ла руку ему на плечо. Позади них обоих стоял полазийский мужчина, его рот был прикрыт сиреневым шарфом, а глаза настороженно смотрели вокруг.
Я не заметила Джамиса в толпе, хотя там было достаточно людей, так что я могла его пропустить. Но я заметила, что вечеринка уже была в самом разгаре. Меня доставили поздно. Не годилось, чтобы Королева-труп прибыла, когда в зале было всего нескольких человек. Мое появление должно было стать зрелищем. Черт возьми, но Джамис действительно идеально все спланировал. Мне следовало бы возненавидеть его за это, но я была чертовски впечатлена театром, который он устроил.
Дэниел прочистил горло. Слезы Лурсы, я ненавижу, когда люди так поступают. Он стоял рядом с лифтом и ждал. Я вышла из лифта, Имико растворилась в тени позади меня. Она сделает то, что должна. Вероятно, это означало, что она улизнет при первой же возможности и оставит меня наедине с этим адом. Клянусь тебе, я встречалась лицом к лицу с монстрами, желающими поглотить мою душу, я стояла перед богами и выкрикивала свое имя в воющую пустоту, я снова и снова страдала под ножами палачей, и я видела, как мои друзья, семья и любимые погибали в битвах, в которых у нас не было надежды на победу. И я бы предпочла любую из этих ситуаций лживым претензиям и невыносимой вежливости этого вороньего двора, на котором мне довелось присутствовать.
— Достопочтенные лорды-торговцы, — произнес Дэниел так громко, что я подумала, что он, возможно, вибромант. — Джамис пер Суано представляет Эскару Хелсене.
Боги, спасите меня от таких представлений. Все было так продумано. Джамис написал сценарий, расставил актеров и раздвинул занавес. Мы танцевали под его веселую мелодию.
Собравшиеся торговцы замолчали. Тишина воцарилась в зале так быстро, что только протяжные звуки инструментов бардов эхом отражались от стен. Я вышла из лифта, и крупный мужчина с заячьей губой ахнул, прижав пухлую руку к открытому рту. Они увидели монстра среди них. Черт возьми, но это было приятно. Я так долго пряталась, пытаясь своим отсутствием убедить мир, что Эскара Хелсене мертва. Ну, черт возьми, я не была мертва. И я больше не пряталась. Пусть они посмотрят на меня. Пусть они станут свидетелями моего триумфального возвращения. Всем этим жирным паразитам еще оставалось чего бояться в этом мире.
Начались перешептывания. Шепот в толпе распространился быстрее пожара. Сначала послышался приглушенный шепот, похожий на шуршание бумаги в библиотеке. Затем к нему присоединился еще один, и еще, и еще. Через несколько мгновений половина людей в зале уже шептались друг с другом, и шум становился громче с каждой секундой. И, по мере того как шум становился громче, шепот перешел в крики.
— Настоящий переполох, — тихо сказала Имико. Она пряталась за моей спиной, никем не замеченная.
— Делай свое дело, — сказала я через плечо.
Она усмехнулась:
— Дай мне несколько минут, чтобы проверить зал. Затем устрой отвлечение.
— Разве меня недостаточно для отвлечения? — Я не получила ответа. Имико уже исчезла. Я оглянулась и увидела, что она направляется к столам с едой. Никто не обращал на нее внимания.
Одна в комнате, полной голодных пиявок — извините, торговцев, — я шагнула вперед, не обращая внимания на голоса, произносящие мое имя, указывающие на меня пальцами, на обвинения. Джамиса по-прежнему нигде не было видно, но я догадалась, что это было сделано специально. Очевидно, что это была моя роль в его постановке.
Барды заиграли новую мелодию. Я ее знала. Я ее знала, потому что была знакома с человеком, который ее написал. Отцом Сирилет. Бардом Вином, как его стали называть позже, хотя я знала его по имени. Мы встретились в таверне между старым Джанторроу и Йенхельмом. Я была сломленной женщиной, недавно искалеченной терреланским императором. Я только что уничтожила Джанторроу, напустила на мир чуму зомби и получила титул Королева-труп. Я ненавидела себя. Он назвал меня красивой, выслушал рассказ о моих горестях и очень-очень сильно напоил. Мы провели вместе всего одну ночь, и это было... прекрасно, если говорить об удовольствии. Конечно, это ничто по сравнению с моими ночами, проведенными под пристальным вниманием Сильвы. Его лихорадочное внимание вернуло мне некоторую уверенность в себе. Но, что гораздо важнее, я заполучила Сирилет. Его звали Рео, и его глаза были такими темными, что казалось, будто зрачок и радужная оболочка слились в чернильную пустоту. Хотя, возможно, он никогда не узнал о том, что стал отцом моей дочери, он кое-что получил от этого обмена. Он выслушал мою историю и превратил ее в песню, которая сделала его знаменитым. Эта песня называется Ярость шторма. Она звучала повсюду на Ише в течение нескольких лет, и ее знают все барды, заслуживающие внимания. Некоторые до сих пор ее играют, хотя и немногие. Большинство знает только то, что осталось от нее по прошествии стольких лет: припев, который был переделан в детский стишок.
Ночь придет, мертвец придет.
Королева-труп идет.
Залезай под кровать, рот не смей открывать.
Королева-труп идет.
Молись лунам напролет.
Королева-труп идет.
Это всего лишь припев, самая известная часть песни. Я не буду ставить себя в неловкое положение, пытаясь спеть ее полностью. Достаточно сказать, что барды, присутствовавшие на том собрании торговцев, не случайно знали полную версию Ярости шторма.
Некоторые из присутствующих попятились от меня, когда я прошла дальше в центр этого бала, как будто само мое присутствие оскорбляло их. Другие придвинулись ближе, почувствовав в этот момент возможность продвинуть свои собственные планы.
Толстый торговец в синем кушаке подбежал ко мне первым, его правая грудь колыхалась, когда он спешил преградить мне путь. От него так сильно несло каким-то цветком, что я не могла не спросить себя, что он пытался скрыть. Он возвышался надо мной на добрую голову и был толст, как свинья, готовящаяся к зиме. Когда он говорил, у него тряслись челюсти, а пропитанное вином дыхание каким-то образом заглушало вонь его духов.
— О, Королева-труп, — почти выкрикнул он. — Я думал, ты моложе. Более устрашающая. — Его подхалимы ждали поблизости, с нетерпением наблюдая за нами. Другие взгляды тоже обратились в нашу сторону, все в комнате обратили внимание на эту встречу. — Ты оказала нам огромную услугу, убив терреланского императора. Я должен поаплодировать тебе. — Он хлопнул в ладоши так изящно, что ладони едва соприкоснулись.
Самый громкий человек в любой комнате обычно является и наименее важным. От моего внимания не ускользнуло, что этот толстый торговец говорил достаточно громко, и его голос был слышен всем в комнате, а также то, что он утверждал, что я убила императора ради него. Лучший способ отнять у кого-то власть — это заявить о ней как о своей собственной.
Между бардами, громко поющими свои интерпретации моих преступлений, и хором торговцев, наблюдавших за мной и ожидавших, что я буду делать, я никак не могла ответить жирному ублюдку, не закричав, но действия говорят громче слов. Я наклонилась вперед, театрально принюхалась, сморщила нос, затем отпрянула и прошла мимо глазеющего толстяка. Хотелось бы предположить, что после этого его репутация несколько пострадала, но, честно говоря, я не стала задерживаться, чтобы это выяснить.
Я искала Джамиса. Не потому, что искала дружелюбное лицо. Я оказалась в центре всеобщего внимания, и все же его внимание было единственным, чего я хотела. У меня снова помутилось в голове, ладони вспотели, эмоции забурлили в жилах. Со мной что-то было не так, и я не могла мыслить достаточно ясно, чтобы понять причину.
Женщина встала передо мной, преграждая путь. У нее была темная кожа и волосы цвета моря в летний день. Я сомневалась, что это был ее естественный цвет. Она слегка поклонилась мне и улыбнулась, выпрямляясь.
— Леди Эс'кара. — У нее был акцент, который я не смогла определить, хотя это определенно был не акцент жителя Иши или Полазии. Тем не менее, земляне распространились по всему миру в отличие от гарнов или таренов, которые предпочитали оставаться на своих родных континентах. — У нас, я думаю, есть общий друг. Королева Льда и Пламени, без сомнения, будет рада снова вас увидеть.
Это, безусловно, заставило меня обратить на нее внимание. Не думая о последствиях, я отступила на шаг, быстро проверяя, нет ли в руках женщины ножей. Королева Льда и Пламени была также известна как Лесрей Алдерсон. Или, как мне всегда нравилось называть ее, сучка-шлюшка. Она помогла сделать мою жизнь в академии невыносимой. Лесрей посеяла в моем сознании семя самоубийства своей проклятой эмпатоманией. Я не могла представить себе ни одной причины, по которой она захотела бы увидеть меня снова, кроме одной — закончить работу, которую она начала тридцать лет назад.
Мой шаг назад предоставил всем остальным торговцам в этом месте возможность, которой они ждали. Это продемонстрировало слабость, а каждый хищник любит слабость. Они окружили меня со всех сторон, и дюжина голосов стали от меня что-то требовать.
— О, покажи нам свою живую тень.
— Я слышал, что ты умерла.
— Твои грязные дети-зомби убили моего отца.
Я не могла уследить за ними всеми. Враги со всех сторон. Выхода нет. Они надвигались на меня, как тьма на угасающее пламя. У меня закружилась голова. Я не могла найти Джамиса. Мои эмоции были не в порядке. Мои мысли были поглощены желанием. Я хотела Джамиса. Я хотела, чтобы он увидел меня, узнал меня. Я не могла думать. Не понимала. Нахуй. Нахуй их. Нахуй Джамиса за то, что он поставил меня в такое положение. По крайней мере, я устроила отвлечение, которое хотела Имико.
Я выпустила на волю свой дугошторм.
Катализатором моего шторма всегда был гнев, но страх тоже мог быть причиной. Хотя на эти эмоции я реагирую по-разному. В случае со страхом, вместо того чтобы выплеснуть его в виде целенаправленной молнии, он хаотично потрескивал вокруг меня. Молния сорвалась с моей кожи, прочертив дугу на полу. Мои глаза вспыхнули так, как не вспыхивали уже много лет. Шторм усилился, окружив меня диким щитом из искрящихся молнии. Тогда торговцы поняли свое место и попятились, задыхаясь, натыкаясь друг на друга в попытках убежать от монстра. Я согнула руку, и по моим пальцам пробежала молния. Мне хотелось быть свободной, энергия нарастала до неприятной пульсации, которая требовала резкого высвобождения.