Нас сюда майор Гордин привез несколько дней назад. Сказал, тут мы в безопасности. Но, несмотря на это, мы без сопровождения выйти из дома не можем.
– Устала, – шепчу одними губами, потирая пальцами переносицу. – Я очень устала, Господи.
Рука ложится на живот, и я невесело усмехаюсь. Через несколько месяцев у меня родится малыш. Я не боюсь стать матерью. Справлюсь и очень хорошо воспитаю своего ребенка. Однако мне страшно… Страшно от осознания, что Захаров никогда не исчезнет из моей жизни. Из нашей жизни! Он многим насолил. Таким же ненормальным, как Матвей. И в один день с нами может случится то же самое, что произошло много лет назад с его женщиной и дочерью… Я боюсь лишь этого…
– Прекращай ныть! – доносится грубый голос сестры.
Она ругается. Явно мама что-то сказала… Иногда мне кажется, что Маша стала очень агрессивной. Больше меня волнуется, ни на шаг от меня не отходит.
– Она пойдет защищать человека, который убил ее брата! – мать выкрикивает.
Умом понимаю: она делает это специально. Чтобы я услышала.
Тяжело выдыхаю, кусая нижнюю губу. Майор настоял… Мы должны молчать, иначе… Будет еще сложнее выкрутиться. А я врать не хочу. Чтобы Захаров сел за решетку вместо меня – тем более.
– Он много лет убивал невинных девочек! Вот и сам на тот свет отправился! Знаешь, мам, тех девчонок такая же мать родила, как ты! Думаешь, им легко было? Твоего любимого сыночка проклинала каждая мама, которая лишилась своего ребенка по его вине! Он никогда не был святым! Я не понимаю, зачем ты его так защищаешь!!!
Верно. Маша бьет по больному месту матери. Нажимает, подсыпает соли. Но она – мать, Машенька. Что бы ты ни говорила, она будет на стороне Матвея.
– Прекратите, – захожу в гостиную. – Пожалуйста, хватит.
Маша плюхается на диван и забирает подушку. Обнимает ее, исподлобья косясь на маму. Мол, ты не права.
– Ты не пойдешь сегодня на то долбанное судебное заседание! – говорит она мне.
– Почему? – дернув плечом, спрашиваю спокойным тоном. Сажусь рядом с Машей.
– Потому что ты не станешь защищать того подонка! Он твоего брата убил!
– А твоего сына многие защищали, хоть он и убивал моих ровесниц. Ты почему тогда молчала?
Она поджимает губы. Ее глаза наполняются слезами. Обняв себя за плечи, садится в кресло напротив и обхватывает голову руками.
– Вы не можете защищать его! Не можете! – бормочет себе под нос. – Он не оперативник, а преступник!
– А если я тебе скажу, что твоего сына убила именно я? А, мам? Как ты поступишь тогда?
Она резко встает с места, недоверчиво заглядывая в мои глаза. Там растерянность и недоумение.
– Что ты несешь?
– Я говорю как есть. Убила Матвея твоя дочь Мирослава, – говорю прямо в лицо, не моргнув глазом. – Тот самый оперативник защищает меня. Возможно, сегодня сядет за решетку. Из-за меня! Потому что берет вину на себя! И что прикажешь сделать мне дальше, мам? Может мне пойти и рассказать правду? Ты этого хочешь, да? Тебе же абсолютно срать на меня. Иногда мне кажется, что для тебя всегда существовал только брат. Ну и совсем чуточку Маша. Но никак не я, – чувствую горячую ладонь на плече и тихий шепот сестры:
– Мир, не надо. Успокойся, – просит она.
– Почему, Маш? Разве я не права? Может быть, я вообще не родная? – обращаюсь к матери. – Я в помойке валялась, и вы меня оттуда забрали? Да, мам? Или удочерили? – говорю на одном дыхании. – Ты всего лишь один раз для меня сделала доброе дело. Когда сказала, чтобы я сбежала. День свадьбы. Помнишь? И знаешь, мам, я ни капли не жалею! Если бы я не сбежала, сегодня тоже была бы на том свете! Но ты даже пальцем не шевельнула бы ради меня! Тебе было бы срать! Я ведь не достойна ни одной твоей слезинки! А Матвей достоин! – последнее выкрикиваю.
В горле стоит ком. Хочется разреветься, но слез нет. Они застряли где-то в области груди, не дают дышать. Задыхаюсь!
– Я тебе не верю, – шепчет мама.
Даже не пытается переубедить. Не пытается доказать, что на самом деле я тоже для нее хоть что-то, но значу.
Откуда-то доносится телефонный звонок. Маша бросает на меня взгляд, направляется в комнату. В воздухе повисает пауза.
– Майор говорит, что будет через пять минут, – сообщает сестра.
– Отлично, – киваю. – Мам, я расскажу сегодня правду. Не волнуйся. Тот, кто убил твоего сына… Ответит за свое преступление! В данном случае это я!
Она молчит. Не знаю, что и думать. Я в очередной раз посчитала себя куском дерьма. Брату было плевать на меня. Захарову тоже. А теперь и мать. Интересно, кто там на очереди? Кто еще будет вытирать об меня ноги?
– Ты же от злости так сказала? – Машка провожает меня. Мы опускаемся по лестнице. Майор ждет нас внизу. – Мир?
– Маш, пожалуйста, не дави, – тихо прошу, открывая дверь подъезда. Выхожу наружу, глубоко вздыхаю. Черный джип Гордина сразу попадает на глаза. Очень тяжело на душе. Скорее бы этот день подошел к концу… – До вечера!
Сажусь в машину.
– Ты как, Мира?
– Отлично.
И бесконечная тишина.
– Ты же помнишь, как мы с тобой договаривались, Мирослава? – говорит, притормозив у огромного здания. – Мира, кое-кто для тебя приготовил небольшой сюрприз. Не я, – поднимает руки вверх. – Думаю, тебе очень понравится. После суда никуда не уходи. Я, может быть, буду занят. Просто сиди и жди. Внутри тебя никто не тронет. Окей?
Я лишь киваю, понятия не имея, что за сюрприз. И что может мне так понравиться… Майор открывает дверь кабинета, приглашает войти.
– Присаживайся, – улыбается.
– Что вы запланировали?
– Все по плану. Главное, чтобы ты не наговорила лишнего. И не ушла никуда.
– Да не уйду я никуда! – почему-то злюсь я.
– Заходите! – говорит майор, услышав короткий стук в дверь, которая сразу же распахивается.
Мужчина в инвалидной коляске прямо передо мной. Недоверчивым взглядом смотрю на него и не могу вымолвить ни слова. Буквально потеряла дар речи!
– Папа?!
Прихожу в себя, когда отец сжимает мои руки своими, останавливаясь напротив. Мы вдвоем в кабинете. Кроме нас никого нет. Даже не знаю, когда ушел майор. Настолько шокирована появлением родителя. Опускаю взгляд, потому что боюсь…
Боюсь реакции отца.
Мама дала понять, что я никто для нее. Если и папа так же поступит, то я просто не выдержу. Не смогу жить с ними под одной крышей, зная, что они меня ненавидят, осуждают.
– Ты меня не обнимешь? – тихо интересуется папа. Я сразу же бросаюсь на его шею, целую в колючую щеку. Много раз! Вдыхаю его запах.
– Я соскучилась.
– Я тоже, – тихо смеется, гладя меня по спине. – Теперь все позади. Я вас больше не оставлю. Никогда. Обещаю.
Ловлю себя на мысли, что я снова не плачу. Если бы вся эта ситуация произошла несколько месяцев назад, я бы разревелась, увидев отца. А сейчас просто ком застревает в горле, и на душе становится погано. Все это можно пережить.
– Пап… Я…
– Горжусь тобой, Мирослава. Не бойся, я на твоей стороне, – заглядывает в глаза, чуть отстраняясь от меня.
Поправляет прядь волос за ухо, не сводя взгляда. Он сильно похудел и… Будто много лет прошло с того момента, как я его не видела. Хотя всего несколько месяцев он отсутствовал.
– Ты… Уже знаешь? – спрашиваю еле слышно. – Пап?!
– Знаю. Он заслужил, – поджав губы в тонкую полоску, отец отворачивается от меня. Достает из кармана мятую пачку сигарет. Смотрит на меня, потом на бумажную коробочку. Швыряет ее на стол, качая головой. – Никакой отец не пожелает своему же ребенку смерти. Но я желал, Мира. Он не одну жизнь угробил, а десятки. Вместе со своими дружками.
– Он меня продать хотел… – шепчу, потирая переносицу пальцами. – Пап, он хотел сделать со мной то же самое, что с теми девчонками…
– Мир, – папа заглядывает в глаза сочувственным взглядом. – Он специально убрал меня. Собственный сын. Я из-за него несколько месяцев в коме пролежал. Если бы не… Если бы не Тимур… Сдох бы давно. Он нашел меня в крови. Нашел там, где никто не догадался бы даже искать. Привез в больницу. Сын хотел избавиться от меня, потому что я многое узнал о его грехах. Поэтому мне ни чуть не жаль Матвея. И неудивительно уже ничего. Все, в чем его обвиняют, правда.
– Что он с тобой сделал?
– Несколько пуль всадил, – грустно усмехается. Глаза отца начинают сверкать, единственная слезинка катится по его щеке, которую я сразу же вытираю.
– Пап, – в области груди становится тяжело. – Ведь он не был таким.
– Не был, – соглашается. – Пока не связался с той компанией. Он уже шесть лет занимается такими делами, дочь. Находит невинных девчонок, продает их за крупную сумму. А потом, когда они лишаются… – громко сглотнув, отец опускает взгляд. – Когда они лишаются девственности, он их снова продает, но уже чтобы они «работали». Тех, кто отказывается, не щадит. Убивает. Точнее, это осталось в прошлом. Если бы не ты, он продолжал бы уничтожать, – последнее говорит тихо. – Я то же самое сделал бы, будь на твоем месте. Не задумываясь.
Я своим ушам не верю! Это какой-то сон… Значит, брат продал меня. Я должна была стать женщиной, а потом… Ублажать мужиков за деньги? Господи…
А еще больше не хочется думать о том, что мой отец живет благодаря Тимуру…
– Мира, сегодня все должно закончится. Захаров выйдет из тюрьмы. Но для этого ты должна действовать по плану. Не расстраивай меня, хорошо? Они взрослые мужики. Быстро все проблемы решат. И Тимур вернется…
И Тимур вернется…
Хмыкаю, очень резко встаю с места. Подхожу к окну, слыша звук открывающейся двери.
– Нам пора, – сообщает Гордин.
На судебном заседании мне становится не по себе. Тем более после того, как вижу Захарова за решеткой. В наручниках!
Совесть грызет изнутри! Он из-за меня там! Я должна там находиться, а не он!
Прокурор задает бесконечные вопросы отцу, на которые родитель отвечает настолько спокойно, будто вовсе не о его сыне речь идет. Он защищает Захарова! Потом еще пару человек утверждают, что Матвей был психом. Принимал какие-то гадости.