– Алексис, это все не твоя вина. Ты же не знала, как надо.
– Вот именно. Не знала. А должна была знать. Разве не ради этого ты провел остаток дня, запершись в комнате с симпатичным Полубогом, повесив на дверь табличку «Не беспокоить»?
Я поморщилась от собственного резкого тона и вообще от того, что заговорила об этом. Я здесь не для того. Проблема не в этом.
Но когда я открыла рот, чтобы взять свои слова обратно, вдруг накатила боль, сильная, горячая.
Почему я пыталась связаться с Кираном, разве он был мне нужен? Мне следовало со всем справиться самой. Но правда-то в том, что я действительно нуждалась в нем. И тот факт, что я не смогла достучаться до него, потому что он развлекал могущественную красивую женщину наедине, чего никогда не делал, занимаясь бизнесом, больно ранил женскую, уязвимую часть меня. Ту часть, которая всегда удивлялась, как мне вообще удалось захомутать великолепного Полубога, находящегося на вершине власти.
Ту часть, которая теперь все расставит по местам, так, как будет правильно для него, как бы больно мне ни было.
– Так вот в чем дело? – мягко спросил он.
Я глубоко вдохнула, стараясь оставаться выше мелочной ревности.
– Нет. Вовсе нет. Просто… Что случится, когда ты встретишься со следующим Полубогом? Или когда я сорву очередную важную сделку…
Горло перехватило, и я опять стиснула зубы.
– Я чувствую, как ты страдаешь, Алексис, поэтому, как бы мне ни хотелось помочь тебе посмеяться над всем этим, я попробую переубедить и успокоить тебя. Понимаю, как это, должно быть, выглядело, и, наверное, мне следовало сперва поговорить с тобой, но я полагал, что останусь доступен. Табличка «Не беспокоить» никогда не относилась и не отнесется к тебе. Никогда. Когда ты звонила, нас должны были соединить. Я ошибочно полагал, что мой ассистент в курсе. Это моя вина, и я приношу свои глубочайшие извинения. Но, детка, даже если бы я увлекся, ты бы почувствовала это через связь наших душ. Или через кровную связь. У тебя много способов проверить меня, и мы оба знаем, что, если я когда-нибудь сделаю что-то глупое, твои подопечные спалят мой дом дотла, а ты заявишься в мой офис, чтобы убить меня собственноручно.
Я смахнула слезу прежде, чем та сорвалась с моего подбородка.
– То, что было сегодня, – всего лишь бизнес, – продолжил он. – Я использовал ее эмоции, чтобы манипулировать ею. В этот раз она фокусировалась на похоти, поэтому я дал ей очарование и интимность, которых она жаждала. Фальшивую интимность в моем случае. В иной ситуации мне, возможно, пришлось бы проявить грубость. А кого-то из лидеров можно склонить на свою сторону сделками и торговлей. Чтобы мои манипуляции срабатывали должным образом, мне нужно быть тем, кого они хотят видеть. Нужно использовать чужие ожидания. Мой отец позаботился о том, чтобы я овладел этим умением. Он научил меня оставаться бесстрастным, играя в эту игру. Это нехорошо, зато я в этом чрезвычайно хорош. Сомневаюсь, что ты понимаешь, потому что ты единственная, кто видит меня насквозь, не замечая всей этой показухи. Ты единственная, кем я не могу манипулировать, чтобы получить то, что хочу. С тобой я вынужден быть искренним. И, чтобы что-то получить, я должен заслужить это.
Я закрыла глаза, чувствуя, как меня затягивает далекий прилив. Как меня затягивает Киран.
– Это нехорошо, да, но это твоя работа. А я понятия не имею, как тебе с ней помочь. Понятия не имею, как вписаться в твою жизнь, Киран. Я… – Губы мои задрожали, по щекам побежали слезы. – Видят боги, как я этого хочу. Но я п-помеха и знаю это. Я п-посмешище, и это неоднократно п-подтверждено д-документально.
– Алексис Прайс, ты кто угодно, но только не посмешище, – сурово произнес Киран.
Рыдания подступили к горлу. Все мое смятение, накопленное за последние месяцы, стремилось выплеснуться наружу.
– Послушай, я знаю, кем не являюсь. Я не утонченная. Не шикарная. Я не из богатых и даже не знаю, как таковой притвориться. – Я заговорила громче. – В смысле, ну что это такое, когда девушка Полубога, ну, или там партнерша, не может сама одеться? Я не вписываюсь в твою жизнь за пределами этого дома, Киран, вот и все. И мои дети не вписываются. Черт, одна из них даже не маг. Быть отщепенцами имело смысл на задворках магического мира. Но теперь, когда ты – правитель, мы обременяем тебя, тянем вниз. Мы сделаем из тебя посмешище, если уже не сделали. Ты даже не собирался помечать меня. В конце концов это выплывет наружу, и мы оба будем выглядеть глупее некуда. – Я прерывисто вздохнула. – Нет, ничего у нас не получится. Думаю, пришло время… – Я замолчала, чтобы не разреветься. – Пришло время расстаться и обо всем забыть. То, что было между нами, исчерпало себя. Я заберу детей, мы уйдем, укроемся, а ты сможешь продолжать жить своей жизнью.
Я обхватила себя руками, с трудом веря, что сумела произнести все это. Хуже того, я намеревалась воплотить свои слова в жизнь.
– Не знаю, что и делать, – сказал он после долгой паузы.
Я пожала плечами.
– Тебе и не придется ничего делать. И это действительно правда – наверное, впервые за все это время. Просто позволь мне уйти…
– Нет, я имею в виду, что мне делать сейчас, рассмеяться? Я чувствую твою боль, то есть ты и впрямь веришь, что это правильно для меня, но это убивает тебя… значит, назвать тебя идиоткой будет не к месту? Залепить тебе пощечину, вбивая здравый смысл, не в моем стиле… Может, попросить это сделать Бриа? Или Дейзи? Потому что сомневаюсь, что Дейзи согласилась бы хоть с чем-то из сказанного тобой. Эта девочка, несомненно, тихо не уйдет.
– Она поймет. И, пожалуйста, не шути. Не усложняй все еще больше.
Киран вздохнул, но, к счастью, не придвинулся. Не думаю, что я могла бы устоять, обними он меня.
– Алексис, я знаю, последние месяцы дались тебе нелегко. Они бы достали кого угодно. Буквально. Полубогов и влиятельных людей обучают…
– Магии, да, но не умению одеваться.
– Даже умению одеваться. Лучшие портные с самого детства направляли меня в нужное русло. И мать была суровым критиком – потому что ей приходилось им быть. Теперь ты знаешь почему. Меня учили, как одеваться и как действовать, всю мою жизнь. А ты что, думала, что получишь это прямо с порога?
– Но…
– Нет. Праздник жалости к себе и так уже затянулся. Теперь моя очередь. Я не собирался помечать тебя в первый раз, это правда. Такова моя естественная реакция на тебя. И я непременно дам тебе знать, когда настанет подходящее время.
– Что? Почему? Я буду выглядеть как…
– Потому что я докажу, что не имел скрытых мотивов. Докажу, что причина моей метки не твоя магия. Те, кто не в курсе, пускай насмехаются, и ты, вероятно, вернешься в таблоиды…
– Вернусь? Да я оттуда не вылезаю.
– …но те, кто понимает, Полубоги к примеру, почувствуют воздействие. Они увидят, что мое желание защитить тебя не поверхностное. Что я пометил тебя, потому что ничего не мог с собой поделать. И если они когда-нибудь попытаются разлучить нас из-за метки, у них не будет на то оснований.
Я вспомнила, что Полубоги традиционно помечают тех людей, которых хотят «застолбить». Метка Полубога как клеймо, говорящее о том, что определенный человек принадлежит ему, будь то король, супруг или раб. И предъявлять какие-то претензии в данном случае незаконно.
Киран уже продумал, что он будет делать, если его обвинят в том, что он незаконно пометил меня, чтобы сделать менее желанной для других Полубогов. Он приготовился защищать меня – там, где я даже не подозревала, что мне потребуется защита.
Новые слезы выкатились из глаз, и я прикусила губу.
– Нет, я не собирался поступать так в первый раз, но с тех пор я только и делаю, что помечаю тебя. Могу поспорить, ты даже не сосчитаешь, сколько раз я прижигал тебя своей магией. Я даже сделал тебе предложение, помнишь? Да, выбор времени в моей голове был романтичнее, чем в реальности, но я не отказываюсь ни от одного слова. И когда я попробую еще раз в надежде застать тебя в нужном настроении, я все повторю заново.
Я покачала головой. Согревающееся сердце боролось с логикой, любовь кружила голову. Я не решалась открыть рот, не зная, что сказать.
– Сегодняшняя встреча прошла в точности так, как я рассчитывал. Я специально держал тебя в неведении. Попросил Бриа и парней не подготавливать тебя. И ты воссияла, как звезда. Ты затмила всех, даже не подозревая об этом. – В его голосе звучала веселая гордость. – Это было великолепно. Просто идеально. Я выпроводил тебя, потому что твоя часть симфонии завершилась. Если бы я все это объяснил, то разрушил бы все, к чему стремился. И это моя вина. То, что ты чувствуешь сейчас, – моя вина, и я прошу у тебя прощения. Что же до того, что ты не помогаешь мне руководить… – Он тихонько фыркнул. – Возможно, ты пока что не видишь картину в целом, но ты делаешь куда больше, чем просто помогаешь руководить. Ты формируешь мой имидж. Ты создаешь мне доброе отношение людей.
Я опешила, понятия не имея, о чем он говорит.
– Если помнишь, – продолжал он, – я никогда не говорил, что тебе нужно работать в магистрате. Тебе вообще не обязательно работать – большинство жен и мужей Полубогов этого не делают. И подруг тоже, опережая твои возражения. Мне это безразлично, лишь бы ты была счастлива. Но ты выбрала себе кабинет где-то в недрах здания и учреждаешь всякие благотворительные организации с умеренным бюджетом, так что в глазах людей я выгляжу правителем, который остается финансово ответственным. Ты задаешь такого жару – и даже не осознаешь этого. – Ковер зашелестел под его ногами. Руки Кирана легли мне на талию, притянули – и он крепко прижал меня к своей груди. – Помнишь, что я сказал тебе сразу после того, как было покончено с моим отцом?
Не владея собой, я приникла к нему, хотя в голове по-прежнему все кружилось. Моя решимость стремительно ослабевала. Я должна была поступить правильно и освободить его. Разорвать цепь, отбросить якорь. Но все шло наперекосяк.