– Успеешь еще погреметь кастрюлями, когда выйдешь на пенсию, – заверил бывшую коллегу Свен-Эрик. – Выше голову, Мелла!
Они распрощались. Мелла свернула кусок холодной пиццы и запихнула в рот. Ей не очень-то понравилось пережевывать застывший жир, да и по телевизору шла какая-то непонятная программа.
В это время в дверях появилась Йенни.
– Всё в порядке. – Анна-Мария как смогла изобразила улыбку. – Просто иногда на работе выдается неудачный день.
– Я читала в Сети о мертвой девушке в Риксгренсене. Ты имеешь в виду ее?
– И ее тоже.
Йенни пригладила волосы. Быстро покосилась на телевизор.
– Что смотришь?
– Сама не знаю. Эта женщина – врач, насколько я поняла, и избавляет людей от аномально больших прыщей. Скажи, чтобы я поднялась с этого дивана и потратила свою жизнь на что-нибудь более стоящее.
– Не надо, – возразила Йенни. – Иногда нужно просто полежать на диване и посмотреть дурацкую программу. Нельзя быть одинаково разумной и эффективной все время.
«Вот ты какая стала, – удивилась про себя Мелла. – А ведь когда-то протягивала ко мне ручонки, как теперь я протягиваю к тебе… Утешаешь меня в трудную минуту… Ты не такая, как я. Думаешь по-другому, хочешь другого».
– Обещай мне, что будешь осторожна, – сказала вдруг Мелла.
– Что? – не поняла Йенни. – Осторожна? Почему, с чем?
– Со всем. С машиной на дороге. С мужчинами.
Йенни улыбнулась. Она была такой красивой, когда улыбалась, что Мелле иногда становилось страшно.
– Послезавтра ты пойдешь на девичник к Ребекке, а завтра мы едем покупать тебе платье. Давай, мама! Когда ты в последний раз покупала что-нибудь для себя?
После ужина Свен-Эрик позвонил Симону и спросил, не согласится ли тот взглянуть кое на какие фотографии. Речь идет об опознании мужчин, которые заправляли в автодоме с проститутками.
– Я их не помню, – ответил Симон. – Слишком много тогда выпил.
Это была откровенная ложь. Он не хотел. Свен-Эрик предпринял еще одну попытку. Симону в любом случае имеет смысл взглянуть на снимки. Он ведь видел этих мужчин не один раз. А теперь еще Галина Кириевская найдена мертвой под окнами отеля в Риксгренсене… Полиция не уверена, что это несчастный случай. Кому еще было известно, что Галина там работает?
На этот раз Симон почти разозлился.
– Я же сказал, что не хочу вмешиваться в это. Понятия не имею, как выглядят эти громилы. – И добавил тише: – Это ведь рискованное дело. Неужели сами не понимаете?
Тут Свен-Эрик так затосковал, что едва нашелся что ответить. Он понимал, что Симон боится. Но понимание – слабое утешение.
«Какой все-таки народ пошел бесхребетный», – подумал Свемпа.
Анна-Мария поднялась с дивана, чтобы потратить жизнь на что-нибудь более стоящее. Перемыла посуду в мойке, одновременно разгружая посудомоечную машину. И позвонила Кристоферу Вестману, парню, благодаря которому Галина Кириевская получила работу в Риксгренсене. Мелла знала, что Вестман работает электриком на LKAB[57]. У него жена, двое детей и вилла в Ломболо.
– Кто дал вам мой номер? – спросил Вестман, как только Мелла представилась и объяснила, чего от него хочет. – Манге Эрикссон?
– Именно, – подтвердила Анна-Мария. – Сказал, что вы можете рассказать нам о Галине Кириевской…
– Послушайте, вы! – закричал Кристофер Вестман. – Я понятия не имею, о ком вы говорите. Я никогда с ней не встречался. Знать не знаю, кто она такая.
– Тогда с какой стати она просила вас помочь ей с работой?
– Откуда мне знать? – завопил Кристофер так, что Мелла была вынуждена убавить звук в телефоне. – Стало быть, кто-то дал ей мой номер! И я понятия не имею, кто это мог быть. Я ведь работал в отеле и тайны из этого не делаю. Человек решил помочь человеку, сделать доброе дело; это преступление, да? Когда ждать дядю, который наденет на меня наручники?
– Никто не собирается надевать на вас наручники, – успокоила Вестмана Мелла. – Может, вам было бы удобнее поговорить об этом у нас в отделении? Я хочу знать, кому еще было известно, что Галина в Риксгренсене.
– Ну нет… Если хотите, приезжайте и отвезите меня в ваш участок. Но и там вы получите те же ответы, потому что других у меня нет. Я не знал ее и понятия не имею, кто мог дать ей мой номер. И мне ничего не известно о том, кто еще мог знать, что она в Риксгренсене. Я всего лишь хотел помочь человеку. Это преступление, да?
Продолжать разговор не имело смысла, хотя Анна-Мария все больше убеждалась в том, что Кристофер Вестман лжет. Чертова общественность! Когда что-то идет не так, они тут же звонят в полицию, но сами «не желают ни во что вмешиваться». Это все страх – за собственную шкуру, за репутацию, перед соседями, которые могут проговориться. Или же просто нежелание лишний раз раскрыть рот.
«Мы им враги, – подумала Мелла. – Но лишь до тех пор, пока у них все хорошо».
Свен-Эрик Стольнаке и Айри Бюлунд сидели на крыльце с бокалами белого вина. Вечернее солнце низко стояло над горизонтом. Они радовались прогалинам черной земли. Еще немного – и можно будет идти в лес.
Айри и Свемпа вспоминали избушку в Сатмалаярви, до которой скоро можно будет прогуляться. И семенной картофель с ростками, который ждал своего часа в подвале. И что Айри осталось всего два года до пенсии.
– Это было лучшее оссобуко, какое я только ел в жизни, – признался Свен-Эрик.
– Бедная Ребекка! – вдруг покачала головой Айри. – Это ведь я считаю дни, а она так любит свою работу…
Свен-Эрик кивнул.
– Может, пригласим ее на ужин? – предложила Айри. – Только вот захочет ли она общаться со стариками, как думаешь?
В этот момент с проселочной дороги свернул автомобиль и притормозил возле их дома. Окно опустилось. Из него выглянула женщина лет пятидесяти в солнечных очках.
– Свен-Эрик Стольнаке? – спросила она. – Есть здесь такой?
– Есть! – обрадовалась Айри. – И он дома.
Не поворачивая головы, она показала мизинцем на Свена-Эрика, который поднял руку, приветствуя гостью.
Женщина в машине тоже подняла руку, развернула машину и въехала во двор. Только тогда Айри и Свен-Эрик разглядели старика у нее за спиной. Женщина в солнечных очках вышла и открыла дверцу заднего сиденья.
– Добрый день, – сказала она Айри и Свену-Эрику. – Надеюсь, мы не слишком вас потревожили. Одну минутку, папа…
Она помогла пожилому мужчине выбраться из машины, подставив плечо, чтобы он мог опереться. Старик всадил в землю трость и оттолкнул дочь.
Он был слабый, но стильный. Тщательно выглаженная рубашка и плащ. Щеки выбриты, седые волосы аккуратно подстрижены. Пара медленно приближалась к крыльцу. Дочь держалась рядом с отцом, в любую секунду готовая прийти на помощь.
– Свен-Эрик Стольнаке? – повторил старик голосом лет на двадцать моложе его самого. – Я прочитал в газете, что вы расследуете убийство Раймо Коскелы, отца Бёрье Стрёма. У меня есть кое-что, что, возможно, заинтересует вас.
Он представился как Карл Андерссон, уроженец Пиилиярви. Дочь звали Эмма, в замужестве Линдскуг. Карл с благодарностью согласился на полбокала вина, а дочери пришлось повторить три раза, что ей хватит и стакана воды. Айри поставила на стол безалкогольное пиво, на случай если Эмма передумает.
Некоторое время хозяева и гости любовались видами и коптильней, которую Свен-Эрик собственноручно соорудил во дворе. После чего слово взял Карл Андерссон.
– Насколько я понял, отец Бёрье Стрёма пропал шестнадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят второго года, – начал он. – И обнаружился совсем недавно в морозильнике на Палосаари. С пулевым отверстием в груди, причем выстрел был произведен из пистолета.
– Все верно, – подтвердил Свен-Эрик Стольнаке.
– В то время я был офицером, – продолжал Карл Андерссон. – Шестнадцатого июня мы с друзьями упражнялись на полковом стрельбище, после чего я поехал к родителям в Пиилиярви. Летом я постоянно у них останавливался. В общем, так или иначе, оружие я взял с собой, вместо того чтобы завезти домой и запереть как положено. Оно лежало в машине на пассажирском сиденье. Звучит ужасно, но я…
Карл Андерссон сделал глоток из бокала, достал носовой платок и промокнул рот. Тряхнул головой, как будто хотел таким образом навсегда избавиться от нежелательных воспоминаний.
– Тогда ведь были совсем другие времена, папа, – пришла на помощь Эмма Линдскуг и накрыла отцовскую руку своей.
Старик высвободился.
– Я родился не в Средние века, – возразил он не без раздражения. – Правила существовали уже тогда, чтобы нынешняя молодежь там ни думала. Как офицер я был обязан хранить дома пистолет в разобранном виде – затвор и боеприпасы отдельно. Этому нет и не может быть никаких оправданий.
Он взял паузу, чтобы собраться с духом и успокоиться.
– В тот вечер я вышел к машине взять сигареты из бардачка. Тут-то и обнаружилось, что пистолета нет.
Айри и Эмма обменялись испуганными взглядами. Представить только, если бы оружие попало в руки ребенку…
– То есть машину вы не заперли? – спросил Свен-Эрик.
– Запер? Во дворе родительского дома? – Карл Андерссон издал безрадостный смешок. – Даже сейчас так никто не делает… Ну в первый момент я, конечно, испугался. Спросил жену, но та ничего не видела. Наш старший, Вилли, тогда едва ползал. Эммы вообще не было на свете, так что дети были точно ни при чем. Понимаю, что должен был срочно рапортовать начальству о хищении оружия, но с этим я не спешил… Боже мой, я почти не спал ту ночь. Чертов идиот… Но, с другой стороны, откуда мне было знать…
– Могу я спросить… – начал было Свен-Эрик, но Карл Андерссон перебил его:
– Дайте же мне договорить… Наутро пистолет лежал на месте. На пассажирском сиденье то есть.
– Вы уверены, что это произошло шестнадцатого июня? – спросил Стольнаке.