Как обычно, английский король не ошибся. Едва рассвело, крестоносцы увидели за рекой громадное саладиново войско, освещенное алым заревом восхода.
– Вперед! – воскликнул, воодушевляясь этим зрелищем, Иаков Авенский, один из друзей английского короля и, пожалуй, один из самых неустрашимых его рыцарей. – Ударим и вышибем их оттуда!
Ричард окинул взглядом равнину Рамлы, уже хорошо освещенную половиной показавшегося из-за гор солнца. Он смотрел, нахмурясь, на муравьиное скопище сарацин, и постепенно его лицо, как всегда в такие минуты, особенно красивое и удивительно собранное, становилось все более твердым.
– Ясно. Ясно, чего они хотят! – проговорил он, слегка улыбнувшись. – И я бы так поступил. Им именно и нужно, чтобы мы сейчас ринулись на них. Они отступят с равнины, и мы окажемся на ней, как в ловушке – меж отрогов гор, с которых они пойдут на нас как лавина. Нет, Саладин, нет! Может, я и глупее тебя, но не до такой же полной тупости!
И затем, возвысив голос, король приказал:
– Всем командирам ко мне! Войску стоять. Без сигнала к наступлению ни один отряд не трогается с места! Приготовиться к построению. Сигнал будет подан шестью трубами: по две – во главе, в центре и в арьергарде. Герольды, сюда!
Собрав вокруг себя предводителей армии, Львиное Сердце распорядился разделиться на пять равных отрядов и встать в линию вдоль берега реки, сомкнув ряды так плотно, чтобы сквозь них не мог пройти не только конный или пеший воин, но даже пролететь птица.
– Что бы ни случилось, приказываю никому не выступать из рядов! – проезжая мимо построения, во весь голос воскликнул король. – Они надеются заманить нас в реку, но сначала мы их туда заманим. Сарацины нападут во-о-н оттуда! – взмахом руки Ричард указал на крутой горный отрог, вплотную подходивший к воде в том месте, где, судя по старым следам, был брод. – Думаю, Саладин прикажет им обойти нас и ударить по арьергарду. Поэтому сзади пускай встанут в линию сорок рыцарей ордена Святого Иоанна, а за ними укроются лучники и метальщики с пращами. После первого удара врагов, когда они отступят и вынуждены будут смешать ряды, мы двинемся вперед, но только строго в том же построении и не размыкая строя. Как только сарацины снова пойдут в атаку, мы вновь остановимся и встретим их стеной, с сомкнутыми щитами. Все поняли приказ: когда на нас нападают, не двигаться! И будьте готовы к тому, что эти собачьи дети станут испытывать наше терпение – они могут ждать и до вечера.
– Он придумал что-то необычное! – проговорил граф Анри Шампанский, чуть поворачивая голову и обращаясь к Луи, конь которого стоял бок о бок с его конем. – Виданное ли дело – стоять во время вражеского нападения? Не получится так, что нас расшвыряют в стороны и сомнут?
– Нет, – покачал головой Луи. – Он знает, что делает. Я много слышал про военные выдумки Ричарда, и они всегда срабатывают. А это даже и не его выдумка.
– В самом деле? – граф Анри поднял брови, но шлем, надвинутый до глаз, не позволил Луи увидеть этой характерной для него гримасы. – А чья же?
– Александра Македонского.
– Чья-чья?!
Граф Шато-Крайон подавил усмешку:
– Ну, вы же слыхали про великого греческого полководца и величайшего императора древнейших времен. За пять сотен лет до Рождества Христова, а то и еще раньше он завоевал все эти места, а кроме них еще множество земель. Так вот, в Акре, во дворце одного из эмиров, была библиотека, и в ней нашлась книга на старинном греческом языке, в которой описывались египетские походы Александра Великого и некоторые из его сражений.
– Та-а-ак! – не удержавшись, Анри сильно дернул поводья, и его конь взбрыкнул, едва не задев копытами стоявшего впереди жеребца. – Тпр-у-у, скотина! Граф Луи, если сейчас вы мне скажете, что Ричард Львиное Сердце владеет еще и греческим языком, я перестану вам верить!
– Не владеет, само собою. Даже и современный греческий он знает совсем чуть-чуть и читать на нем не умеет. Зато королева Элеонора отлично читает и на древнем греческом и на древней латыни. Она-то и выкопала в библиотеке эту книгу, и само собою, Ричард очень ею заинтересовался. Королева даже читала ее вслух. Эдгар тоже послушал, правда, не все. А уж его оруженосец Ксавье, любимчик королевы, сидел в ее шатре часами и слушал, развесив уши. Не знаю только, что его больше восхищает: военный гений Александра Великого или гениальность королевы, которая столько знает и умеет так вовремя найти в своей голове, либо в чужой библиотеке как раз то, что нужно к случаю. Словом, в описании одной из битв, произошедшей чуть ли не на этом самом месте, а может быть, на каком-то очень схожем с этим, Македонский применил как раз такой прием: выжидания и сомкнутого строя при нападении врага.
– И?…
– И победил. Он всегда побеждал. В этом отношении они с Ричардом одинаковы.
Часы проходили за часами, солнце поднялось высоко и палило беспощадно, а черные ряды сарацин на другом берегу Рошеталии оставались там, где построились вначале. Правда, они временами все же двигались, перемещаясь с места на место, то размыкаясь, то вновь сходясь, словно замышляли какие-то действия, однако крестоносцы не реагировали на них. Правда, многие из военачальников уже вслух начали возмущаться бездействием Львиного Сердца. Им казалось позорным стоять лицом к лицу с врагом и не нападать на него. Уже не однажды герольдам приходилось успокаивать возникающее среди отрядов волнение криком: «Шесть труб! Помните про шесть труб! Ждите команды!»
Было около трех часов дня, когда произошло то, что и предполагал Ричард: горный отрог, с левой стороны почти вдававшийся в реку, стремительно покрылся черными фигурами. Раздался оглушительный рев, сопровождаемый нестройным хрипом медных труб и хлопаньем литавр – сарацины уже не впервые использовали этот устрашающий прием, хотя давно поняли, что на воинов Креста он почти не действует – не было случая, чтобы христиане при этом обратились в бегство.
– Стоять! – проревел Львиное Сердце, поднимая коня на дыбы, чтобы лучше видеть происходящее.
Около пяти тысяч магометан, потрясая кривыми саблями, что есть силы понукая коней, обогнули левый фланг крестоносцев и попытались врезаться сзади в их ряды. Их встретили выставленные щиты и копья иоанитов, сомкнувшихся так плотно, что меж ними не могла даже пролететь стрела. Ударившись об эту живую стену, всадники отхлынули, и тотчас рыцари повернули щиты ребром, пропуская кинувшихся вперед лучников и метателей. Стрелы и камни из пращей густым дождем осыпали нападавших. Те завопили, уже не в воинственном порыве, а в отчаянном страхе – их ряды редели на глазах.
Второй атаки не было – сарацины, частью оставшиеся пешими, потому что лошади под ними пали, бросились на противоположный берег, нарушая строй тех, кто еще не вступил в битву.
– Наступаем? – спросил Ричарда нетерпеливый Иаков Авенский.
– Пора! – подал голос с другой стороны герцог Бургундский.
– Нет! – резко возразил Львиное Сердце. – Они наступали малым числом, и их бегство не отмело основные силы от берега. Еще час-два терпения: скоро они вновь пойдут в атаку!
Однако терпение было не в натуре многих предводителей крестоносцев. Ричард знал это и опасался этого больше всего. Уже много часов, сидя неподвижно в своем седле, чувствуя, как нетерпеливо вздрагивает под ним благородный конь, он понимал, что в таком же возбужденном напряжении находятся сейчас почти все его рыцари и воины, и молил Бога укрепить их мужество.
Сарацины, как показалось многим, тоже устали ждать – на противоположном берегу происходило движение – люди и кони то и дело подступали к воде. Было видно, как они черпают воду ведрами, как пьют с ладони, временами зыркая в сторону христиан то ли с опаской (расстояние было куда короче полета стрелы), то ли, как многие думали, с насмешкой.
Крестоносцы, испытывали уже настоящие муки в раскалившихся железных доспехах, от жара которых не спасали даже стеганые рубашки. Однако, они, по крайней мере, не страдали от жажды: по распоряжению английского короля пять десятков оруженосцев, навьючив на себя кожаные бурдюки, уже несколько раз обходили ряды, и так как пройти меж ними было невозможно, протягивали воинам чашки с водой, которые те передавали стоявшим за ними, те еще дальше, и так постепенно всем удавалось напиться.
Но куда сильнее жары рыцарей и их вождей изводило бездействие, которое казалось им позорным. Ропот усиливался, то и дело раздавались выкрики, обращенные к предводителю, и в некоторых уже начали звучать насмешки.
Дело решила выходка маленького, черного, как сажа, сарацина, который, подойдя к реке, чтобы зачерпнуть воды, не удержался и, повернувшись к противоположному берегу спиной, приспустил шальвары, выставив напоказ тощий коричневый зад.
В воздухе свистнула стрела и вонзилась как раз меж двумя половинками сарацинского седалища, видимо, достав и до того, что находилось спереди. По крайней мере, наглец испустил страшный вопль и рухнул лицом вниз, корчась и извиваясь, а те, кто вслед за ним шли к воде со своими флягами, опрометью ринулись прочь.
– И мы будем терпеть это, воины Креста?! – прогремел над рядами крестоносцев голос Иакова Авенского. – Над нами издеваются, а мы стоим и выжидаем?! Вперед! Да спасет Господь Свой Святой Гроб!!!
Знаменитый полководец дал шпоры коню, и тот устремился к речному броду, а вслед за ним – еще человек сорок рыцарей и толпа воинов, сразу разрушивших плотное построение.
– Вперед! – кричали они. – За нашу Святую Веру! Вперед!
Ричард, умевший оценить происходящее в считанные мгновения, тотчас понял, что этот все испортивший, но такой понятный порыв остановить уже невозможно. Невозможно было и бросить на произвол судьбы тех, кто, нарушив его приказ, поставил под сомнение успех будущего сражения. Нужно было действовать и действовать немедленно.
– Слушай команду! – крикнул Львиное Сердце, вновь поднимая на дыбы своего коня, на этот раз не для того, чтобы увидеть всех, но для того, чтобы его все увидали. – Трубачи – сигнал! Сомкнуть строй! Все вперед! Не скачите к броду – река мелкая, мы проверяли! Строем, все вместе – вперед!