Конечно, чересчур злобная критика могла погубить спектакль, однако публика, несомненно, успела его полюбить. Даже сами критики и самые влиятельные представители театральной общественности были не в силах это отрицать. Овации, которыми после спектакля публика стоя награждала актеров, кое-что да значат.
— Прошу прощения, ребята, — извинялась Джеки, пробираясь в фойе.
— Держу пари, ей не терпится позвонить в кассу, — сказал Макс, посмотрев ей вслед.
— Это так очевидно, Макс, — покачал головой Альдо, — что тут и спорить не о чем.
— Будем надеяться на лучшее, — сказал Макс, отпивая шампанского.
— Как бы там ни было, я уже запланировал себе отпуск. Отправлюсь в путь при первой же возможности.
Макс поднял брови.
— Да что ты, дорогой?
— Да, я поеду в Бангкок, — спокойно сказал Альдо.
— Ну, если у тебя хватит на это пороху после нашей работы…
— Давненько я там не был…
— Но почему именно Бангкок? — проворчал Макс. — Можно узнать?
— У меня там живет старый друг…
Альдо вспомнил о Джонно. Он мечтал навестить знакомые места, пройтись по дешевым барам. Все это представлялось ему сейчас сказочным сном.
— Надеюсь, слава отечественных кондомов достигнет таиландской глубинки! — усмехнулся Макс.
— Это больше по твоей части, — резко ответил Альдо.
— Ну, ладно, ладно, — примирительно сказал Макс, поднимая руки. — Прошу прощения.
Он нетерпеливо обернулся к двери. Куда это подевалась Джеки? Его взгляд скользнул по фойе и остановился на мраморной лестнице. На нижних ступенях стояла трогательно юная девочка. Она подняла голову, и Макс затрепетал.
А ведь Надя говорила, что не сможет прийти… Макс перевел дыхание. У нее была тысяча причин не приходить, и он уже начал думать, что она избегает его. Шила в мешке не утаишь. Полли и ее родители уже проведали об их отношениях. И спустили на него всех собак. Он старался не думать об этом. Он и вообразить себе не мог, как перенесет разлуку с ней. Макс взглянул на ее расстроенное лицо, а она посмотрела на него. Взгляд Макса был полон немого обожания, а на ее прелестных губках появилась улыбка, по которой тоже все читалось без слов. Чудеса да и только!
Альдо поднял бокал с шампанским, словно размышляя, выпить или нет, и вдруг увидел, что Макс, не говоря ни слова, поставил свой бокал на стол и направился в фойе, где одиноко стояла девочка, лицо которой радостно вспыхнуло, когда Макс протянул к ней руки, а потом нежно обнял.
Альдо показалось, что они стояли обнявшись целую вечность. Он смотрел на них с удивлением и даже с завистью, чувствуя, как у него от тоски сжимается горло.
— Альдо!
Он оглянулся и увидел рядом Джеки.
— А где Макс? — спросила она.
Альдо кивнул в направлении фойе.
— Господи Боже ты мой! — вырвалось у Джеки.
— Вот и я так подумал, — согласился он.
— Я могла бы сообщить ему хорошие новости, но вижу, что ему не до того.
— Хорошие новости?
— Я звонила в «Адельфи» и узнала, что наши дела круто пошли вверх. Только за сутки было продано больше тридцати тысяч билетов!
— Слава тебе Господи!
— Вот-вот, — усмехнулась она.
— Может, все-таки скажем Максу?
Джеки отрицательно покачала головой.
— Я думаю, что он занят сейчас совсем другими вещами. Тебе не кажется?
Значит, настала очередь и Макса. Весна, должно быть. Джеки инстинктивно оглянулась и поискала глазами Джемми. Он разговаривал с Люси. С их очаровательной Люси, которая так блистательно справилась со своей ролью, несмотря ни на что. Они составляли очень красивую пару, и она пристально всматривалась в них, чувствуя всевозрастающую ревность. Однако, словно ощутив на себе ее взгляд, Джемми повернулся, и их глаза встретились. От накатившего желания у нее запылали щеки и ослабели колени. Джеки решила, что, судя по всему, она медленно сходит с ума.
— Если все устроилось, может, тебе немного отдохнуть?
Голос Альдо долетел до нее, словно из другого измерения, и она рассеянно посмотрела на него.
— Прости, Альдо. Я задумалась.
— Я просто подумал, почему бы тебе не передохнуть некоторое время, раз дела уладились… — сказал он со вздохом, потому что Джеки все еще была погружена в свои мысли.
Краем глаза Альдо заметил приближающегося к ним Джемми и бросил удивленный взгляд на Джеки. Однако его вопрос так и остался без ответа. Ни говоря ни слова, она шагнула навстречу Джемми и вместе с ним направилась к выходу. На несколько мгновений они задержались в фойе. Точно так же, как чуть раньше Макс и та девочка. Не нужно было быть особенно проницательным, чтобы, взглянув на них, сразу понять, что перед вами двое влюбленных.
Альдо остался один. Словно выпал из общего торжества. Неловко и смущенно застыл, оказавшись невольным свидетелем того, как сначала исчез Макс со своей девушкой, а потом Джеки и Джемми. Любовь, любовь, любовь!.. Когда же наконец она снова вернется и к нему? Его взгляд затуманился, а в душе всколыхнулось раскаяние и нетерпеливое ожидание. Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором возник Джонно. Этот мальчик уже успел, наверное, превратиться в мужчину. Альдо почувствовал, как у него колотится сердце.
Конечно, любовь входила в его жизнь не впервые, но с тех пор, как он узнал Джонно, он понял, что другой любви у него уже никогда не будет…
Анжела улыбнулась, но ее улыбка была недоброй.
— Я знала, что рано или поздно ты объявишься. Как ты меня нашел?
— Мне подсказал один человек… — покраснев, пробормотал он.
— Ты хочешь сказать: частный детектив? Тот самый, который помог тебе облить меня грязью?
Дрю стало стыдно и очень неуютно. Он чувствовал себя нашкодившим мальчиком.
— Видишь, до чего ты меня довела… — беспомощно пробормотал он.
Даже сейчас она не понимала, что не оставила ему тогда никакого шанса.
— Мне на это наплевать.
Он не решался смотреть ей в глаза и покосился на свои вещи, которые стояли тут же, рядом, у порога.
— Кажется, я поняла, — сказала она. — Ты думаешь, что, разрушив мою жизнь, ты получил возможность приползти назад? Думаешь, теперь мне недоступны приличные мужчины — с деньгами, властью, положением в обществе? Думаешь, раз от меня все отвернулись, я захочу, чтобы ты вернулся?
Увы, она сразу вспомнила о Доджи, однако Доджи был для нее навсегда потерян. Двуличная гадина! Дешевка! Неприятнее всего, что он променял ее на молодую телку. Большего унижения и вообразить нельзя… Впрочем, плевать. Это уже не имело для нее никакого значения.
Дрю отрицательно покачал головой и проговорил с тоской:
— Дело совсем не в этом…
— А в чем дело? Черт тебя побери! Что ты хочешь мне сказать, а? Может быть, что я рада тебя видеть?
Дрю беспомощно молчал. По спине у него поползли мурашки, а на лбу выступил холодный пот, который он смахнул дрожащей рукой.
— Но ведь ты действительно рада. Разве нет?
Анжела напряглась.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты ждала, что я приду. Ты сама это сказала.
— Ну и что же из этого следует?
Он поднял на нее глаза.
— Что ты не переставала хотеть меня…
У нее округлились глаза, а щеки вспыхнули. Ей хотелось с ненавистью вцепиться в него, расцарапать его смазливую физиономию, повергнуть на колени — за все то, что он с ней сделал… Но вместо этого она лишь протяжно вздохнула, сникла и глухо поинтересовалась:
— И что же тебе надо, Дрю?.. Мои деньги? Мое состояние?
— У меня было много богатых женщин…
— Они и мизинца моего не стоят, — гордо заявила Анжела.
— Если бы я действительно захотел, мне могла бы принадлежать и Джеки.
Возможно, когда-нибудь она расскажет ему о той записке, которую оставила ей дочь. Записка была приложена к кольцу с рубином, и в ней было только несколько слов. «Это кольцо предназначено не для меня»… И она была совершенно права.
— Я ничего не хочу слышать о Жаклин!
— Хорошо, — согласился Дрю, пожав плечами.
Они умокли, и он неловко переминался с ноги на ногу, боясь проронить хотя бы слово.
— Если я впущу тебя… — вдруг сказала Анжела, — ты обещаешь выполнить все мои условия?
— Конечно, — с гулко бьющимся сердцем быстро кивнул Дрю.
— Все будет совершенно открыто.
Он не ответил, потому что просто не понимал, о чем она говорит.
— Я хочу сказать, что мы должны пожениться, Дрю. Я больше не намерена иметь дело с жиголо.
От удивления у него отвисла челюсть.
— Само собой, у нас будет брачный контракт, в соответствии с которым ты останешься без цента, если только обманешь меня. У тебя будет другое имя и другая биография. Об этом я сама позабочусь. У меня хватит на это денег. Что-нибудь аристократическое, я полагаю… — Она сделала паузу. — Ты же понимаешь, что за деньги в Европе можно купить самое звонкое имя и титул…
Может быть, она сделается баронессой. Или даже графиней. А потом напишет воспоминания. Да такие, что Доджи хватит кондрашка.
Не веря своим ушам, Дрю смотрел на нее в немом удивлении. Язык отказывался его слушаться.
— Скажи же что-нибудь, черт возьми! — воскликнула Анжела.
Но на этот раз ее голос был тихим, грудным. Почти счастливым.
— Я сделаю все, что ты хочешь.
Она внимательно посмотрела на него, а потом с улыбкой пригласила:
— Ну тогда входи…
Он поднял свой чемодан и переступил через порог, а Анжела закрыла за ним дверь. Несколько мгновений она рассматривала инициалы на его чемодане.
— Так как же тебя зовут, Дрю? — спросила Анжела. — Говори правду!
Он тихо и тоскливо вздохнул. В его памяти мгновенно возникла фигура старого забулдыги-индейца.
— Смит.
Она рассмеялась, помогая ему снять пиджак.
— Мог бы придумать что-нибудь и пооригинальнее!
— Но я действительно Смит, — солгал он.
— Честно?
Дрю кивнул и начал расстегивать ее блузку.
Он никогда в жизни не расскажет ей всей правды. Даже через сто лет. В школе его дразнили «краснокожей задницей» и «ублюдком в перьях». Это были самые ужасные времена в его жизни. Он и теперь содрогался при воспоминании о них.