Они остановились в Фивах, в городе к северо-западу от Афин, за пределами зоны влияния Микен. Амфитрион стал самым главным генералом города, хотя это мало что значило, потому что армия Фив была не грознее охраны торгового центра.
Алкмена не подпускала к себе супруга. Да, они были женаты, но этот осел убил ее отца и вынудил их стать изгнанниками.
– Никаких детей, – отрезала Алкмена. – Это понизит показатели IQ всей греческой цивилизации.
– Я докажу, что достоин тебя! – обещал Амфитрион. – Что мне сделать?
Алкмена задумалась.
– Отправляйся и захвати парочку городов. Покажи, что ты хороший лидер. Можешь начать с уничтожения Тафийских островов. Мои братья несколько лет назад напали на них и были разбиты. Отомсти за них.
Амфитрион потерял нить разговора уже после первых слов супруги.
– Что?
Алкмена указала пальцем:
– Тафийские острова. Убить!
– Понял.
Амфитрион ушел со своей армией и пережил несколько приключений, в которые я не буду вдаваться. Среди них была лиса, которую невозможно было поймать, чувак с длинными светлыми волосами, которого невозможно было убить, а также много крови, увечий и грабежей. Сами знаете, более-менее рутинные выходные в Древней Греции.
Амфитрион убивал людей и крушил все на своем пути, пока не посчитал, что уже достоин Алкмены, после чего повернул армию назад в Фивы. Ему не терпелось оказаться дома и провести наконец медовый месяц. Они были женаты уже больше года, но еще ни разу даже не поцеловались.
К несчастью для него, кое-кому тоже хотелось вкусить радостей медового месяца с его женой. Наш старый приятель Зевс, бог неба и симпатичных сеньорит, уже какое-то время наблюдал за Алкменой, и ему нравилось, что он видел.
Зевс обещал Гере (в тридцатый раз), что больше не свяжется со смертной. Разумеется, он не собирался держать обещание, но и действовать в открытую в случае с Алкменой тоже не стал. Он подумал, что проще всего будет предстать перед ней в образе ее супруга. Зевс превратился в клон Амфитриона и полетел в Фивы.
– Дорогая, я дома! – объявил он.
Алкмена вышла в зал.
– Что ты здесь делаешь? Твои посланцы сказали, что ты все еще со своей армией. Я не ждала тебя еще три дня.
«Три дня? – подумал Зевс. – Отлично!»
– Я вернулся раньше! – сказал он. – Давай праздновать!
Зевс заказал пиццу, открыл бутылку шампанского и включил что-то из Джастина Тимберлейка. Поначалу Алкмена держалась настороженно. Муж не казался таким идиотом, каким был раньше. Но она была вынуждена признать, что его новая версия ей по душе. Может, он действительно чему-то научился за время своих странствий?
Они провели чудесную романтическую ночь вместе. Настолько чудесную, что в какой-то момент Зевс попросил его простить, уединился с мобильным в уборной и отправил сообщение Гелиосу, богу солнца: «Брат, возьми пару дней выходных. Мне нужно, чтобы ночь продолжалась!»
Гелиос написал в ответ: Ты с Алкменой?
Зевс: Да.
Гелиос: ОМГ! Она классная.
Зевс: Ага!
Гелиос оставил свою солнечную колесницу в гараже на следующие семьдесят два часа. К тому моменту когда рассвет наконец наступил, Алкмена страдала от страшного недосыпа и передоза Джастином Тимберлейком.
Зевс поцеловал ее утром.
– Что ж, было здорово, малыш! Я должен идти. Мне нужно проверить… армию.
И он вышел из дома.
Десятью минутами позже в ту же дверь зашел настоящий Амфитрион.
– Дорогая, я дома!
Алкмена подняла на него мутный взгляд.
– Так быстро? Ты что-то забыл?
Амфитрион надеялся на более теплый прием.
– Э-эм… нет. Я просто только что вернулся домой с войны. Мы можем… отпраздновать это?
– Ты шутишь? Ты вернулся домой вчера! Мы всю ночь провели вместе!
Амфитрион не был гением, но даже он понял, что здесь что-то не так. Они с Алкменой отправились к местному жрецу, который на чем-то там погадал и определил, что первым Амфитрионом был на самом деле Зевс.
Римские рассказчики посчитали эту ошибку узнавания умопомрачительно смешной и написали целые комедии по мотивам. Только представьте это действо. Алкмена поворачивается к зрителям: «ЭТО БЫЛ НЕ МОЙ МУЖ? ОЙ!» – и целые ряды мужиков в тогах падали на пол от смеха.
Как бы то ни было, Амфитрион мало что мог сделать в этой ситуации. Они с Алкменой справили свой медовый месяц. Ко второму триместру беременности Алкмена уже знала, как это иногда случается с будущими мамочками, что у нее будет двойня. Что-то ей подсказывало, что один малыш был от Зевса, а другой – от Амфитриона. И еще, что малыш Зевса принесет ей кучу неприятностей.
Тем временем в Микенах кузен Сфенел не оставлял попыток стать верховным правителем. Он думал, что взойдет на престол сразу же, как только изгонит Амфитриона, но Сфенел никому не нравился. Он был жестоким и трусливым. Кроме того, у него было неблагозвучное имя. Знать отказывалась его поддерживать. Подданные насмехались. Сфенел попробовал решить вопрос всеобщим голосованием, но проиграл двум другим кандидатам: Микки Маусу и городскому коту Пушистику.
У Сфенела была единственная радость: его жена Никиппа готовилась родить их первенца. Если на свет появится мальчик, он станет старшим сыном старшего потомка Персея (не считая Амфитриона, конечно же), а значит, трон ему обеспечен, даже если Сфенел так на него и не сядет.
На Олимпе Гера размышляла приблизительно о том же. Она узнала об интрижке Зевса с Алкменой, но, вместо того чтобы закатить скандал, она решила действовать хладнокровно и исподтишка.
– Зевс наверняка хочет, чтобы этот незаконнорожденный отпрыск Алкмены стал царем Микен, – пробурчала она себе под нос. – Что ж, этого не будет.
Следующей ночью она расстаралась, чтобы привести Зевса в хорошее расположение духа. Она поставила его любимый альбом Тимберлейка, приготовила его любимое блюдо – блинчики из амброзии с соусом из амброзии и соте из амброзии. Массируя ему плечи, она шепнула ему на ухо:
– Мой медовый кексик?
– Хм? – Зевс блаженно щурился.
– Ты не мог бы пойти ради меня на крошечную божественную уступку?
– Божественную уступку… в чем?
Она сунула ему в рот клубнику в амброзии.
– Ой, я просто подумала, царство Микены заслуживает мира и процветания. Ты так не думаешь?
– М-мх-хм, – Зевс проглотил клубнику.
– Что, если ты решишь, что следующий рожденный потомок Персея и станет верховным правителем? Разве всем от этого не станет проще?
Зевс подавил улыбку. Ему было известно, что Алкмена должна была родить с минуты на минуту. А ребенку Сфенела до появления на свет была еще минимум неделя. Он не знал лишь одного: что Гера тоже была в курсе.
– Да, конечно, милая. Никаких проблем!
Той же ночью оракулы по всем Микенам объявили последнюю новость от Зевса: следующий рожденный потомок Персея мужского пола станет верховным правителем! И нет, на всеобщем голосовании больше нельзя будет ставить галочку напротив Пушистика.
После ужина Гера поспешила на землю, где ее дочь Илифия, богиня-родовспомогательница, только что пришла в дом Алкмены.
– Стой! – закричала Гера. – Не позволяй Алкмене рожать!
Илифия, прижимая к себе медицинскую сумку, попятилась.
– Но у нее уже начались схватки. Ты ведь помнишь, как это больно?
– Мне без разницы! – отрезала Гера. – Она не может родить – по крайней мере, пока не родится сын Сфенела.
– Но он у меня в планах не раньше следующей недели.
– Просто полетели со мной в Тиринф. ЖИВО!
Илифия привыкла к трудностям рождения. Но к трудностям от Геры? Не очень. Оставив Алкмену в постели, стонущую, потеющую и сыплющую проклятьями, две богини унеслись в Тиринф.
Оказавшись на месте, Илифия взмахнула своей волшебной подушкой от «Lamaze» – и у жены Сфенела Никиппы немедленно начались схватки. БУМ! Пять минут спустя она уже держала новорожденного сына в руках. Скорейшие роды в истории.
Они назвали малыша Еврисфеем, потому что это было наиболее труднопроизносимое имя, которое они успели придумать за столь короткий срок. Он бесспорно стал первым в новом поколении потомков Персея, так что этот малыш был немедленно объявлен верховным правителем, хотя было нелегко найти тиару, подходящую под размеры головы новорожденного.
Что касается Алкмены, Гера бы с удовольствием оставила ее мучиться схватками навеки. Такая уж сердечная она была дама. Но Илифия пожалела женщину, и как только Гера завершила свою миссию по определению верховного правителя, Илифия помогла Алкмене легко разродиться.
Первым родился Геркулес (хотя тогда все еще звали его Ал), вторым – его брат Ификл.
Гордый папа Амфитрион взглянул на новорожденных и немедленно ощутил стойкую любовь к обоим, хотя Алкмена и предупредила его заранее, что один из детей, скорее всего, был сыном Зевса.
«Кто из них мой, а кто – Зевса?» – подумал он.
Ификл заплакал. Ал/Геркулес размял новорожденные мускулы и шлепнул брата по лицу: «Заткнись».
– Думаю, тот, что крупнее, сын Зевса, – сказала Алкмена.
Амфитрион вздохнул:
– Да, ты, наверное, права.
На следующий день из Тиринфа пришла весть: новый верховный правитель, Еврисфей, родился за несколько часов до Геркулеса.
– Это все явно Гера подстроила, – догадалась Алкмена. – Поэтому у меня были такие затяжные роды.
Малыш Геркулес в ее руках заорал «РАРРР!» и навалил большую кучу в пеленки.
Алкмена пошатнулась от запаха.
– Это такой комментарий? – спросила она ребенка. – Тебе не нравится Гера?
– РАРРР! – и новая куча.
Это обеспокоило Алкмену – не только потому что она понятия не имела, чем питался ее ребенок. Она знала немало историй о том, как Гера измывалась над смертными возлюбленными Зевса. Тяжелые роды были доказательством, что Гера взялась за нее. Малыш Ал/Геркулес мог привести к гибели своей матери.
Поддавшись страху и слабости, Алкмена поступила так, как многие родители поступали тогда с нежеланными детьми. Она выскользнула незамеченной из дома, отнесла малыша в соседний лес, до которого – как удобно! – было всего ничего, и оставила его на камне умирать.