— А как Роуз Лил?
— Кажется, утром она выглядела получше.
— Мне это не нравится, Макс.
— Понимаю. С ней довольно сложно работать. Я еще не встречал актрис с такими перепадами настроения.
— Она не говорила, что с ней?
Он отрицательно покачал головой.
— Ну и что ты предлагаешь?
Макс понял, что именно она имеет в виду.
— Что ж, давай обсудим твою идею, — сказал он. — В подобных обстоятельствах имеет смысл, чтобы Роуз и Люси играли в спектакле попеременно.
Джеки удивленно посмотрела на него.
— А я думала, ты будешь возражать…
— Я же не полный идиот, Джеки, — улыбнулся Макс. — Бываю немного упрямым — это верно. Признаю.
— Ловлю тебя на слове. — Джеки недоуменно покачала головой. — Тебя словно подменили, Макс, — улыбнулась она. — Хотела бы я знать, в чем тут дело.
— О чем ты говоришь? — пробормотал он, покраснев. — Ну ладно, пора идти.
— Но ведь еще только пять часов…
— Дорогой мой продюсер, у меня куча дел, а Альдо прямо сейчас начнет репетицию. Так что, с твоего позволения, я ухожу. Мы поговорим с тобой утром.
Джеки с улыбкой смотрела ему вслед, однако ее продолжало мучить легкое любопытство. Макса действительно словно подменили, и этому должно было быть какое-то объяснение.
Ее внимание привлекли звуки, доносящиеся из оркестровой ямы, и она уселась в одно из кресел, чтобы наблюдать за первой репетицией «Мэрилин» в стенах настоящего театра. Сколько лет она ждала этого момента!..
Вообще-то Макс и сам не мог припомнить, когда с ним последний раз случилось нечто подобное.
Первая любовь ранней юности была давно забыта, а все, что у него раз за разом происходило с женщинами, можно было сравнить разве что с похождениями кобеля. Кроме животного вожделения, он, пожалуй, не испытывал никаких других чувств. Никакой там романтики, страстного ожидания и трепета.
Однако на Рождество родители Полли преподнесли ему такой подарок. Тем, что на праздники к ним приехала младшая дочка — маленькая очаровательная Надя. Макс и сам до конца не понимал, что с ним происходит. Это было как наваждение. Он словно начал слышать какую-то волшебную музыку, которой прежде никогда в жизни не слышал. Это был, как он сам говорил, какой-то сентиментальный бред.
Идя по улице, Макс глупо улыбался при воспоминании, как он и Надя держали друг друга за руки, когда выпадала такая возможность, целовались, конечно, когда никого не было рядом, но это все, что между ними было. Удивляясь самому себе, Макс медленно качал головой. Впрочем, главное, что он чувствовал себя счастливым. Разве остальное имело какое-то значение?
Надя ждала его на чай в «Савое». Потом ей нужно было на поезд, чтобы успеть в школу: она сдавала экзамены. Так что это было очень короткое свидание. Они оба ждали этого свидания, хотя у него не было перед ней, конечно, никаких обязательств. Он ей вообще ничего не обещал. Не говоря о том, что старшая из сестер — Полли по-прежнему занимала определенное место в его планах на будущее. И уж, конечно, не говоря о том, что всемогущий папаша сэр Мюрдо вполне мог придушить Макса своими собственными руками, если бы только до него дошли эти замечательные новости — о Максе и Наде.
Макс остановился у светофора на противоположной стороне улицы перед знакомым входом в «Савой». Он знал, что она уже ждет его. Надя всегда приходила на свидания первой, и на ее лице было написано страстное ожидание. Она казалась ему ангелоподобным существом, подобных которому он никогда не встречал. Когда светофор переключился, Макс глотнул воздуха: его сердце сжалось от внезапного панического чувства. Смутное сомнение — и ничего больше.
Ангелоподобное существо Надя была как-никак сестрой его невесты. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какие у него могли возникнуть осложнения. От одной мысли об этом у Макса мутилось в голове.
Ричард начал дрожать. Вода из душа становилась все холоднее и холоднее, а это означало, что накрылся электрический нагреватель. Ричард громко выругался. Сколько раз он говорил домовладельцу, чтобы тот проверил нагревательную колонку, но старый хрен и не думал чесаться!
Он закрутил кран и вылез из ванны, оставляя на полу лужицы воды. Открыв дверцу, за которой располагался нагреватель, он начал щелкать выключателем, однако проклятая контрольная лампочка не желала загораться. После небольшой паузы Ричард повторил свою попытку, на этот раз мысленно умоляя нагреватель быть более благосклонным, и, к его вящему удивлению, аппарат вдруг ожил и заработал нормально.
Возвращаясь в ванну, Ричард торжествовал так, словно только что успешно обезвредил бомбу и за дверью его дожидались пресса и благодарные жители Лондона, чтобы чествовать героя. Самодовольно ухмыляясь, он поставил одну ногу на край ванны и стал откручивать кран. Потом он потянулся к переключателю, чтобы включить душ. Все было прекрасно, как никогда. Вода быстро нагревалась… В этот момент зазвонил телефон.
— О Господи!.. — пробормотал Ричард, набрасывая на себя полотенце.
В квартире всегда было очень холодно, даже если нормально функционировало отопление.
Прошлепав мокрыми ногами по ковру, он снял трубку.
— Алло?
— Дик, какого черта! — услышал он. — Куда ты запропастился?
— Это ты, Роджер? — усмехнулся Ричард. — Какой приятный сюрприз.
— Никакого сюрприза!.. Почему тебя сегодня нет?
— Где?
— На студии, где же еще?
— Я занят.
— Черт тебя побери, что значит — занят? Ты должен быть здесь, на съемке, на репетициях.
— Я переделываю рукопись и очень занят, Роджер.
На мгновение Роджер умолк.
— Ты что, шутишь? — пробормотал он.
— Если честно, я пришел к заключению, что роль священника — пустая трата времени. Я решил послать ее подальше.
— Не веди себя как идиот!
— Кроме того, я решил не дожидаться, пока ты устроишь так, чтобы меня прогнали…
— Ты что, забыл, что подписал контракт?
— Дешевый контракт.
— Мы можем прибавить.
— Не думаю, Роджер.
— Или облить тебя грязью в телевизионных кругах.
— Ну-ну, давайте! Тогда весь ваш поганый сериал накроется. Здесь вам не Лос-Анджелес. Если мы начнем кидаться грязью, еще неизвестно, кто больше пострадает.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Люси очень огорчена тем вечером… — Он услышал, как Роджер лязгнул зубами. — Она мне все рассказала.
— Неужели?..
— Поэтому ты, надеюсь, понимаешь, что у меня нет никакого желания работать с таким жалким подонком, как ты. Вообще-то тебе нужно только радоваться, что я не появился сегодня в студии. Я за себя не отвечаю. — Последнюю фразу Ричард выговорил с особым удовольствием. — Надеюсь, ты также отдаешь себе отчет, что я могу рассказать в газете о том, что ты вовсе не такой уж джентльмен, каким хочешь казаться перед публикой.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Можешь все отрицать, сколько душе угодно, но ты знаешь, Роджер, что такие грязные выходки даром не проходят. Тем более для таких героев «мыльных опер», как ты!
— У тебя разыгралось воображение, Дик, — сдержанно сказал Роджер. — А ведь я как раз хотел тебе сказать, что твоя актерская карьера может весьма скоро закончиться.
— Да что ты говоришь? Не без твоего участия, я полагаю? — усмехнулся Ричард. — Как это благородно с твоей стороны!
— Я не привык мстить по мелочам! — Это что, реплика из сериала? — расхохотался Ричард.
— Как жаль, что ты не способен употребить свое остроумие с большей пользой.
— Кажется, ты пытаешься иронизировать?
— Как бы там ни было, но у меня есть кое-какое положение, я известный актер. Это на тот случай, если ты забыл… — Роджер сделал паузу. — Конечно, Люси осталась с тобой… Но ты, я думаю, знаешь, как называют таких девушек, как она?..
— Скотина!
— Хотя бы раз в жизни взгляни правде в глаза, Дик!..
— Не смей называть меня Диком!
— А правда в том, что ты просто неудачник. И всегда будешь неудачником.
— Это снова реплика из сериала?
— Вы два сапога пара.
— Иди к черту, мерзавец!..
Ричард бросил трубку. Несмотря на все смелые слова, брошенные Роджеру, тот все-таки заставил его почувствовать себя жалким клоуном. Он пересек комнату и взял письмо, с утра лежащее на столе. Это было письмо от литературного агента, который приглашал его встретиться и потолковать насчет рукописи.
Полотенце, которым он обмотался, сползло, и от холода Ричард покрылся мурашками. Подняв полотенце, он поспешил обратно в ванную, моля Бога, чтобы нагревательная колонка еще функционировала.
Когда подъехало такси, Джеки как раз стояла у окна. На улице был легкий туман, и, когда Клэр вылезала из машины, она показалась Джеки призраком из прошлого. На ней было длинное узкое переливающееся платье, а на худенькие плечи наброшена шаль. Джеки поспешила открыть дверь и впустить Клэр и с первого же мгновения поняла, что случилось что-то плохое.
— Ты неудачно съездила? — спросила она, обнимая мачеху.
— В общем, нет. Просто очень устала.
— Проходи же. Сейчас согреешься. У меня как раз готов обед. Но, может быть, сначала выпьешь?
— Да, пожалуйста. — Клэр сняла шаль и, медленно подойдя к камину, протянула к огню ладони. — Налей бренди. Я продрогла насквозь.
— У тебя все в порядке? — спросила Джеки. — Кажется, ты не просто устала.
— Бренди мне поможет, — спокойно ответила Клэр и бросила на Джеки быстрый взгляд. — Ты выпьешь со мной?
— Я? — Джеки неуверенно улыбнулась. — Я выпью джина с тоником.
— Прекрасное бренди, — сказала Клэр немного погодя. — Замечательно согревает.
Джеки села и внимательно посмотрела на мачеху. Ее подозрения еще больше усилились.
— Что случилось, Клэр?
Клэр стояла и молчала, однако в выражении ее спокойного лица промелькнуло что-то такое, что заставило Джеки болезненно вздрогнуть.
— Я обещала ему ничего не рассказывать, — тихо проговорила Клэр. — Я обещала.
Джеки перевела дыхание.