареопага, потому что в минуты опасности он оказался на высоте своего положения и оказал гражданам и нравственную, и материальную поддержку. Из отдельных же лиц выдающимся значением в государстве стали пользоваться Фемистокл и Аристид.
Еще до Ксерксова похода Фемистокл, видя необходимость усилить афинский флот для предстоящей борьбы, убедил сограждан употребить на сооружение военных кораблей доходы, получавшиеся с Лаврийских серебряных рудников и до тех пор делившиеся между гражданами. Снаряжение кораблей возложено было, в качестве натуральной повинности (литургии), на всех зажиточнейших граждан, причем уже не делалось различия между землевладельцами и предпринимателями (и таким образом положено было начало уравнению недвижимой собственности с движимою в отношении к правам и обязанностям граждан). Военной и торговой гаванью Афин вместо Фалерской была сделана более удобная Пирейская, которая была защищена стенами и мало-помалу снабжена всем необходимым для постройки и снаряжения кораблей. Таким образом Афины из державы по преимуществу земледельческой, стесненной узкими пределами территории, превратились в морскую, и для их торговых сношений и политического влияния открылся широкий простор. Матросы и гребцы для флота набирались главным образом из многочисленного класса фетов, который таким образом наравне с прочими принял участие в защите отечества и за это имел право рассчитывать на увеличение своих политических прав. С другой стороны, во время войн жители Аттики, при двукратном разорении ее персами (480 и 479 г.), понесли значительные потери, многие лишились всего своего состояния и должны были перейти в низшие классы. Но так как было бы вопиющей несправедливостью уменьшать права граждан за то, что они были разорены врагами, то, естественно, ценз для занятия некоторых почетных должностей должен был понизиться. Плутарх приписывает Аристиду закон о допущении к должности архонтов всех граждан (причем, однако, под словом αρχοντες у него могут пониматься и все вообще чиновники). По Аристотелю (Аф. пол. 26), лишь в 457/6 г. впервые стал архонтом зевгит. Из этого обоснованно заключают, что на класс всадников право избираться в архонты было распространено ранее и, может быть, именно при Аристиде. Что касается фетов, то, собственно говоря, достоверно неизвестно, имели ли они не только при Аристиде, но и позже право занимать должности, а одно место Аристотеля (Аф. пол. 7), по-видимому, даже заставляет думать об этом отрицательно. Аристиду же принадлежит организация финансовых средств Первого Афинского морского союза, о котором мы скажем ниже, в отд. IV.
По смерти Аристида (около 467 г.) большим политическим влиянием стал пользоваться знаменитый Перикл, сначала, впрочем, разделявший это влияние с Эфиальтом и многими умными и способными соперниками (Кимоном, Толмидом, Фукидидом (не историком), Миронидом, Леократом). Для окончательного учреждения демократической свободы Перикл и Эфиальт считали необходимым устранить последнюю помеху ей, представляемую Ареопагом, который продолжал пользоваться высоким значением как блюститель законов и нравственности граждан и иногда в значительной степени стеснял свободу решений народного собрания, тем более что сам он был учреждением строго аристократического и консервативного характера. Эфиальт предложил изъять из ведения Ареопага большинство важнейших дел, оставив ему только немногие. С тех пор деятельность Ареопага была значительно ограничена, хотя неизвестно с точностью, до какой степени, так как авторы говорят весьма кратко о реформе Эфиальта[68]. Все показания их сводятся к тому, что он отнял у Ареопага политическое значение и в значительной степени судебное, оставив в его ведении только дела о предумышленных убийствах, поджогах и отравлениях. Вся судебная власть передана была в руки народного суда присяжных (гелиастов), который получил правильную организацию. За архонтами и другими сановниками, имевшими судебную власть, осталось председательство в судах присяжных, производство предварительного следствия и в некоторых делах суммарное судопроизводство. Вновь учрежденная коллегия стражей закона (νοµοφυλακες) из 7 членов должна была наблюдать за тем, чтобы в решениях совета и народного собрания и в деятельности должностных лиц не было ничего противозаконного.
Для того, чтобы доставить возможность участия в народном суде и беднейшим гражданам, поглощенным заботами о насущном хлебе, а также дать государству основание привлекать их к более долговременному участию в походах, Перикл ввел раздачу жалованья гражданам за судебную и военную службу (потом установлено было жалованье и совету). Многие древние и новые авторы порицают Перикла за установление жалованья, но сделанное Периклом нововведение естественным образом вытекало из того принципа, что государственные доходы составляют собственность господствующего народа, который обязательно должен быть вознаграждаем из них за свои труды для общественного блага, сопряженные с потерею времени и материальных средств, так как иначе деятельное участие в правительственной власти могли бы принимать только зажиточнейшие граждане и таким образом в демократии совершился бы поворот назад. Самые раздачи при Перикле далеко не достигали тех широких размеров, до которых они дошли впоследствии, в IV веке.
В последние 15 лет своей жизни (444–429) Перикл, одолев всех своих противников, неограниченно управлял афинянами. Его власть над народом основывалась на гениальном уме и высоких нравственных качествах, которые производили такое чарующее влияние на свободный демос, что он во всем повиновался голосу правителя, уверенный, что его мысли всегда направлены ко благу отечества. Занимая ежегодно лишь должность стратега, Перикл управлял народом по своей воле, подобно монарху, так что народное правление было только кажущимся[69]. Он умел поддержать свое достоинство и обаяние, никогда, однако, не унижая себя до лести толпе, сдерживая в разумных границах ее страсти и капризы, а иногда даже силою заставляя строптивых поступать так, как ему казалось лучшим. Он держал себя величественно, отказывался от приглашений на пиры и только в редких случаях сам вступал на ораторскую кафедру; но тогда его речь была до такой степени увлекательна, что его прозвали Зевсом Олимпийским и говорили, что «само Убеждение восседает на его устах»; все слова его казались слушателям вполне согласными с их собственными воззрениями даже тогда, когда он настойчиво проводил что-либо противное желаниям народа.
Меры Перикла были плодом строго обдуманной политики и составляли одно стройное, гармоническое целое, так что отдельные мероприятия взаимно дополняли и поясняли друг друга. Он желал видеть свое отечество первым государством в Греции и с этой целью старался всеми средствами увеличить и упрочить его внешнее могущество; однако он удерживал афинян от излишнего стремления расширить свою власть, если видел, что обеспечить ее не хватило бы сил. Он старался по возможности поддерживать мир со Спартою, нисколько, однако, ей не уступая и не допуская ее вмешательства в афинские дела; впоследствии же, видя, что мир непрочен и борьба рано или поздно неминуема, он принял все меры для деятельного приготовления к ней. Заключенный в 449 г. мир с Персией также был поддерживаем благодаря его стараниям. Приобретенную уже афинянами власть в различных местностях вне собственно Греции Перикл старался упрочить посредством постройки крепостей, колоний (Амфиполь во Фракии, Фурии в Италии) и устройства клерухий.
Увеличение и обеспечение афинского господства на море было целью постоянных стремлений Перикла; в противоположность своим соперникам, он не желал господства на материке и готов был жертвовать им, если видел, что его трудно удержать, лишь бы только иметь гегемонию на море, которую он, однако, старался укрепить по возможности кроткими мерами, не прибегая к насильственным. Относительно союзнических взносов, превратившихся в обязательную дань (φορος), он держался того принципа, что афиняне имеют право распоряжаться ею безотчетно, как своею собственностью, пока исполняют свои обязанности относительно союзников и защищают их от внешних врагов. А так как афинское государство было достаточно снабжено средствами для внешней обороны и наступательных действий, то он считал вполне целесообразным употреблять накопившиеся богатства на укрепление благосостояния, блеска и прочной славы Афин. Великолепные здания и статуи (Парфенон со статуею Афины, Пропилеи, Одеон, храм Деметры в Элевсине, пирейские постройки), воздвигнутые при нем главным образом на сбереженные в государственной казне деньги союзников, заставляли греков и иностранцев восхищаться Афинами, а постройка и украшение их давали занятия и средства к существованию тысячам людей и служили могучими двигателями развития изящных искусств.
Одним словом, в век Перикла Афины находились в апогее своего могущества и процветания, и их демократическая конституция достигла полного развития, а с тех пор, как смерть унесла в лице Перикла нового Атланта, державшего на своих плечах все государственное здание афинское, оно стало постепенно расшатываться и клониться к падению.