В Посидейоне существовало поселение микенской эпохи (поздняя бронза), служившее, подобно Аль-Мине, эмпорием для эвбеян и других греческих купцов, налаживавших торговый обмен между своими родными краями и заселенными областями на западе. От того Посидейона ныне мало что осталось, но в начале прошлого столетия его руины все еще виднелись.
Третьим подобным центром был Палт (Телль-Сукас, Будда), находившийся километрах в пятидесяти южнее Поси-дейона. Над холмом с привычными микенскими развалинами оказались следы поселения раннего железного века, возникшего здесь ок. 850 г. до н. э. Об этом говорили находки керамики, происходившей, по большей части, с Эвбеи и Киклад. Сохранились и руины древнего храма, однако нельзя установить, был ли он греческим. Но торговый пост в Палте представлял в глазах греков особую ценность, ибо, избегая государства Унки, не всегда дружественного, он поддерживал отношения с центром обработки слоновой кости Хамой, столицей другого царства, Хамата, в глубине Сирии, — пока Хамат не был разрушен ассирийцами ок. 720 г. до н. э.
Палт тоже, в свой черед, подвергся серьезному разрушению (ок. 675 г. до н. э.). Но затем поселение было отстроено заново, и на протяжении последних лет этого века сюда стекалось все больше товаров из восточногреческих городов (в отличие от Аль-Мины, которая в эту пору уже зачахла). Однако ок. 588 г. до н. э. Палт постигли новые потрясения, а спустя некоторое время, ок. 552 г. до н. э., он пострадал еще сильнее, возможно, от вавилонян.
Здесь обнаружились остатки храма в греческом стиле, а какая-то гречанка выцарапала свое имя на ткацком грузиле. Но было бы неверно полагать, будто Палт действительно был греческим городом или даже колонией какого-нибудь греческого полиса. Это был такой же торговый центр, или эмпо-рий, как Аль-Мина и Посидейон.
Египет (Приложение 1) в ту раннюю эпоху был менее доступен для греков, нежели Сирия. Однако к 660 г. до н. э. в дельте Нила появились броненосные ионийские воины вместе с негреками-карийцами: до этого они либо служили наемниками у лидийского царя Гига, либо преследовали собственные пиратские цели. По прибытии они поступили на службу к фараону саисской династии Псамметиху (Псамтику) I (ок. 663–609 гг. до н. э.), который впоследствии разослал их не только в подвластные ему египетские города-гарнизоны — в Марею (на западе: местоположение доподлинно не установлено), в Дафны (Телль-Дефенне, пост на восточной границе) и в Элефантину (на юге: эти наемники оставили граффити на ногах изваяний в Абу-Симбеле, ок. 591 г до н. э. 33), — но и в города-лагеря (Стратопеды) по обоим берегам восточного (Пелусийского) рукава Нила, где их присутствие (по крайней мере, в несколько более поздний период) было выявлено в ходе недавних раскопок.
Кроме того, Псаметтих I отрядил наемников-милетян в так называемую Милетскую крепость возле Больбитского устья Нила, на западе дельты (ок. 650 г. до н. э.), а позднее — после того, как они разгромили египетского узурпатора Инара, — позволил им основать торговый пункт (эмпорий) в Навкратисе (по-египетски Пиемро, совр. Ком-Гиейф), на самом западном рукаве реки, где были обнаружены греческие изделия VII века до н. э… Априй (Хофра, 589–570 гг. до н. э.) двинул 30 тысяч ионийских и карийских наемников против Амасиса (Амоса), но безуспешно, так как Амасис в конце концов вышел победителем и сменил его на фараон-ском престоле (570–526 гг.). Этот филэллински настроенный правитель, взявший в жены греческую девушку родом из Ки-рены, стал (на некоторое время) союзником Поликрата Самосского и слал дары различным греческим полисам, среди которых были Линд, Кирена, Самос, Спарта и Дельфы.
Тот же Амасис (если только Априй до него уже не предпринял первых шагов) не только набрал себе личную стражу из числа греческих и прочих наемников, но и превратил На-вкратис в крупнейший открытый порт и торговое звено между востоком и западом. Навкратис был не колонией какого-то одного греческого города, а эмпорием наподобие тех торговых портов в Сирии, о которых шла речь выше. Внутреннее устройство сирийских таких городов-рынков воссоздать нельзя, зато нам известно, что в Навкратисе действовал договор, предусматривавший совместное участие в его торговле целого ряда греческих государств. Ибо, как сообщает Геродот, обнесенное стеной святилище в Навкратисе, известное как Эллиний, было возведено сообща девятью такими восточногреческими полисами — четырьмя ионийскими (Хиос, Клазомены, Теос и Фокея), четырьмя дорийскими (Родос, чьи три города, позднее слившиеся в один, действовали совместно, а также Галикарнасе, Книд и Фаселида) и одним эолийским (Митилена)34.
С другой стороны, Милет и Самос (извечные враги), а также Эгина (единственное не восточногреческое государство, представленное здесь), имели свои обособленные святилища — посвященные Аполлону, Гере и Зевсу, соответственно. Установлено также местонахождение храмов Диоскуров и Афродиты, возможно, принадлежавших и другим греческим общинам. Таков исключительный пример успешного сотрудничества между несколькими независимыми городами-государствами; и союз этот оказался весьма длительным и прочным. Он зародился в пору мощной экспансии греческой торговли (что доказывается местными находками — керамикой из самых разных центров) и послужил прецедентом для живейшего насаждения колоний в других краях, которое тоже потребовало известного (хотя не столь широкого и более формального) межполисного сотрудничества, потому что колонистам из метрополий зачастую нужно было пополнять свои ряды выходцами из чужих государств.
По утверждению Геродота, Навкратис стал единственным портом в Египте, где фараоны разрешали греческим купцам высаживаться и селиться. Однако великое множество находок в северо-восточной части дельты — более чем в десятке различных мест — наводит на мысль, что такое утверждение упрощает суть дела. Тем не менее при всем филэллинстве Ама-сиса, в его интересах было не позволять грекам разбредаться по всей стране, — к тому же предполагалось, что Навкратис станет главным очагом их деятельности, под фараонском надзором. Вдобавок этот город служил портом для Саиса, египетской столицы, что была удалена отсюда всего на 16 км.
Главным товаром, который Навкратис мог предложить грекам — приезжим и поселившимся в здешних местах, — было египетское зерно (о котором с восхищением упоминал Вакхилид35). Они вывозили на родину это зерно, а также фаянс, алебастр и некоторые выделанные товары — такие, как лен (потребный для изготовления одежды и парусов) и папирус (применявшийся в качестве писчего материала и для плетения корабельных канатов). Взамен же купцы везли сюда серебро (которым фараоны выплачивали жалованье наемникам), а также греческую древесину, зерно, оливковое масло (для большинства целей подходившее лучше, чем египетское касторовое масло) и вина (обладавшие лучшим вкусом, нежели египетские сорта). Так, брат Сапфо Харакс, приплывший в Навкратис из Митилены, привез в Египет груз лесбосского вина и завел здесь любовницу — одну из тех соблазнительных продажных красавиц, которые, по словам Геродота, «в На-вкратисе вообще отличались особой прелестью»36. Рассказывали также, что при Амасисе Египет посетил Солон37, тем самым упрочив среди греков славу этой страны как обители древней премудрости. В одном из своих стихотворений он упоминал Канопское устье Нила, как раз являвшееся морским входом в Навкратис.
Другие же греческие купцы, приезжавшие в эмпорий, осе-дали здесь, пополняя число постоянных жителей. Вместе с тем, должно быть, протекло немало времени — согласно преобладающему мнению, несколько веков, — прежде чем египетские власти позволили Навкратису обрести статус и порядки, подобающие полноценному городу. После того, как Египетское царство разрушили и прибрали к рукам персы (525 г. до н. э.), торговый центр продолжал процветать, хотя размах его деятельности стал уж не тот. Позднее он стал предметом поэмы «Основание Навкратиса» (Аполлония Родосского), а в книге «Об Афродите» Полихарма, уроженца Навкратиса, также, надо полагать, сообщались сведения из местной истории. Другими здешними историками были Харон и Филист. Но, пожалуй, величайшим поводом для гордости городу служило то обстоятельство, что именно через него — но, быть может, и через другие греческие поселения, разбросанные по Египту, — греки в других краях впервые (или заново, после длительной утраты связей с эпохи бронзы) познакомились с достижениями египетского зодчества и ваяния, которые они затем быстро усвоили и усовершенствовали. Часто высказывалось предположение (несмотря на сомнения), что греческие куросы были вдохновлены именно египетскими статуями в человеческий рост; а про Феодора Самосского рассказывали, например, что он применял египетскую технику38. В то же время очевидно, что уже сам вид сооружений в этой стране послужил грекам мощным стимулом для создания первых монументальных храмов на собственной земле.
ЧАСТЬ VII. ЗАПАД
Глава 1. КАМПАНИЯ: ПИТЕКУССЫ И КУМЫ
Проникновение греков в земли Южной Италии и Сицилии, произошедшее в весьма раннюю эпоху, вылилось в отважнейшее и плодотворнейшее предприятие: за короткий промежуток времени появились греческие колонии в Кампании, у Тарентского залива (залив Таранто), на берегах Сицилийского (Мессинского) пролива и в Восточной Сицилии.
Эти заселенные колонистами области Италии вскоре стали известны под именем «Великой Греции» — возможно, оттого, что географическая протяженность освоенного материкового края оказалась неслыханно обширной и великолепной. Местный климат — жаркое, сухое лето и мягкая зима (особенно в прибрежных районах), — вкупе с характерными свойствами почвы, моря и растительности, представлял для греков, в целом, знакомое и благоприятное окружение, куда они могли перенести собственные сельскохозяйственные культуры и другие приметы бытия, почти не ощущая перемены.
Сперва внимание греков привлекло западное побережье — Кампания, область к юго-востоку от Лация (Latium, ныне Лацио). Здешние вулканические почвы отличались чрезвычайным плодородием, что не укрылось от греков, — хотя поначалу многие греческие колонии основывались исключительно в целях торговли.