– Тут у вас кое-что произошло без меня, – начал фон Пост, обращаясь к Ребекке.
– Ммм… – промычала она, не отрывая глаз от монитора.
Свежевымытые волосы собраны на затылке. Выглаженная рубашка, темно-синие костюмные брюки и туфли на высоком каблуке. «Оделась как для встречи с прессой», – озлобленно подумал фон Пост.
– Жду от вас обстоятельного описания событий, а потом мы переведем расследования на мой отдел, – распорядился он вслух.
Ребекка подняла глаза.
– Зачем нам переводить расследования на ваш отдел? – устало спросила она.
– Затем, что, как я считаю, вы не можете руководить расследованием сразу трех убийств, потому что должны заниматься еще и балансом. И потом, эти женщины… судя по всему, не самый простой случай. Такие вещи не делаются одной левой…
– Но я уже посвятила этому три рабочих дня, – спокойно сообщила Ребекка. – Я была там, распределила работу следователей. Перевод на ваш отдел – бессмысленная трата ресурсов. Я не могу пойти на это.
– Вы оставите себе Хенри Пеккари, и…
– И Пеккари, и женщин в снегу. Я оставляю их всех, потому что все они между собой связаны. В доме Хенри Пеккари обнаружены волосы, с девяностопроцентной вероятностью принадлежащие кому-то из мертвых женщин. Те, похоже, оставались у него на ночь.
Карл фон Пост чувствовал, что из его рук ускользает нечто очень важное.
– Но я ваш начальник…
– Исполняющий обязанности, вы имеете в виду? – перебила его Ребекка. – Я разговаривала с Бьёрнфутом на выходных. И он дал слово, что, если вы заберете у меня эти расследования, он немедленно вернется и восстановит порядок.
Карл фон Пост чуть не задохнулся от неожиданности.
«В начале двадцатого века в Кируне и окрестностях стокгольмские профессора измеряли черепа ее предков, – подумал он. – Они считали смешение с финнами и саамами серьезной угрозой чистоте нордической расы. Ужасно, конечно, но так ли уж они были не правы?»
– Вы звонили Бьёрнфуту, – сказал он. – Это не слишком умно с вашей стороны, Мартинссон.
«Дегенератка, – добавил про себя фон Пост. – Депрессивная. Взбалмошная. И заразила весь коллектив». Он сжал кулаки, придя к выводу, что за ходом следствия, похоже, придется наблюдать с высокой начальственной трибуны.
«Но существует тысяча и один способ ободрать дохлую кошку, – утешил себя фон Пост. – Просто соверши ошибку, Мартинссон, и тогда мы сыграем второй раунд».
Фред Ульссон просунул голову в кабинет.
– Первые результаты анализа вызовов с телефона Хенри Пеккари, – объявил он. – Я предвидел сложности, поскольку точное время убийства неизвестно. Но у него в среднем один звонок в неделю. В магазин в Юносуандо.
– Недельные поставки алкоголя, – догадалась Ребекка.
– Именно. Но! В двадцать три тринадцать пятницы восьмого апреля Хенри Пеккари звонил не в магазин.
– Кому же?
– Брату, Улле Пеккари.
– Отлично! – обрадовалась Ребекка. – Хорошо бы еще разузнать, о чем они говорили…
– И еще, – понизил голос Фред Ульссон. – Я погуглил татуировку на одной из женщин…
Прервав фразу, он крикнул в сторону коридора, где раздавались радостные голоса. Его лицо сразу просветлело.
– Ого! Я уже не надеялся увидеть тебя живым, друг Свемпе!
В следующий момент в дверях показалась фигура Свена-Эрика.
– Всем привет! – Он тут же добавил озадаченно: – Помешал? – Повернулся к Ребекке. – Я всего лишь хотел спросить, не хочешь ли ты поболтать со старым тренером Бёрье Стрёма. Я как раз собирался к нему.
– Ты никогда не мешаешь, – заверил его Фред. – Продолжайте, я все сказал.
– Подожди, Фредде – остановила Ульссона Ребекка. – Итак, ты погуглил татуировку одной из женщин. Ты имеешь в виду красный зонтик?
– Именно его. Так вот, красный зонт, red umbrella, – символ борьбы за права сексуальных работников.
– Права сексуальных работников? – удивленно повторила Ребекка.
– Да, это о том, что их интересы тоже должны быть защищены законом, и тому подобное. Сам я мало что об этом знаю. Погугли сама.
– Так они проститутки… – Ребекка закрыла глаза и надавила пальцами на веки. – Черт, тогда с идентификацией совсем глухо.
Всем присутствующим была известна склонность проституток странствовать по миру. Родным они обычно врали, где находятся и чем зарабатывают на жизнь. Иногда связь с родственниками вообще не поддерживалась, и если женщины пропадали, их никто не искал.
Ребекка отняла руки от лица и посмотрела на Свена-Эрика как на ангела-хранителя.
– Но если девушки работали в Кируне и окрестностях, кто-то должен их здесь знать… я имею в виду занятых в той же отрасли. Сутенерши выдают все секреты своих девочек, или как? Свен-Эрик? Разве не ты мне это говорил?
Стольнаке откашлялся.
– Понимаю, куда ты клонишь, но ничего не выйдет.
– У тебя, кажется, есть информатор в этой среде… Или был, когда ты еще работал в полиции. И у нее, наверное, есть клиенты, которые ходят не только к ней. В этом случае логично рассчитывать, что она сможет опознать мертвых женщин. Национальность и фамилии, по крайней мере.
– Ответ – «нет», – оборвал Ребекку Свен-Эрик.
– Вот, взгляни. – Она протянула Стольнаке фотографии женщин в снегу. – Какой-то сумасшедший переехал их на снегоходе. Несколько раз, туда и обратно.
Свен-Эрик быстро взглянул на снимки, вздохнул и вернул их Ребекке:
– Ну хорошо.
«А ему ведь страшно нравится все это, – подумала она. – Быть в деле. Задействовать старые контакты и опыт».
Стольнаке вытащил телефон и набрал сообщение. Когда пришел ответ, он одобрительно хмыкнул, сунул телефон обратно в карман и коротко объявил:
– Ну тогда поехали.
– Куда? – не поняла Ребекка. – К ней? Разве мы не можем расспросить ее по телефону? Мне в тинг после обеда…
– Тогда ответ точно будет «нет», – сказал Свен-Эрик. – Мы ведь хотим, чтобы она свела нас с клиентами. Покупать сексуальные услуги – преступление, поэтому ее придется уговаривать. Одно то, что она согласилась встретиться с нами, – большая удача. Успеешь в свой тинг.
– Уговаривать – это по твоей части, не так ли? – Ребекка потянулась за пальто. – И зачем тебе там я?
– Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле, – добродушно проворчал Свен-Эрик. – Вся информация, которую мы можем получить в этом направлении, не для протокола; это ты, надеюсь, понимаешь. Поэтому информатор рассчитывает на вознаграждение, так это работает. Деньги ей не нужны. Ей нужен свой человек в полиции, потому что я здесь больше не работаю.
Они выехали из города в потоке больших автомобилей, с молодыми людьми за рулем фур, грузовиков, экскаваторов, шахтных машин, подъемных кранов, перемазанных смешанной со снегом глиной.
Свен-Эрик ругался при каждой неудачной попытке разобраться с новой транспортной развязкой.
– Опять заграждение! Я никогда не смогу ездить по новым дорогам.
Попытку помочь он пресек злобным шипением. «Что ж, выкручивайся сам», – решила Ребекка и на этом успокоилась.
– Мне интересно только, как долго еще Кируна будет оставаться строительной площадкой? – спросила она.
– Вечно, – процедил сквозь зубы Свен-Эрик. – Я так устал от всего этого… Повсюду в СМИ только и разговоров, что Кируна станет первым в мировой истории городом, который перенесут на новое место, когда шахта разрастется. Но ее просто-напросто взорвут, вот в чем правда. Взорвут и построят новую. Переместят лишь несколько домов.
– Но… – протянула Ребекка, – без шахты…
– …Не будет и нас, – закончил мысль Стольнаке.
Они замолчали. Проехали здание ратуши, и Свен-Эрик подумал, что по крайней мере местные политики будут заседать в роскошном здании стоимостью в несколько сотен миллионов. Вслух он этого не сказал – не хотел выглядеть старым ворчуном.
Информатора, к которому они ехали, звали Анна Йозефссон, и жила она в двух милях от Виттанги. Свен-Эрик осторожно въехал в промокший неасфальтированный двор. Сарай, конюшня, а посредине – старый бревенчатый дом с резным крыльцом.
– Мило, – оценила Ребекка. – И какой вид на реку!
– Виттанга никогда не бедствовала, – согласился Свен-Эрик. – Местные крестьяне богаты. Это отец помог Анне отремонтировать дом, но мне он не раз говорил, что, будь его воля, сровнял бы с землей эту экзотику и поставил хорошую сборную виллу.
– Ммм… – озадаченно протянула Ребекка.
Она задалась вопросом, насколько близко Свен-Эрик знает Анну Йозефссон. Ребекка все еще надеялась, что Стольнаке не был в числе ее клиентов, когда его бросила жена Юрдис. Лет пятнадцать тому назад, или… когда же это было?
«Как все-таки плохо мы представляем себе жизнь друг друга, – подумала она. – Видишь человека только с одной стороны, а думаешь, что знаешь о нем всё». Задавать вопросы на эту тему точно лишнее. Руки в карманы, как учил Похьянен. И лучше сжать кулаки.
В загоне стояли лошади. Как только Ребекка и Свен-Эрик вышли из машины, одна из них подбежала поздороваться и вытянула шею далеко за электроизгородь. Она была черной, с длинной гривой, и громко фыркала на Свена-Эрика, обнюхивая его на предмет спрятанных в кармане сладостей.
– Помню, каким ты была красивым жеребенком. – Свен-Эрик похлопал лошадь по шее, так что облаком взвилась зимняя шерсть. Время линьки. Лошадь заурчала и прикрыла глаза.
На крыльце появилась Анна Йозефссон – красивая и спортивная, в джинсах, исландском жакете и высоких резиновых сапогах. Из-под вязаной шапки опускалась вниз длинная каштановая коса.
– Ребекка Мартинссон! – воскликнула она. – Ты прихватил с собой Ребекку Мартинссон, Свемпа? Я ожидала кого-нибудь из твоих коллег-полицейских.
Несколько быстрых шагов – и вот она рядом. Улыбка во все лицо.
– Узнаешь меня? – спросила Анна Ребекку. – Я немного подкорректировала нос, просто представь его чуть длиннее.
Ребекка лихорадочно рылась в памяти, но та молчала.