- Какой может быть распорядок в монастыре? Заутреня, обедня, вечерня. Две трапезы. Работы всякие. Боярышня гуляют в саду, книжки духовные почитывать изволят. К трапезе и в церковь спускаются не часто. Одна из сестер ее упрекнула за то, так оплеуху заработала, не посмотрела боярышня, что та духовного звания. Вообще, сестры ее было поучать принялись, да Варвара Никитична их быстро вышколила, теперь не хуже сенных девок, любой взгляд ловят.
Джеймс усмехнулся:
- Что еще твоя красотка рассказала? Кто, кроме монахинь, может попасть внутрь?
- Ну, кто... Золотошвеи из мастерских, но их всех стража и монахини наперечет знают.
- А мужчины?
- Мужикам туда без особой надобности хода нет, даже стражникам. Вот разве что отец Пафнутий - исповедник монастырский, так он всегда один приезжает. Бывают посыльные от епископа или митрополита, тоже редко и всего 1-2 человека. Еще мужики подводы к поварне гоняют, этих внутрь пускают, но присматривают.
- А что, мой капитан, чем не идея, - Аллен пошуровал ложкой в котелке, вылавливая мясо, - Переоденемся мужиками, нагрузим телегу...
- Опомнись, Аллен, ты не в своем Сассексе, - снова подал голос боцман. - Здесь крестьяне говорят по-русски, а не по-английски.
- Говорит пусть Ванька.
- И как ты объяснишь, что от поварни к кельям топаешь, и не ты один, а целая толпа. Ведь дама к нам по своей воле не присоединиться, - боцман снова съежился под грозным взглядом Джеймса.
- Ну-у-у, я ведь тут немного освоил русский. Да не смейтесь, я уже почти все понимаю, и кое-что сказать могу.
- Ну-ка, скажи что-нибудь, а мы посмотрим, в смысле послушаем, - Ванька любовно набрал очередную ложку уже остывающего густого варева.
Аллен напрягся, сосредоточился, пошел красными пятнами и вдумчиво и раздельно произнес:
- При-ми ла-пы, похаб-ник.
Ванька судорожно фыркнул в ложку, потом не выдержал и захохотал.
- Нет, Аллен, не обижайся, я верю, что ты эти слова именно от нашей русской бабы слышал, но там ведь совсем другие бабоньки, они все невесты Христовы, если ты им такое скажешь, ой-ей-ей, что будет.
- Хватит пустой болтовни! - Джеймс хлопнул перчаткой по столу. - Со штурмом не выйдет, с посетителями тоже все ясно. Зайдем с другого конца. Расскажи мне, чем монастырь знаменит, что там есть необычного.
- Что есть? Богатый очень, говорят, целый подвал у них золотом завален, но никто, кроме игуменьи, не знает, где он. Мастерские есть золотошвейные, так девки шьют, что по всей России слава идет. В Москве в кремлевских церквях их работы покровы. Монахини кое-что и продают, только купцов внутрь не пускают, черницы сами приходят в деревню и там торгуются. Даже если мы купцами прикинемся, нам внутрь не попасть, а Варвару Никитичну за ограду не выпустят.
- Понятно. Что-нибудь еще?
- Вроде больше ничего, разве что колокол.
- Какой колокол?
- Их главный колокол. Бронзовый. А уж здоровенный! Поболе того, что при царе Иване Васильевиче в Москве упал и разбился. Агромадный! Бьет только по большим праздникам. Его как раз бояре Опорьевы и подарили лет сто назад. Кто-то там у них болел, монастырские за него молились, он в день великомученицы Варвары и выздоровел. Тогда велел колокол отлить в честь этой святой и подарил монастырю. С тех пор у них в роду многих девок Варварами кличут. А колокол в монастыре - главная святыня.
- Это интересно. Колокол святой Варвары? Это очень интересно, - глаза Джеймса затуманились, пальца задумчиво выбивали дробь на рукояти поясного пистолета. Ванька открыл было рот, но боцман шикнул на него.
- Молчи, парень, - шепнул Фостер, - В последний раз, когда я видел у капитана такое выражение лица, мы выторговали у одного африканского племени весь их запас слоновой кости в обмен на бутылку шипучки. Капитан сказал им, что это волшебная вода. А еще раньше, после таких вот раздумий, мы так перекрыли Картахену, что испанцам пришлось заплатить 7 миллионов песо выкупа. А за год до этого...
Боцман пустился в воспоминания, Ванька и несколько матросов слушали его, раскрыв рты, Аллен и француз тихонько играли в кости, все разбрелись...
- Ванька! - рык Джеймса был столь неожидан, что бедный толмач подскочил на месте.
- Да, барин!
- Солдат с царским приказом в монастырь пропустят?
- Солдат? С приказом и с офицером? Пропустят! Кто же осмелится не пустить? Только приказ должен быть к самой игуменье, а иначе там солдатам делать нечего! Где же мы такой приказ возьмем?
- Ну, приказ как раз не фокус! - Джеймс порылся в дорожной суме и вытащил официального вида бумагу.
- Так ведь это старый приказ выдать сэру Джеймсу Фентону товаров из казны в уплату за пушки. Что с него толку? Или вы думаете, барин, что игуменья совсем дура и даже читать не умеет?
- Но ведь царская подпись и печать Пушечного приказа там есть? Эй, Ла Жубер, помниться на остров Мартинику, откуда мы тебя вызволили, ты попал за весьма специфические таланты?
- Позвольте взглянуть, - француз взял у Ваньки свиток, - Ну что же, подпись внизу, печать тоже, дату сменить. Ничего невозможного, мой капитан. Дайте мне день на травление и подсушку бумаги, а там пишите, что хотите.
- Нужны какие-нибудь составы, пасты?
- Э-э, милорд, главное - знать как делать, а нужный состав можно соорудить хоть из тараканов.
- Ну, этого добра здесь полно.
Тут только Джеймс заметил, что Ванька уже некоторое время давится слюной, пытаясь что-то сказать. Аллен хлопнул его по спине и толмач хрипло возопил:
- Подделать царев указ!!! Да ведь за это каторга, Сибирь, клеймо на лоб и рваные ноздри! И не поможет вам ваша королева. А со мной и вовсе церемониться не станут, забьют батогами на заднем дворе, а труп собакам кинут.
- А ты как думал, парень? - угрожающим взором Джеймс впились в несчастного. - Твоя свобода, отъезд в Англию, счет в банке, собственное дело - за твои прекрасные глаза? Я на бедность не подаю, я плачу только за работу, а много плачу - только за сложную или опасную работу. Слушайте все. Каждый, кто участвует в деле, получит по сотне гиней как только мы окажемся на корабле.
Команда загалдела.
- Однако же, милорд, - бас Аллена перекрыл всех, - Это большие деньги. Больше нашей обычной доли добычи.
- Так ведь предприятие много опаснее. Мы с вами в сердце чужой страны, здесь свои законы. Нам надо вывезти девушку из монастыря и добраться до корабля, а это не один день пути. Кроме того, для меня нынешнее дело, наверное, самое важное в жизни. Я не могу позволить, чтобы оно провалилось.
- Что ж, капитан, - рассудительно сказал Фостер. - Мы бы с вами и так пошли, но и деньги лишними не будут. А что риск, так ведь не в первый раз.
Остальные согласно закивали. Один только Ванька сидел с несчастным видом. Умом и сердцем он все понимал, вот только задница, многократно поротая, а потому самая мудрая и осторожная, предостерегающе ныла. Но ее нытье было запоздалым, с сумасшедшими англичанами он уже зашел так далеко, что даже понеси он теперь повинную голову, исход будет один - порка до смерти. Придется оставаться с ними до конца, а там кто знает... Надежды на успех нет, но может хоть помереть удастся легко и быстро. Тем паче, что эти ненормальные всерьез верят в своего бешеного капитана.
- Что касается времени, то у тебя его будет даже больше, Ла Жубер, - продолжал Джеймс, - Нам нужно кое-что подготовить. В первую очередь, нужны армейские мундиры, и чтобы хоть один офицерский. Ты говорил, Аллен, тут поблизости стоит полк?
- Хорошо, капитан, я завтра туда съезжу. Будут мундиры какие надо и сколько надо.
- Эй-эй, солдатиков запорют за пропажу камзолов, - встрял Ванька.
- Ох, Ванька, запорют, запорют! Как там у вас говорят: "Кто про что, а вшивый про баню"? Не бойся, я все что надо не у солдат, а у полкового эконома умыкну. Он потом начальству скажет, что из леса набежала большая дикая ярославская моль и с хрустом и чавканьем сожрала мундиры, может даже вместе с вояками. Экономы, что полковые, что корабельные, - Аллен искоса глянул на Фостера, - они такие ушлые.
Фостер в ответ скорчил грозную мину и выразительно покрутил пистолетом.
- Посвятите нас, милорд, в чем состоит ваш план?
- План и простой, и сложный, а главное, здорово рискованный, но другой возможности я не вижу. Нам недостаточно просто попасть внутрь и вывезти девушку, нужно, чтобы еще хоть сутки ее исчезновения не заметили. Тогда у нас будет время обогнать погоню и добраться до корабля.
- Простите, что влезаю, мой капитан, - начал Аллен, - но это невозможно. Они всем монастырем глаз с нее не сводят, каждый шаг стерегут.
- Значит, надо сделать так, чтобы у всего монастыря как минимум на день появилась другая, более важная забота.
- Что нам, поджечь его, что ли?
- Ну зачем же причинять вред святой обители? Дик, Нэд, смотрите, что вам надо сделать, - Джеймс плеснул вина на деревянную поверхность стола, обмакнул в него палец и начал чертить. - Подготовите несколько блоков, чтобы выдержали тяжесть колокола. Ванька, насколько он больше вашего знаменитого московского?
- Фунтов на 5 тяжелее будет.
- Неточно, но ничего не поделаешь. Крепления делайте с запасом и поместите их на самую большую телегу, какую только сможете достать. Подумайте, что делать с языком колокола, наверное, его лучше снять. А главное, подготовьте рычаг, чтобы колокол в любой момент можно было приподнять.
Джеймс поднял голову и взглянул в ошеломленные лица команды.
- Ради Бога, милорд, - взмолился Аллен, выражая общее недоумение, - причем тут чертов колокол, да простит меня Господь?
- Колокол тут очень даже причем, слушайте меня внимательно.
Долго еще в горнице не гас свет и старая хозяйка, ворочаясь на печке, слушала как иноземные дьяволы толковали на своем бесовском языке.
Глава 22
Сумерки уже подбирались к Толгскому монастырю, но жизнь в нем и не думала затихать. Работники медленно разбредались по домам, но сами сестры еще деловито сновали туда и сюда. Игуменья Аграфена, сопровождаемая одной из сестер, направлялась к складам. Лед на прудах уже сошел и можно было задумываться о возобновлении рыбного хозяйства, но в первую очередь следовало подсчитать сколько сушеной и вяленой рыбы осталось с прошлого года.