– Верно, – подтвердил Дартин, – история о женщине, высокого роста, красивой, с голубыми глазами.
– Да, и повешенной…
– …своим мужем, знатным господином из числа ваших знакомых, – добавил Дартин, пристально глядя на друга.
– Ну вот видите, как легко можно набросить тень на человека, когда сам не знаешь, что говоришь! – отмахнулся Шосс, пожимая плечами и как бы сожалея о самом себе. – Решено, Дартин, больше я не буду напиваться, это слишком скверная привычка.
Дартин ничего не ответил.
– Да, кстати, – сказал Шосс, внезапно меняя тему разговора, – благодарю вас за флайт.
– Понравился? – поинтересовался Дартин.
– Да, но не очень я, кажется, буду раскаиваться.
– Раскаиваться?
– Да. Я сбыл его с рук.
– Каким образом?
– Дело было так. Я проснулся сегодня, вы спали, а я не знал, чем заняться. Еще не успел прийти в себя после вчерашней пирушки. Итак, я сошёл в зал, где увидел одного из наших вельмож, который искал лайтфлай. Я подошёл к нему и услыхал, что он предлагает сто сотых кредита за развалюху. «Знаете что, – сказал я ему, – у меня тоже есть транспорт для продажи». – «И прекрасный, – ответил он, – если это тот, который вчера поставил в бокс слуга вашего приятеля». – «Как, по-вашему, стоит он сто сотых?» – «Стоит. А вы отдадите мне его за эту цену?» – «Нет, но он будет ставкой в игре». – «В игре?» – «В кости». Сказано-сделано, и я проиграл. Зато потом я отыграл кофры с содержимым.
Дартин скорчил недовольную мину.
– Это вас огорчает? – поинтересовался Шосс.
– Откровенно говоря, да, – ответил Дартин. – По этим лайтфлаям нас должны были узнать в день сражения. Это был подарок, знак внимания. Вы напрасно сделали это.
– Полно, любезный друг! Поставьте себя на мое место, – возразил Клерик, – я смертельно скучал, и потом, сказать правду, я не люблю роклэндскую технику. Если все дело только в том, что кто-то должен узнать нас, то, право, довольно будет и кофров, они достаточно заметные. Что до флайта, мы найдем чем оправдать его исчезновение. Допустим, что мой повредили и он взорвался.
Дартин продолжал хмуриться.
– Досадно! – продолжал друг. – Вы, как видно, очень дорожили им, а ведь я еще не кончил своего рассказа.
– Что же вы проделали еще?
– Когда я проиграл девять против десяти, каково? – мне пришло в голову поиграть на ваш.
– Я надеюсь, однако, что вы не осуществили этого?
– Напротив, я привёл в исполнение желание.
– И что же? – опешил обеспокоенный Дартин.
– Я сыграл и проиграл его.
– Мой?
– Ваш. Семь против восьми, из-за одного очка… Знаете пословицу?
– Шосс, вы сошли с ума!
– Милый Дартин, надо было сказать мне это вчера, когда я рассказывал вам свои дурацкие истории, а вовсе не сегодня. Я проиграл его вместе со всеми принадлежностями, какие только можно придумать.
– Да ведь это ужасно!
– Погодите, вы еще не все знаете. Я стал бы превосходным игроком, если бы не зарывался, но я зарываюсь так же, как и тогда, когда пью, и вот…
– Но на что же еще вы могли играть? У вас ведь ничего больше не оставалось.
– Неверно, друг мой, неверно! – парировал Шосс. – У нас оставался этот алмаз, который сверкает на вашем пальце и который я заметил вчера.
– Этот алмаз! – заорал Дартин, поспешно ощупывая кольцо.
– И так как у меня были когда-то свои алмазы и я знаю в них толк, то я оценил его в тысячу сотых полноценного кредита.
– Надеюсь, – мрачно констатировал Дартин, полумертвый от страха, – что вы ни словом не упомянули о моем алмазе?
– Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим единственным источником надежды, я мог отыграть на него всё…
– Я трепещу! – потупился Дартин.
– Итак, я сказал моему партнеру о вашем алмазе. Оказалось, что он тоже обратил на него внимание. В самом деле, мой милый, какого! Вы носите на пальце звезду с неба и хотите, чтобы никто её не заметил! Это же невозможно!
– Заканчивайте, – сказал с безысходностью во взгляде и настроении парень. – Даю слово, ваше хладнокровие убийственно!
– Итак, мы разделили этот алмаз на десять ставок, по сто сотых каждая.
– Вам угодно шутить и испытывать меня? – спросил парень, которого гнев уже схватил за волосы.
– Нет, я не шучу, Торпеду в сопло! Хотел бы я посмотреть, что бы сделали вы на моем месте! Я две недели не видел человеческого лица и совсем одичал, беседуя с бутылками.
– Это еще не причина, чтобы играть на мой алмаз, – возразил Дартин, судорожно сжимая руку.
– Выслушайте же конец. Десять ставок по сто сотых каждая, за десять ходов, без права на отыгрыш. На тринадцатом ходу я проиграл всё. На тринадцатом ударе, число тринадцать всегда было для меня роковым. Как раз тринадцатого июля…
– К черту! – крикнул Дартин, вставая из-за стола. Сегодняшняя история заставила его забыть о вчерашней.
– Терпение, – успокоил Клерик. – У меня был свой план. Роклэндец чудак. Я видел утром, как он разговаривал с Мо, и Мо сообщил мне, что он предложил ему поступить к нему в услужение. И вот я играю с ним на Мо, на безмолвного Мо, разделенного на десять ставок.
– Вот это ловко! – вновь опешил Дартин, невольно разражаясь смехом.
– И вот благодаря десяти ставкам Мо, который и весь-то не стоит одной сотой, я отыграл алмаз. Скажите после этого, что упорство не добродетель!
– Клянусь честью, это очень забавно! – с облегчением выразился Дартин, держась за бока от смеха.
– Вы, конечно, понимаете, что, чувствуя себя в ударе, я сейчас же снова начал играть на алмаз.
– Ах, вот оно что! – вновь тень омрачила лицо Дартина.
– Я отыграл опять проиграл и снова отыгрался. Это великолепный ход, и я остановился на нём.
Дартин вздохнул так, словно у него свалился с плеч весь кабак.
– Так, значит, алмаз остается в моем распоряжении? – робко спросил он.
– В полном вашем распоряжении, любезный.
– Да на что нам амуниция флайтов без самих их?
– У меня есть на этот счет одна идея.
– Шосс, вы пугаете меня!
– Послушайте, вы, кажется, давно не играли, Дартин?
– И не имею ни малейшей охоты.
– Не зарекайтесь. Итак, говорю я, вы давно не играли, и следовательно, вам должно везти.
– Предположим! Что дальше?
– Дальше? Роклэндец со своим спутником еще здесь. Я заметил, что он очень сожалеет о кофрах с оружием. Вы же, по-видимому, очень дорожите своим флайтом… На вашем месте я поставил бы.
– Но он не согласится играть на одну амуницию.
– Поставьте черт побери! Я не такой себялюбец, как вы, ставьте и мою.
– Вы бы пошли на это? – нерешительно спросил Дартин, помимо воли заражаясь уверенностью.
– Клянусь честью, на один-единственный ход.
– Но, видите ли, потеряв флайты, мне чрезвычайно важно сохранить хотя бы амуницию с комплектом оружия.
– В таком случае поставьте свой алмаз.
– О, это другое дело! Никогда в жизни!
– Торпеду в сопло! – выразился Шосс. – Я бы предложил вам поставить Праща, но, так как нечто подобное уже имело место, иностранный вельможа, пожалуй, не согласится.
– Знаете что, любезный? – не вытерпел Дартин. – Я решительно предпочитаю ничем не рисковать.
– Жаль, – холодно произнёс Шосс. – Этот роклэндец набит кредитами под завязку. О, да решитесь же на один ход! Один ход, это минутное дело.
– А если я проиграю?
– Вы выиграете.
– Ну, а если проиграю?
– Что ж, отдадите амуницю и делов-то.
– Ну, куда ни шло, один только ход! – сдался парень.
Шосс отправился на поиски игрока и нашёл его в боксах техников, где тот с вожделением разглядывал кофры, набитые амуницией. Случай удобный и Шосс предложил свои условия. Два комплекта в превосходных кофрах против одного лайтфлая или ста сотых кредита, на выбор. Роклэндец быстро подсчитал и охотно согласился.
Дартин, дрожа, бросил кости и выпало три очка. Его бледность испугала Шосса, и он ограничился тем, что сказал:
– Неважный ход, приятель… Вы, получите флайты с полным комплектом.
Торжествующий вельможа из империи Рош даже не потрудился смешать кости. Его уверенность в победе была так велика, что он бросил их на стол не глядя.
Дартин отвернулся, чтобы скрыть досаду.
– Вот так штука, – как всегда, спокойно проговорил шосс. – Какой необыкновенный ход! Я видел его всего три раза за всю мою жизнь. Два очка!
Роклэндец обернулся и онемел от изумления, а Дартин онемел от радости.
– Да, – продолжал Клерик императора, – всего четыре раза! один раз раз у меня, в моем замке в… словом, тогда, когда у меня был замок. Раз у господина Вельера, когда он поразил всех нас, и, наконец, раз в кабачке, где я метал сам и проиграл ужин.
– Итак, Дартин, вы берете свой флайт обратно? – спросил вельможа.
– Разумеется.
– Значит, отыграться я не смогу?
– Мы условились не отыгрываться, припомните сами.
– Это правда, флайт будет передан вашему слуге.
– Одну минутку, – возразил Шосс. – С вашего разрешения, я хочу сказать моему приятелю несколько слов.
– Прошу вас.
Он отвел Дартина в сторону.
– Ну, искуситель, – спросил парень, – чего еще ты хочешь? Чтобы я продолжал играть, не так ли?
– Нет, я хочу, чтобы вы подумали.
– О чем?
– Вы хотите взять обратно лайтфлай, так ведь?
– Разумеется.
– Вы сделаете ошибку. Я взял бы сто сотых кредита. Вам ведь известно, что вы ставили кофры с амуницией против сотни или транспорт, на выбор?
– Да.
– Я взял бы сто сотых.
– Ну а я возьму флайт.
– Повторяю, вы сделаете ошибку. Что станем мы делать с одним флайтом на двоих? Не смогу же я сидеть сзади вас? Вы не захотите также обидеть меня, мчась рядом со мной на этом великолепном боевом лайтфлае. Я не колеблясь взял бы сотню. Чтобы добраться до Гранжа, нам нужны деньги.
– Я дорожу им.
– И напрасно, друг мой!
– Но на чем мы поедем домой?
– На флайтах наших лакеев, черт побери! По нашему виду всякий и так поймет, что мы не простые люди.