. Я спросила себя, не имеем ли мы тот самый случай. Огромный ужас из Другого Мира, предлагает нам совершить убийство, чтобы доказать свою доблесть. Остальные восприняли это как угрозу.
— Нам пора уходить, — сказала одна из солдат Толстера. У нее была квадратная челюсть, и казалось, что она всегда что-то жует. Это была раздражающая привычка, из-за которой мне хотелось ударить ее в квадратную челюсть. Ее гнусавый голос только разжигал это желание. — Давайте уйдем, пока можем. — Под глазами у нее были темные мешки, хотя мы все могли ими похвастаться.
— Нет, пока мы не выясним, чем это вызвано, — драматично произнес маршал Аракнар. Он снова принял ту же задумчивую позу, согнув одну руку в локте, а другой поглаживая свою уже не такую безупречную бородку. — Нам нужно знать, что осушило озеро и откуда взялись эти монстры.
— Мы должны убраться ко всем чертям и вернуться с армией, — сказала Квадратный Подбородок.
— Армией? — Маршал покачал головой. — Где мы ее найдем?
— Пошлем сообщение в Фол, — отрезала Квадратная Челюсть. — Они помогут.
Маршал Аракнар одарил женщину лукавым взглядом, как будто она была маленьким ребенком, который только что спросил рыбу, почему у нее просто не вырастут ноги, и она не сможет ходить по суше.
— У Фола полно хлопот с этими дикарями из Йенхельма. Кроме того, у нас здесь три Хранителя Источников, включая меня.
— Чертовски много хорошего сделали Деса и тот, другой!
— Пруто, — тихо произнесла полазийка. Ее челюсть была сжата, а взгляд тверд. — Его звали Пруто. Он любил рисовать и занимался любовью, как голодающий поглощает еду. — В наступившей тишине она двинулась дальше по тропинке, по которой мы шли днем ранее. Я пристроилась рядом с ней, потирая ноющие ноги и желая, чтобы у нее был более короткий шаг.
Джуйи шла следующей, а рядом с ней, как всегда, ее охранница Блеск.
— Я думаю, тебе нужны солдаты более высокого класса, капитан Толстер, — сказала она с улыбкой. — Пока у тебя есть только раненая иностранка и маленькая старая леди.
Я зло посмотрела на нее. Мне не нравилось, когда меня называли маленькой, независимо от того, насколько это было правдой. Я никогда не была высокой, а возраст имеет раздражающую особенность уменьшать нас в размерах. Это чертовски несправедливо.
Мы вышли на небольшую площадь, с трех сторон окруженную полуразрушенными зданиями. Я могла себе представить, что когда-то здесь был прекрасный сад. С одной стороны стояла каменная скамья, увитая гниющими виноградными лозами. Вся та красота, которую я себе представляла, исчезла, сменившись жуткой пародией на то, чем она могла бы быть когда-то. Здесь поселилась стая скрипунов. Шесть скелетообразных рук с кожей, похожей на старую высохшую кору, и пальцами, тянущимися к небу. Они стояли неподвижно и казались мертвыми, но я знала, что это не так. Я слышала, как они скрипят. И, конечно же, вставал вопрос о мертвой харкской гончей. Самый дальний скрипун держал одну из гончих, его пальцы сжались, пронзая тело пса в четырех разных местах. Из ран сочилась кровь, стекая по серой коже скрипуна.
Все остановились, чтобы поглазеть на это жуткое зрелище. Все, кроме меня. Я видела все это раньше и гораздо хуже. Сссеракис показал мне многие ужасы Другого Мира. Скрипуны были наименьшей из наших забот.
— Нам лучше двигаться дальше и не подходить слишком близко, — бросила я через плечо. — Они не побеспокоят нас, если мы не побеспокоим их. — В основном это было правдой, днем, по крайней мере.
Когда, наконец, мы наткнулись на шрам, который осушил озеро Лорн, мы все поняли, что нашли причину исчезновения озера. Через пару улиц мы увидели дуги молний, которые пронзали близлежащие здания и достигали неба. Дугомантия. Шторм, который я сдерживала внутри, жаждал ощутить электрическое прикосновение этого, поглотить его. Чтобы вновь разгореться во мне. Это была тупая пульсация, одновременно болезненная и соблазнительная; я могла бы потеряться в этом ощущении, если бы просто закрыла глаза и погрузилась в него.
Шрам, осушивший озеро, достигал пятидесяти футов в поперечнике и поглотил половину здания. Это был зазубренный разлом в земле, и молнии потрескивали изнутри, ударяя наугад вверх и наружу. Я уже видела подобное раньше и знала, что ее вызвала магия Источников. Точнее, отторжение Источников. Катастрофическое отторжение Хранителя Источников, у которого в желудке было более одного Источника. Именно так Джозеф, Коби и я уничтожили Железный легион. На месте взрыва осталась дыра в земле, разрушение реальности, истончение барьера между мирами. Невозможно было понять, насколько глубоко она простиралась. Она грызла меня, эта прореха в мире. Как зуд, который я иногда испытывала между пальцами своей отсутствующей руки, такой слабый, что переходил в сводящую с ума острую боль.
— Я видел такое раньше, — сказал маршал Аракнар, когда мы собрались в дюжине футов от шрама. Из дыры вырвалась молния, прочертив дымящуюся огненную линию через разделенное пополам здание.
Я кивнула.
— В старом Пикарре, где погиб Железный легион. — Краем глаза я заметила, как он повернулся и посмотрел на меня.
Крючконосый сделал несколько шагов вперед и сплюнул. Он сделал приличный плевок, его слюна перелетела через край шрама и исчезла в глубине.
— Теперь мы знаем, чем это вызвано. Давайте убираться отсюда на хрен.
Маршал Аракнар встал рядом со мной и откашлялся. Я взглянула на его голень, и он отступил на шаг.
— Ты думаешь, здесь умер Хранитель Источников. Это то, что создало шрам?
— Отторжение Источников единственное, что может нанести такую рану миру, — сказала я. — Но я не понимаю, почему Хранитель Источников оказался здесь, в центре того, что было чертовски громадным озером, проглотив достаточно Источников, чтобы это сделать. И я также не понимаю, почему здесь так много существ из Другого Мира.
— Может быть, их привлек шрам? — спросила Джуйи. Мы трое, Хранители Источников, собрались вместе. Я была уверена, что мои знания превосходят их обоих в сотни раз, но иногда дело не в знаниях, а в точке зрения. Мы существа привычки, и наш разум любит шаблоны. Мы работаем и думаем в соответствии с этими шаблонами. Мы ограничены, находимся в плену этих шаблонов. К счастью для нас, не все следуют одним и тем же привычкам. Люди, которые учились по-разному, будут подходить к проблеме с разных сторон. Сотрудничество становится сутью открытий, многие умы бросают вызов друг другу, вырывая друг друга из устоявшихся стереотипов.
— Почему их должен привлекать шрам? — спросила я.
Джуйи пожала плечами.
— Я не знаю, но это место изобилует дикой магией Источников. Возможно, им это нравится. Я не демономант.
— Очевидно.
Маршал снова принял свою задумчивую позу, поглаживая бороду.
— Отторжение дугомантии приводит к неконтролируемому дугошторму. Отторжение хрономантии приводит к старению Хранителя Источника. Геомантия превращает его в камень. Возможно ли, чтобы демономант, страдающий от отторжения Источника, вызвал наугад множество монстров?
Это была интересная мысль. Я должна была признать, что, возможно, недооценила этого человека. Возможно, он был не так глуп, как я думала. Но все равно казалось, что мы чего-то упускаем. Насколько я знала, на озере Лорн ничего не было. Нет причин для того, чтобы кто-то искал Источники, не говоря уже о том, чтобы отвергать их. И почему они не принесли спайстраву, которая помогла бы им вырвать Источники?
Земля содрогнулась под нами. Это было настолько жестоко, что Квадратная Челюсть упала в грязь и издала пронзительный крик, когда Крючконосый попытался помочь ей подняться.
— Это была ты? — спросила Джуйи.
Я покачала головой. Моя врожденная геомантия и в лучшие времена была слаба, и уж точно не могла так потрясти землю.
Толстер медленно приблизился к шраму, вытягивая шею, чтобы заглянуть в пропасть. «Там внизу что-то есть» — сказал он, вытаскивая меч.
Мясистое щупальце высунулось из-за края шрама и на мгновение повисло в воздухе, прежде чем шлепнуться на илистую землю, где и забилось, разбрызгивая повсюду густую жижу. Существо было нездорового серовато-розового цвета и сморщенное, как бритая свинья. Через каждые несколько дюймов на коже виднелись узелки и пучки черных волосков. Из шрама высунулось второе щупальце, и Толстер нырнул под него. Третье, а затем и четвертое выползли из ямы и зарылись в землю. Будь проклята моя медлительность, но мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что происходит.
Я оттолкнула Джуйи в сторону и крикнула Толстеру, чтобы тот возвращался. Он повернулся и в замешательстве уставился на меня. Мгновение спустя из шрама вылезла отвратительная туша Мерзости.
Глава 6
— Не дайте этому коснуться вас! — Было уже слишком поздно, когда слова вырвались из меня.
Мерзость представляла собой массивный комок эластичной плоти размером с небольшой дом, из кожи которого торчали волосатые щупальца, извивающиеся, ползущие, тянущиеся к нам. Она вылезла из шрама и шлепнулась на землю, обдав всех нас брызгами грязи. Толстер заковылял прочь, отплевываясь от грязи и отчаянно пытаясь стереть ее с глаз. Мерзость накрыла его, и он исчез. Просто исчез. Уже поглощенный этой массой. Был ли он съеден, или его плоть отделилась от костей, я не знаю. Никто не знает, как действуют эти Мерзости, известно только, что призывать их — безумие.
Крючконосый среагировал первым, надо отдать ему должное, даже если он совершил самую большую глупость, какую только можно вообразить. Он бросился на Мерзость, размахивая мечом. По мере того, как все больше плоти вылезало из шрама, щупальца метались во все стороны. Крючконосый отрубил одно из них своим мечом, брызги серого ихора ударили ему в грудь. Щупальце упало в грязь, все еще извиваясь, и быстро растворилось в массе. Еще одно щупальце выползло из центральной части тела, волоски встали дыбом, когда оно рассекло воздух. Крючконосый попытался увернуться, но щупальце ударило его по лицу. Он закричал, издав резкий, влажный звук, сила удара отбросила его. Он покатился по грязи, а когда остановился, мы все увидели, что от этого простого прикосновения его лицо превратилось в руины. Сквозь его щеку просвечивала белая кость, кожа и мышцы не были разорваны, а просто вытекли, как жидкость через соломинку. У него не было глаза, в глазнице тоже виднелась кость.