Ви умерла... была убита из-за нескольких украденных аббанов.
Трис заплакал. Он был с Ви еще до того, как я их узнала. Они были так близки, как никогда не были близки мы с Джозефом. Он кричал, рыдал и умолял ее проснуться. Я не думаю, что он хотел этого, но он в некотором роде вернул ее обратно. Его врожденная некромантия, так похожая на мою, поймала душу Ви, когда она покидала тело, и привязала ее к нашему миру.
Призрак Ви наблюдал, как Трис плакал над ее телом, умоляя ее открыть глаза и сказать что-нибудь, что угодно. Она наблюдала, как он обмяк, его изнеможение и горе достигли такой степени, что он больше не мог этого выносить, и Трис просто остановился. Он не был без сознания, просто его там больше не было. Я велела своим людям забрать его и послала за Хардтом, чтобы тот присмотрел за ним. Затем я подошла к Ви.
Она была такой храброй. Даже будучи призраком, она поняла, что я должна была сделать, улыбнулась мне и кивнула. Я обняла ее, то, что от нее осталось. Я почувствовала, как она крепче сжала меня, моя некромантия на мгновение сделала ее бесплотную форму материальной. Затем я освободила ее. Это было все, что я могла сделать, чтобы избавить ее от вечных мук жизни призрака. Проклятого полусуществования. Я избавила Триса от мучений, связанных с преследованием его сестры.
Я всегда впитывала воспоминания тех, кого освобождала. У меня их сотни, может быть, тысячи. Воспоминания, которые не принадлежат мне, но кажутся моими. Ви подарила мне воспоминание о себе, о том, как мы с Трисом сидели у костра. Мы были моложе. Это было всего через несколько дней после того, как я спасла их от Железного легиона. Мы сидели у того костра, глядя на пламя, и я обняла их обеих. Облегчение Ви от ее спасения, ее любовь к Трису и ко мне переполнили меня. Это было то, что она подарила мне, ее последний подарок. Это было ее самое счастливое воспоминание.
Глава 16
Я начала понимать, насколько хорошо мной сыграли в тот момент, когда в помещении, где мы были практически заперты, появилась швея. Она принесла шелковый костюм, достойный королевы, и дала понять, что пришла от имени Джамиса. После получасовых обмеров и поднимания руки, она быстро переделала костюм и оставила его мне. Вместе с корсетом, вызывающим боль, и несколькими украшениями. Имико посмеялась над моим ворчанием, но все равно помогла мне влезть в корсет. Вот тогда-то все и встало на место. Но не корсет. Они не соскальзывают с места только тогда, когда закрепляются таким количеством такелажа, что могут сбить с толку матроса.
Я согласилась оказать Джамису услугу, в дальнейшем. И он потребует, в этом я не сомневалась. Но, конечно, он получит и более быструю оплату. Он пригласил Эскару Хелсене на свою маленькую вечеринку. Одетую в его костюм. Он будет хвастаться перед своими приятелями-торговцами, говоря: Смотрите, я нарядил великую и ужасную Королеву-труп как куклу. А теперь смотрите, как я заставляю ее танцевать.
Признаюсь, я была зла. Даже взбешена. Я была в нескольких мгновениях от того, чтобы разорвать костюм на куски и во второй раз в жизни отправиться бродить по коридорам Форта Вернан, думая об убийстве. Затем Имико напомнила мне, зачем мы здесь. Что я могла бы перетерпеть небольшое унижение, если бы это означало найти Сирилет. Блядь! Но она была права.
Итак, я явилась на этот чертов бал в одежде и украшениях Джамиса, выглядя просто прямо-таки темной королевой —именно так, как он хотел. Кроме того, костюм мне шел, а серьги и ожерелье каким-то образом подчеркивали блеск моих глаз. Чертов чувак знал свое дело, и в этом был смысл. Он мог бы попытаться нарядить меня шутихой и выставить напоказ, но это скорее повредило бы моей репутации, чем укрепило его. Но он нарядил меня монстром, которого все боялись, и тем самым показал своим товарищам, что контролирует меня. Что ж, это только сделало его более могущественным в их глазах. Все это было шоу, и я была отвратительным центральным персонажем.
Когда пришло время Дэниел появился снова и повел нас обратно в сердце форта. Я заметила, что охранников стало больше, чем раньше, они стояли в настороженном молчании. Однако на большинстве из них не было зачарованных доспехов, так что я тешила себя тем, что смогу с легкостью их убить, если дела пойдут плохо и какой-нибудь дурак попытается арестовать старую королеву Йенхельма. Появилось много слуг, которые бегали с подносами, уставленными едой или бутылками вина. Имико проводила жадным взглядом нескольких из них. Дэниел повел нас к лифту, и внезапно я поняла, где нахожусь. Я узнала башню раньше, чем мы поднялись на нее. Я устроилась в задней части лифта, насколько позволял чертов корсет, скрестила руки на груди и погрузилась в размышления. Конечно, они решили провести бал здесь. Что может быть лучше, чтобы показать Королеву-труп на том месте, где она впервые потерпела поражение? Чертовски подходяще. Джамис продумал все до мелочей.
Мы вышли из лифта и оказались в огромной оружейной комнате на вершине самой высокой башни Форта Вернан. Не на крыше, но туда можно было попасть. Именно здесь должны были собраться Хранители Источников в случае нападения. Организовать оборону и приготовиться стрелять магической смертью из каждого окна. Это был большой зал, где мы с Джозефом стояли, пока император Оррана произносил свою вдохновляющую речь о верности, власти и прочей ерунде, которая воодушевила меня и заставила быть готовым к последнему гребаному сражению в проигранной войне.
За тридцать лет многое изменилось. Исчезли солдаты в доспехах, выстроившиеся в линию во время инспекции императора. Исчезли стойки с доспехами и бочки со стрелами. Не было и баррикад, находившихся перед лестницей на крышу. Торговцы заняли место, предназначенное для сражений и обороны, и превратили его в демонстрацию непомерного богатства.
Стены были увешаны роскошными ткаными гобеленами, на каждом из которых был изображен лорд, леди или герб торгового дома. Я предположила, что, вероятно, на каждого из присутствующих здесь дураков — или, по крайней мере, на каждого, кто входил в Торговый союз, — приходилось по одному гобелену. У одной стены зала стояли два длинных деревянных стола, на которых были расставлены тарелки с едой. Слуги стояли на страже позади, всегда начеку, на случай, если тарелка опустеет. Или, возможно, на случай, если гость попытается отравить цыпленка. Мне всегда было интересно, в каких заведениях люди могут таким образом себя обслуживать. Похоже, это рецепт для большого количества мертвых гостей. Я сомневалась, что они вообще позволят мне подойти к еде без сопровождения. Я увидела, как ручной Хранитель Источников Джамиса внимательно изучает тарелки, одной рукой подцепляя очищенные от кожуры фрукты, а другую все еще пряча в складках своего одеяния.
В дальнем конце зала, прямо перед лестницей, ведущей на крышу, играла группа бардов. У одного была лютня, у другого лира, а третий играл на струнном инструменте, которого я никогда раньше не видела. Инструмент был размером с лошадь и издавал удивительно низкий звук, который, казалось, разносился по всему залу, но не подавлял остальные. Барды стояли на небольшой деревянной платформе, на которой они с трудом разместились. Очевидно, была причина, по которой они стояли на дереве, а не на камне — что-то связанное с акустикой. Барроу Лэйни постоянно твердил об акустике в Академии магии Оррана. Конечно, до того, как Железный легион свел его с ума.
Зал заполонили торговцы. Они слетелись группами, как мухи на открытую рану. Да, я намеренно использую эту ужасную аналогию. Я крайне низкого мнения о торговцах, несмотря на то что называю одного из них любовью всей моей жизни. Я не стану утверждать, что Сильва была другой. Во всяком случае, она воплощала в себе все худшие черты меркантильного класса, в том числе и главные из них — жадность и стремление манипулировать. Она не была другой. Она была просто Сильвой. И я прощала ей все вечеринки, которые она посещала, и все сомнительные сделки, которые она заключала, потому что я ее любила. Других причин и не требовалось. Вот что такое любовь. Легко любить человека за то, какой он есть, но гораздо труднее любить его несмотря на то, какой он есть. Я не любила ни одного из этих торговцев и поэтому позволила своему презрению выйти наружу.
Вот группа из трех женщин, две в роскошных платьях неизвестных мне цветов, одна в прекрасном красном шелковом костюме. Женщина в костюме держала в руках блокнот и карандаш и записывала детали. Без сомнения, они были заняты какой-то сделкой. Вероятно, эта сделка определит цены на соль на следующие несколько месяцев, подняв их настолько, что некоторые бедняги, которые не могли жить без чертовой штуки, будут страдать и голодать, и все потому, что эти богатые ублюдки хотели иметь лишнюю монету в карманах.
Вон там толстый мужчина в синем кушаке, его дряблая правая грудь открыта. Несмотря на мой возраст, у него было больше подбородков, чем у меня морщин. Толстый ублюдок размахивал чашкой в воздухе, подпрыгивая и смеясь. Трое других мужчин столпились вокруг него, смеясь, как маленькие подхалимы, и ловя каждое его слово, как будто он брызгал на них золотом, а не вином.
В зале собралось с дюжину небольших групп. Все они были одеты в яркие цвета и носили больше украшений, чем я видела за все время своего пребывания на посту королевы. Это лишь отчасти объясняется моей собственной строгостью. Йенхельм никогда не был богатым королевством. Хотя низкий достаток мы компенсировали репутацией.
Я заметила, что земляне были не единственными присутствующими. Среди них было трое пахтов, одетых в одинаковые цвета. Ярко-оранжевый с темно-черной отделкой. У одного пахта была седина на морде; без сомнения, это был старший из троих, и двигался он скорее осторожно, чем непринужденно, сжимая трость когтистой рукой.
Были и полазийцы. Я заметила по крайней мере одну крупную женщину в фиолетовом платье, которое с трудом ее облегало. Она смеялась и шутила с землянином, который был вдвое меньше ее размерами, и часто кла