Еще более деятельными оказались эвбеяне из Халкиды, о чем говорит уже местное название Халкидики. Это полуостров к востоку от Фермейского залива, заканчивающийся на юге тремя вытянутыми зубцами — Палленой (ныне полуостров Касандра), Сифонией (Ситонья, или Лонгос) и Актой (Айон-Орос, или Атос). Халкидика весьма привлекала мореплавателей и своей изрезанной береговой линией, и близостью к золотым и серебряным копям на Пангее, — поэтому Халкида основала здесь множество колоний, главной из которых стала Торона у южной оконечности среднего полуострова-зубца (Сифонии). Торона, лежавшая на склоне скалистого мыса, располагала удобной гаванью (ныне Порто-Куфо).
О том, что это место было заселено с начала I тысячелетия до н. э., свидетельствовали захоронения кремированных и (в меньшем количестве) ингумированных останков. Халкидское поселение возникло здесь вскоре после 700 г. до н. э., а позднее получило и собственный правовой свод: законодатель Андродамант из Регия обнародовал законы касательно убийств и участи ЫкАлрог (женщин-наследниц, не имевших братьев)13. Ок. 655 г. до н. э. Андрос — остров, находившийся под эвбейским влиянием, — с помощью Халкиды и ее колоний основал Аканф на перешейке, соединявшем основную часть Халкидики с ее восточным мысом, Актой; поблизости же возникли еще три андросские колонии.
Исключением в этом районе, где хозяйничали эвбеяне и зависимые от них островитяне, стала Потидея, основанная ок. 600 г. до н. э. Коринфом на перешейке третьего, самого западного зубца Халкидики, то есть Паллены. Колонию в этом стратегически выгодном месте вывел коринфский диктатор Периандр, назначив ойкистом одного из своих сыновей. Он намеревался тем самым завладеть македонским участком трансбалканского торгового пути, который вел к Иллирии и Адриатике. А так как поселение расположилось на перепутье, это позволяло и подобраться к металлам на Пангее, и затеять торговлю с северо-восточными землями. Монету, которую Потидея начала чеканить ок. 500 г. до н. э., украшал Посейдон, давший городу название. Он был изображен с трезубцем — и на фракийском коне. Благодаря тесному общению с халкидскими колониями и Мефоной македоняне постепенно обратились к более «эллинскому» образу жизни.
Фасосу (ныне Тасос), что восточнее Халкидики, в 8 км от устья реки Нест, предстояло стать важнейшей греческой колонией в Северной Эгеиде. Этот гористый остров вытянут всего на 25,6 км в поперечнике, зато здесь имелись плодородные долины и источники пресной воды. До появления греков остров носил имя Одонис и был населен фракийским племенем синтов. Следы их обитания (а также других, более ранних, неолитических народов) были обнаружены на горе Кастри (где в Средние века находилась главная крепость, возле поселения Теологос, на юге острова), а также под пластами греческого города, на северном побережье. Основателями этого города были выходцы с острова Парос, а предводил ими аристократ Телесикл (ок. 650 г.? до н. э.), чье начинание заслужило одобрение в Дельфах (оракул этот сохранился доныне). Среди первых поселенцев на Фасосе был и паросский поэт Архилох.
Эти колонисты быстро завладели всем островом, и уже спустя двадцать — тридцать лет (как показывают находки керамики) они — или их сыновья — уже сами вывели поселения на материке напротив (Перея Фракийская) — Неаполь (Кавалла), Эсиму и Галепс. Опять-таки назначение этих колоний — очевидно, основанных совместно с дружественными местными племенами, — заключалось в том, чтобы завладеть соседними золотыми и серебряными рудниками на горе Пангей, куда прежде позволяло наведываться финикийцам фракийское племя сатров. Предание о том, что золотые жилы существовали и на самом Фасосе, подвергнуто сомнению, — зато подтверждено, что там действительно имелись месторождения серебра, железа и меди. А в более восточной части материкового приморья, напротив другого острова, Самофра-кии — заселенной самосцами и знаменитой своим культом близнецов Кабиров (богов подземного мира, впоследствии почитавшихся как покровители мореходов), — фасосцы спорили из-за господства над собственной колонией Стримой с Маронеей (основанной Хиосом до 650 г. до н. э.)14.
Фасос служил своеобразным оплотом эллинства против материковых фракийцев, чей город на самом острове, на горе Кастри, был покинут или разрушен, хотя одно захоронение на горе в греческом городе Фасосе, заложенном «сыновьями Бендида», свидетельствует о вторичном появлении фракийцев среди его жителей. Наивысший расцвет в жизни острова наступил в VI веке до н. э., когда Фасос вывозил древесину для кораблестроения и к тому же начал вывозить свои знаменитые вина. Разработка копей на материке, куда получили доступ фасосцы, оказалась делом чрезвычайно прибыльным, а приблизительно с 500 г. до н. э. добыча серебра на самом Фасосе позволила правительству чеканить собственные деньги. На монетах было выбито итифалличес-кое изображение сатира (Ционисова хмельного спутника), похищающего нимфу.
Главный храм Фасоса, под конец представлявший собой здание с пятью помещениями, был посвящен Гераклу, чей культ, возможно, вытеснил здесь культ финикийского Мель-карта. Храм этот стоял в нижней части города, где находились различные святилища других чужеземных богов (что отражало этническую пестроту обитателей), а также Диониса, Посейдона и Артемиды. Возле алтаря Артемиды были найдены вотивные предметы, относящиеся примерно к 500 г. до н. э. Раскопаны и жилые кварталы города.
У фасосцев имелся неплохой собственный флот, но в 491 г. до н. э. им пришлось предоставить его в распоряжение персов, вторгшихся в Европу (и направлявшихся для битвы в Марафон). При этом их городские укрепления, окружавшие одну из гаваней, подверглись разрушению; и прежде чем истекло столетие, та же беда успела обрушиться на них еще дважды.
9. Северная Эгеида
В материковой Фракии (Приложение 2) находился греческий город Абдеры — почти напротив Фасоса и в 18 км к северо-востоку от реки Нест15. Вопреки мифическим преданиям, относившим возникновение Абдер ко временам Геракла, — первая попытка основать здесь греческую колонию была предпринята ок. 654 г. до н. э. неким Тимесием (или Ти-нисием) из Клазомен в Ионии, — но она не удалась из-за сопротивления фракийцев. В 545 г. до н. э. здесь обосновались выходцы из другого ионийского города, Теоса, ибо персидское владычество казалось им невыносимым; среди этих поселенцев был поэт Анакреонт. Новоявленные абдериты, осмотрительно защищая свои земли от набегов фракийцев из внутренних областей, в то же время умудрялись успешно торговать с местным населением. На деле, в каждом из этих греческих центров господствующим фактором стали взаимоотношения с огромным скоплением фракийских племен. В результате таких связей в греческую религию постепенно проникли существенные элементы фракийской религии — в частности, культы Диониса и Орфея.
Сходная роль «передаточных звеньев» досталась и греческим городам, лежавшим несколько далее к востоку. Одним из них был Энос, основанный Лесбосом сообща с эолийской Кимой16; другим была Кардия, подобным же образом выведенная Милетом с Клазоменами. Кардия расположилась на перешейке Булаир, соединяющем материк с Херсонесом Фракийским (Галлипольский полуостров), который простирался к югу, к Геллеспонту (Дарданеллы) — первому из трех морских проходов (другими были Пропонтида [Мраморное море] и Боспор Фракийский [Босфор]) на пути к Черному морю, имевшему насущное значение для греческой торговли.
Геллеспонт получил свое название от имени мифической Геллы, дочери Афаманта и Нефелы: проносясь над проливом на золотом баране вместе с братом Фриксом (которого их мачеха Ино вздумала принести в жертву богам), она упала в море. Этот извилистый и неприветливый пролив, имеющий 64 км в длину и в среднем около 1,6 км в ширину, изобилует скалами и бурлящими течениями, которые врываются в него из Черного моря со скоростью в шесть — восемь километров в час и злобствуют здесь с возрастающей силой в течение девяти месяцев в году, пока дует нещадный северо-восточный ветер.
Поэтому греческие корабли, «натрудив полотно» в Эгейском море (а там им тоже приходилось плыть наперекор этим суровым ветрам), даже и не пытались зайти в пролив — не говоря уж о том, чтобы проплыть по нему дальше. Купцы были рады переправить груз на азиатский берег, где пролив только-только начинался, — а оттуда доставка товара в более удаленные края была уже не их заботой.
Зато южный — азиатский — берег Геллеспонта, с его приветливыми прибрежными мелкими водами, привлекал греков куда больше, нежели грозный северный — европейский — берег. Должно быть, этим отчасти и объяснялось то огромное значение, которое обрела на протяжении бронзового века Троя, господствовавшая над азиатским берегом. В историческую эпоху греки тоже основывали колонии на этом южном побережье: а именно, Абидос (ок. 680–652 гг. до н. э.), Лампсак (ок. 654 г. до н. э.) и Сигей (ок. 600/590 г. до н. э.), выведенные Милетом, Фокеей и Афинами, соответственно1^. Тем не менее и возле сурового северного берега, на южной оконечности Херсонеса Фракийского, ионийский город Теос дерзнул основать колонию Элейос (ок. 600 г. до н. э.), а лесбосцы основали Сеет.
Со временем предмет внимания Афин тоже переместился с юга на север пролива, и ок. 555 г. до н. э., получив одобрение дельфийского оракула, весь Херсонес занял Мильтиад Стариший — афинский аристократ из рода Филаидов. Он принялся править полуостровом как независимым государством — правда, с помощью Писистрата (который готовил свой второй переворот в Афинах — Глава I, раздел 4). Кроме того, Мильтиад заручился поддержкой соседей-фракийцев (дол он — ков), которым оказал услугу, разбив их соотечественников и врагов — апсинтиев18. Затем он принялся укреплять перешеек Булаир, соединявший Херсонес с материком, и прибрал к рукам афинскую колонию Сигей (ок. 546 г. до н. э.).