Я засмеялась вместе с ним. Он был прав. Денма любила слушать подобные истории и всегда побуждала меня рассказывать их. Признаюсь, большинство историй, которые я рассказывала ей на протяжении многих лет, я украла у Тамуры.
Снова призвав на помощь свой Источник пиромантии, я отогнала от себя столько лишнего тепла, сколько смогла, и, пошатываясь, шагнула вперед, обхватив Арикса рукой. Он обнял меня в ответ, и я была рада этому прикосновению, несмотря на запах чеснока. Он поддерживал меня всю оставшуюся дорогу до здания. Я не слишком горжусь тем, что нуждалась в этом. Даже с двумя Источниками в желудке я была истощена. Я не использовала такую силу с тех пор, как двадцать лет назад сражалась с Железным легионом. Я не привыкла к этому и, хотя мне неприятно это признавать, была намного слабее, чем тогда.
— Вау! — сказала Джуйи, качая головой. — Это было так... Спасибо. — Она улыбнулась, но ее глаза были печальными и красными. Чем бы Блеск ни была для нее, было очевидно, что Джуйи потеряла не просто охранницу. Может быть, даже больше, чем просто подругу.
— Ты что-то скрывала от нас, — сказал маршал Аракнар. — Кинемантия, подобной которой я никогда не видел, и, предполагаю, пиромантия, которая помогла пережить огонь. — Он прищурился. — По моим подсчетам, это пять настроек.
Даже в разгар орранско-терреланской войны, когда вербовщики с обеих сторон искали могущественных Хранителей Источников, редко можно было встретить кого-то из нас, обладающего более чем двумя или тремя настройками. Он знал об этом, и, как я решила, уже сложил все воедино. Я надеялась, что он никогда этого не сделает. Но, с другой стороны, к черту надежду. Если и есть более ненавистное и коварное чувство, я его не знаю. Надежда заползает внутрь и укореняется глубоко, как опухоль, растущая в сердце человека. Она убеждает тебя довериться самому бессмысленному понятию — удаче. Надежда — это отрицание здравого смысла, готовность закрывать глаза на истину, какой бы очевидной она ни была. Я слишком на многое надеялась в своей жизни, и эта надежда каждый раз меня предавала. Очевидно, я не желаю усваивать этот урок.
Маршал улыбнулся и протянул дрожащую руку, перепачканную его собственной кровью. «Из нас получилась хорошая команда, Сильва из Райсома». Его слова были достаточно теплыми, но он произнес их ледяным голосом.
Я пожала его руку. Никогда нельзя отказываться от дружбы, дарованной свободно и честно.
Тринадцать человек вошли в затонувший город Лорн, и только пятеро вышли оттуда. Мы показали лучшее время, добравшись до окраины города и поднявшись по илистым отмелям к берегу, где оставили аббанов. Я использовала свою врожденную геомантию, чтобы помочь нам укрепить почву под ногами. Мы достигли берега как раз в тот момент, когда солнце скрылось за горизонтом и Ишу окутала ночь. Город снова ожил, монстры снова задвигались, возможно, даже более энергично теперь, когда самый опасный хищник был мертв. Мы не закрыли шрам, и я даже не уверена, что такое было возможно, и мы не разобрались со всеми монстрами, которые пришли из Другого Мира. Но мы раскрыли часть тайны. Мы знали, что убило жителей деревни, и мы также знали, что нам понадобится армия, чтобы выследить монстров и уничтожить их. Было лучше предупредить жителей и позволить им самим защитить себя.
Путешествие домой было гораздо более мрачным, хотя, признаюсь, я сочла его более комфортным. У нас было три аббана на пятерых, так что места и еды хватало с избытком. Мы редко разговаривали, и Арикс, в основном, делал это за всех нас. Маршал был тих и задумчив, а Джуйи и полазийка погрузились в печаль. Мне было достаточно комфортно в собственной компании.
Мне никогда не нравилось быть одной, и до сих пор не нравится. Это настоящая пытка. Когда я остаюсь одна, меня одолевают мысли, сомнения и страхи, вина и горе. Я прокручиваю в голове свои воспоминания, как старые, так и новые, анализирую их, критикую свои поступки и вижу лучшие способы, которыми я могла бы действовать, если бы не была... собой. Мне стало лучше с тех пор, как я оставила свою старую жизнь и поселилась в Райсоме. Мне стало лучше. Я привыкла быть одна и справляться со своими предательскими мыслями. В некотором роде. Лучше и хорошо — два совершенно разных состояния ума.
Когда мы добрались до Нью-Пикарра, маршал предложил нам снова остановиться в таверне, но мы с Ариксом отказались. Нам обоим не терпелось вернуться домой. Я хотела иметь собственное пространство, свою маленькую юрту. Я хотела снова стать самой собой, пусть даже ненадолго и без свидетелей. Я изо всех сил старалась быть кем-то другим. Маска, которую я носила, была мне не по размеру, и у нее было слишком много острых углов. Маршал улыбнулся и сказал, что понимает, и что он приедет через день или два за аббаном, чтобы забрать его обратно.
Когда на горизонте показался Райсом и палатки, выступающие из земли разноцветными завитками, я почувствовала, как мое сердце дрогнуло, а плечи опустились. Меня охватило облегчение, и я не смогла сдержать улыбку на своем морщинистом лице. Меня не было меньше десяти дней, но, показалось, прошла целая вечность.
Денма и ее компания маленьких дикарей заметили нас первыми, и девочка бросилась на нас, выкрикивая множество вопросов. Я приложила ладонь к уху и заявила, что не слышу ее, отчего она закричала еще громче. Когда я повторила тот же трюк, она запрыгнула на одну из ног аббана и начала карабкаться по его шерсти. Зверь театрально вздохнул и побрел дальше, смирившись с помехой.
К тому времени, как мы остановили аббана, чтобы дать бедному животному попастись, и соскользнули с его спины, вся деревня собралась, чтобы поприветствовать нас. Нас встретили как героев еще до того, как мы рассказали им нашу историю. Цера обняла меня и крепко прижала к себе. Она сморщила нос, когда отстранилась, и пожаловалась на запах, но я не могла ее за это винить. Кроме того, я бы не хотела, чтобы эта женщина отреагировала по-другому. Мы с Ариксом вошли в Райсом среди возбужденной болтовни, безумных вопросов и заявлений о том, что в нашу честь будет устроен праздник.
Мое лицо болело от улыбки, когда мы добрались до нашей маленькой деревенской площади, где на общем костре весь день готовилось рагу. Именно там моя улыбка угасла, когда я увидела, кто меня ждет.
Глава 8
— Забыла тебе сказать, — сказала Цера, уводя маленькую Денму с дороги и ведя меня к месту у костра. — Через пару дней после твоего отъезда объявилась твоя дочь. Мы поселили ее в твоей юрте, надеюсь, ты не возражаешь.
— Привет! — Имико помахала мне с другой стороны костра. Ее улыбка была широкой и безумной. Язычки пламени отражались от ее волос цвета тлеющих углей и подчеркивали россыпь веснушек на носу и щеках. На ней были свободные коричневые брюки и туника в тон, сверху темный жакет, а с плеч свисал черный плащ.
Не обращая внимания на толпу, я обошла вокруг костра, выбрала место рядом с Имико и плюхнулась на него. Цера открыла рот, чтобы что-то сказать, но повариха Кона остановила ее, задав несколько вопросов. На несколько мгновений мы с Имико остались одни в толпе.
— Дочь? — тихо спросила я.
Имико пожала плечами.
— Ты постарела. — Она помолчала и снова улыбнулась. — Я не думала, что сестра прозвучит правдоподобно.
— Ба! — Да, я была рада ее видеть, но в то же время у меня в животе возникло неприятное ощущение. Это было все равно что пить свернувшееся молоко. — Что ты здесь делаешь?
Прежде чем она успела ответить, Грек опустился на скамью рядом с Имико. Он, конечно, уже снял рубашку, и его смуглая кожа блестела от пота. Он улыбнулся Имико. «Сильва, ты никогда не говорила мне, что у тебя такая красивая дочь», — сказал он, не отрывая от нее взгляда.
— О, прекрати, Грек, — сказала Имико, игриво закатывая глаза. Она положила руку на его обнаженную грудь и слегка толкнула его, на что он качнулся. — Я не устаю повторять тебе, что счастлива в браке.
Грек наконец оторвал от нее взгляд и развел руками.
— Все хорошие люди счастливы.
Имико взглянула на меня, и я одними губами спросила замужем? Она сделала недоверчивое лицо и фыркнула. Конечно, нет. Для нее все это было игрой, притворством. Она появилась в моем новом доме и сыграла свою роль, разрушив все, что я построила для себя. У Имико было много достоинств, но она была не из тех, кто остепеняется. Когда я уехала из Йенхельма, она возглавляла преступную организацию, которая распространилась на четыре соседние провинции. Однажды за несколькими бутылками вина она сказала мне: Секс — это прекрасно, но у кого есть время на отношения? Отношения — это беспорядок, непонимание и изменение себя, чтобы вписаться в чужое пространство. Или изменение себя, чтобы кто-то вписался в твое пространство. И давай не будем забывать о слезах, когда ты говоришь, что им пора заняться поиском кого-то другого, чтобы устроить беспорядок в их жизни. Нет, к черту отношения. Несколько шлепков и влажных поцелуев, вот и все, на что у меня остается время, ведь я помогаю твоей империи держаться на плаву. Она и из этого устроила представление, но я всегда считала, что она предпочитает прятаться, чтобы не рисковать и не причинять боль. Но такова была Имико, всегда настороженная, всегда на бегу, и всегда исчезавшая как раз в тот момент, когда ты больше всего в ней нуждалась.
После этого мое празднование возвращения было приглушено. Деревня устроила из этого представление с виски, вином и едой, небольшое состояние для нашего маленького поселения. Я принимала участие, где могла, изо всех сил стараясь получать от этого удовольствие. Имико нашла меня, и я сомневалась, что из этого выйдет что-то хорошее. Я уехала из Йенхельма по уважительной причине. Я даже оставила свое имя по той же уважительной причине. Я не могла отделаться от ощущения, что все вокруг меня вот-вот рухнет, и причиной тому будет она. И все же мне ужасно хотелось отвести ее в сторонку и поговорить с ней. Да, я хотела знать, почему она оказалась здесь, но я также хотела знать, как обстоят дела в Йенхельме. Как поживают Хардт и Тамура? Как поживает Джозеф? Процветает ли то маленькое королевство, которое я основала? И, конечно, как поживают мои дети? Сирилет сейчас должно было быть около двадцати лет. Возможно, у нее даже была своя семья. Вопросы терзали меня изнутри, и каждое мгновение, которое я проводила, скрежеща зубами, на этом празднике, было вечностью.