Я не знаю, как долго Имико и Сирилет стояли обнявшись. Я наблюдала за ними, борясь с ревностью, которая клокотала во мне. Я никогда не была из тех, кто скрывает свои эмоции или бежит от них, но ревность может быть отвратительной вещью, поэтому я подавила ее, сказав себе, что не имеет значения, насколько они близки, потому что я мать Сирилет, а не Имико. Я действительно неблагодарная сука.
Когда, наконец, они оторвались друг от друга, Сирилет протянула руку, обхватила Имико за голову и снова притянула к себе, пока их лбы не соприкоснулись. «Ты уверена?» Слова были едва слышнее шепота. Они должны были утонуть в шторме, но я их поймала. Или, может быть, я просто вообразила их в своей тщетной надежде, что моя дочь не такая, какой ее все считают.
Имико кивнула. Они отстранились друг от друга, на мгновение взявшись за руки. Снова и снова прижимались друг к другу, словно не желая расставаться. Имико закрыла глаза и улыбнулась той пронзительной улыбкой, которую я привыкла видеть на ней. Маска вернулась на место. По ее лицу текли тихие слезы. Она рассмеялась, громко и маниакально. Я заметила, как между ее пальцами покатился маленький Источник. Затем она сунула его в рот и с трудом сглотнула.
Почему, черт возьми, я этого не предвидела? Я была так поглощена своими проблемами, что закрывала глаза на проблемы Имико. Я видела, что ее саморазрушительная часть подняла голову еще в Ланфолле, но у меня не было времени поговорить с ней об этом, по правде говоря. Однажды мы поссорились, а потом еще раз... Время всегда было неподходящее. Еще одно оправдание.
Зов пустоты, этот коварный голосок в моей голове, который советовал мне покончить с собой и обрести покой в забвении, всегда был моим постоянным спутником. С тех пор, как Лесрей Алдерсон посеяла в моей душе семя самоубийства, а, может быть, и раньше. Я всегда его чувствовала. Я всегда балансировала на грани, всегда думала о пустоте. Однажды я даже прыгнула за грань. Мне нравится говорить, что все это было для того, чтобы отправить Сссеракиса домой, но мы все знаем, что это только часть правды. И я не единственная, кто слышит зов пустоты.
Для некоторых из нас жизнь — это боль, мир — агония, и мы тонем в ней каждый гребаный день. И мы можем только держаться на плаву и держать голову над волнами. Мы можем скрывать этот зов от других и от самих себя, но он всегда с нами, независимо от того, сколько улыбок мы напялим на него. В какие-то дни нам легче, в другие — очень, очень тяжело. Иногда мы погружаемся под воду, и всегда есть соблазн просто позволить этому увлечь нас. Несколько мучительных мгновений паники и боли, а затем, к счастью, ничего. И больше никогда ничего. Я всю мою жизнь держусь на плаву и устала от этого. Но это не оправдание. Я не видела, насколько сильно страдала Имико. Я не уловила ее намерения, желания. Честно говоря, я никогда не думала, что она чувствует зов пустоты.
Я попыталась подняться на ноги, но мои конечности словно сковало. Моя старая плоть и кости болели и не двигались, как раньше. Кенто наблюдала за происходящим, хмурясь и не понимая.
Сирилет стояла позади Имико, слезы застилали ее глаза, разбрасывая осколки темного света во все стороны, но не останавливая Имико. Я увидела, как Сирилет полезла в свою сумку с Источниками, надеясь, что она достанет спайстраву, чтобы сунуть ее в рот Имико, но Сирилет вытащила другой Источник и сжала его в кулаке.
Имико повернулась ко мне, открыла рот, чтобы что-то сказать, затем скорчила гримасу и согнулась пополам, схватившись за живот. Отторжение Источника настигло ее очень быстро. Она не была Хранителем Источником и не смогла пережить магию. Она ахнула, и я увидела, как по ее лицу течет кровь, быстро впитываемая жаждущей почвой.
— Слезы Лурсы, — сказала она дрожащим голосом. — Это действительно больно.
Я с трудом поднялась на ноги, достала из сумки щепотку спайстравы. «Имико, возьми это». Я протянула руку. Мои дурацкие ноги были деревянными и негнущимися. Она долго не протянет. Отторжению потребуется меньше минуты, чтобы ее убить. Оно уже убивало ее, даже сейчас. Прямо на моих глазах.
Имико выпрямилась, все еще держась за живот. Из ее глаз, носа и ушей текла кровь. Когда она заговорила, я увидел, что кровь размазалась по ее зубам.
— Скажи Хардту... — Имико замолчала, покачала головой и пожала плечами.
Пошатываясь, я направилась к ней, сокращая дистанцию. Я бы с удовольствием запихнула спайстраву ей в рот, если бы мне удалось ее схватить. На мгновение ее кожа стала почти прозрачной, и я увидела в ней отражение чего-то другого. Я увидела Севоари, Другой Мир. Тогда я поняла, что она проглотила Источник демономантии, и, если она не выдержит и вырвет его, то вызовет неизвестно кого из того мира. Я не могла этого допустить. Я не могла понять, почему это происходит, что она делает. Почему она покончила с собой?
Сирилет, стоявшая позади Имико, положила в рот новый источник и проглотила. Ее лицо было мрачным, морщины стали глубже, чем раньше, на щеках блестели слезы. Она на мгновение закрыла глаза, стиснула зубы и указала на землю под ногами Имико. Раздался звук, похожий на треск рвущейся бумаги, когда под Имико открылся портал, и она провалилась в него.
Пошатываясь, я двинулась вперед, волоча левую ногу, которую свело судорогой. Сирилет захлопнула портал и обратила лицо к небу, глядя на великий разлом. Я добралась до своей младшей дочери и повисла на ней, отчасти чтобы не упасть, а отчасти для того, чтобы... Я не знаю. Чтобы убедиться, что она все еще реальна? Чтобы привести ее в чувство? Чтобы встряхнуть ее, пока она не начнет соображать? Я ничего этого не сделала. Я просто вцепилась в Сирилет и зарычала на нее:
— Что ты наделала?
Сирилет снова принялась теребить свою косу большим и указательным пальцами, слезы капали с ее подбородка. «Это был ее выбор», — тихо сказала она.
Я подняла глаза как раз в тот момент, когда разлом запульсировал, вспыхнул и выпустил ударную волну такой силы, что она сбила всех с ног. Всех, кроме Сирилет. Моя младшая дочь использовала свою геомантию, чтобы не упасть, и стояла как вкопанная, ни на мгновение не отрывая взгляда от жертвы Имико.
— Это был ее выбор, — повторила Сирилет очень тихо, больше для себя, я думаю.
Великий разлом вспыхнул снова и выпустил еще одну ударную волну, которая прижала нас всех к земле, подняла пыль и рассеяла облака над головой, превратив их в плавающие бронзовые кусочки. Великий разлом слегка изменился, стал другого цвета. Сквозь него я увидела безликое небо.
— Черт! — Я снова закрыла лицо руками и зарыдала.
— Что произошло? — Голос Кенто, приближающийся. — Что ты натворила на этот раз?
— Я? — спросила Сирилет странно отстраненным, почти мечтательным голосом. — Ничего. Не совсем. Она сама выбрала это, я просто... Я имею в виду, я придала значение смерти тети Имико.
— Ты убила ее? — спросил Кенто, снова приходя в ярость. У меня не было сил снова это остановить. Я знала, что, если две мои дочери попытаются убить друг друга сейчас, я ничего не могу сделать, кроме как встать у них на пути.
— Она покончила с собой, — сказала Сирилет. Она застонала от боли, я открыла глаза и увидела, как она согнулась пополам, а Кенто стояла над ней. Сирилет опустилась на землю рядом со мной. Оба оставшихся обруча, пронзивших ее левую руку, теперь светились. Кожа вокруг них была красной и воспаленной. Сирилет достала из сумки щепотку спайстравы. Она очень долго избегала отторжения, но даже она была на пределе своих сил из-за двух Источников в своем животе — ингомантии и порталомантии, — к которым у нее не было настройки. — Я только придала смысл ее жертве. — На этих словах ее голос сорвался.
Она отправила в рот спайстраву. Несколько мгновений спустя она наклонилась вперед, и ее вырвало, коса болталась перед ней. Я протянула руку, чтобы косу убрать назад, но Сирилет оттолкнула мою руку.
— Я не понимаю, — сказала Кенто. — Где Имико?
— Ушла, — тихо сказала я. Мир стал казаться холоднее. Нет. Я чувствовала себя холоднее. Мне хотелось ненавидеть, бушевать, горевать, кричать, плакать, сжечь все дотла. Вместо этого я оцепенела. Мучительно, ужасно оцепенела. — Она мертва. Пострадала от отторжения источника. Сломана. — Я покачала головой, все еще не до конца веря в это. Это не могло быть правдой. Только не Имико.
— Она выбрала это, — сказала Сирилет между приступами рвоты. — Я имею в виду, она этого хотела.
Я покачала головой, глядя на свою младшую дочь.
— Ты дала ей Источник, Сирилет. Ты... — Я изо всех сил пыталась выдавить слова из своего сдавленного горла. Изо всех сил пыталась сформулировать их. Даже зная, что они правдивы, зная, что они реальны, каким-то образом, произнеся их, озвучив их, я делала все это неоспоримым. — Ты убила ее. Ты убила Имико.
На этот раз Сирилет не стала спорить.
— Почему? — спросила Кенто. Она опустилась на колени рядом с нами. Мы сидели рядом, я и две мои дочери. Странное, болезненное бодрствование. Сирилет открыла рот, чтобы что-то сказать, снова закрыла его и покачала головой. — Почему?
— Чтобы перенаправить разлом, — сказала я. Сирилет кивнула, все еще пытаясь вырвать свои Источники. — Когда Сирилет провела луну через разлом, это привело к тому, что он никуда не привел. — Я запустила руку в рыхлую песчаную почву, зачерпнула пригоршню и сжала ее в кулаке. Не знаю почему, но мне было приятно что-то раздавить. — Но, пока он никуда не вел, Создатель мог снова найти его и ухватиться за него. Все, что делала Сирилет, экспериментируя, заставляя людей отвергать Источники и ломаться, создавая небольшие, стабильные разломы, было направлено на то, чтобы найти способ перенаправить этот разлом.
Сирилет снова кивнула, вытерла рот о плечо и села. Ее руки неуклюже повисли. Не имея возможности согнуть металл, который вплавился в ее кожу, она больше не могла двигать руками, не разрывая плоть заново. Так она и застряла.
— Это сработало, Мама. Я имею в виду, я это сделала. Мы это сделали. Имико...