Бёрье сразу погрустнел и поджал губы.
– Значит, так, – объявил Тагген. – Я ухожу на обед. Нам с Бёрье есть что вспомнить, так что раньше полуночи не ждите.
Он забронировал столик в ресторане «Рипан» и настоял на том, что приглашает. К официантке обратился по имени.
– У вас важный гость, – заметила она.
Тагген подвел Бёрье к столику у окна.
– Лучшее место. – Он развел руками в широком жесте. – Меня здесь знают.
Бёрье огляделся, пытаясь понять, чем этот столик отличается от остальных.
Только сейчас он получил возможность как следует присмотреться к Таггену. Удивительно, но Бёрье, похоже, и в самом деле было небезразлично, что представляет собой этот человек и что стоит за его шутками на тему собственного веса. Что-то в Таггене не стыковалось, не складывалось, в том числе и для него самого.
– Если хочешь вернуться в Кируну, так и скажи. – Тагген потянулся за хлебной корзиной. – Работу, жилье – всё найдем. Дела на фирме идут в гору.
Бёрье слушал его вполуха. Тагген рассказывал, что продает сборные бараки, жилые вагончики и мини-дома по всей Северной Европе. Они не справляются с таким потоком заказов. И в Кируне все больше сезонных рабочих, которые не намерены жить здесь постоянно. Поэтому спрос на бараки растет. Но Тагген не жалуется. Легкая на подъем рабочая сила – наше будущее.
Семьи приезжают и уезжают. Что с того, что налоги уйдут в чужой бюджет? Зато коммуне не придется оплачивать школу и другое. Все в выигрыше. Кроме националистов и других «леваков», пожалуй. Но этим не угодишь, они всегда в оппозиции.
– Приспосабливайся к новым временам или умри; или как? – заявил Тагген с набитым ртом.
«Есть же такие люди, – думал, глядя на него, Бёрье. – Напичканы чужими словами, готовыми цитатами. Как автомобили, которые не разваливаются на части только благодаря стикерам на бампере».
Между тем снаружи становилось пасмурно. Исчезли тени. Тонкие березки уже едва прорисовывались на фоне мутно-серого ландшафта. Официантка приняла у них заказ.
– Лосиный стейк, пожалуй, – сделал выбор Тагген. – И…
– Знаю-знаю, – официантка улыбнулась, – не экономить на соусе и картошке.
– Я хотел сказать: «И ваш номер телефона».
– Мой телефон разрядился. – Официантка подмигнула и быстро ушла.
– Я голоден, – крикнул ей вслед Тагген и похлопал себя по животу. – Так что можно два по цене одного.
Он продолжал болтать, теперь уже про ресторан «Рипан». В этом месте когда-то стояла самая старая в Кируне прачечная, знает ли об этом Бёрье? И женщины полоскали белье в ледяной воде, даже зимой. Потом здесь был открытый бассейн, пока кемпинг, наконец, не перестроили в отель.
– Кируна растет так, что все трещит по швам. Нужно успеть запрыгнуть в последний вагон.
В ожидании заказа Тагген уже сжевал весь белый хлеб и принялся за черный, из муки грубого помола. Потянулся за масленкой к соседнему столику. Бёрье выжидал возможности вставить слово.
Это походило на поединок между Инго Юханссоном и великаном Эдом Сандерсом из Лос-Анджелеса, финал 1952 года в тяжелом весе. Инго уходил – отступал, пятился, вытанцовывал на месте. Хотел измотать Сандерса. Так они и топтались на ринге – ни единого удара за два раунда. Тогда Инго дисквалифицировали за пассивный бокс.
Уже был съеден стейк из лосятины, обед подходил к концу, а случая для Бёрье так и не представилось. Наконец, в самый разгар описания новых рудных месторождений, простиравшихся от Луоссы до Нукутусярви, он не выдержал.
– Послушай, – оборвал Таггена на полуслове, – мой отец…
Тагген замолчал и проверил свой мобильник.
– …Ты ведь старше меня, – продолжал Бёрье, – и уже боксировал в клубе, когда я только пришел. Ты знал его?.. Ну, я имею в виду, он ведь работал на твоего отца…
Тагген провел рукой по лицу.
– Ну твоему отцу тогда было за тридцать, – ответил он. – Я не водился с такими, поэтому… нет, я его не помню.
– Я тут поговорил с одним типом… Ларри Гран, из того же дома престарелых, что и Ниркин-Юсси. И он сказал, что отец был замешан в какой-то афере с продажей фальшивой валюты русской мафии. Якобы эта мафия его и застрелила. Там еще был этот, как его… Форслинд, что ли… В общем, звучит как бред сумасшедшего…
– Ну… не ты один ничего не знаешь о своем отце, – ответил Тагген.
Он отодвинул от себя тарелку и принялся возить по столу, переставляя местами, бокал, солонку и бутылку из-под светлого пива.
– Поверь мне, сыну Брусничного Короля, – продолжал Тагген. – Люди рассказывают много такого, что не очень-то хочется слушать. Сколько раз мне уже приходило в голову уехать отсюда и начать где-нибудь в другом месте… с нуля… Тогда здесь у нас был самый настоящий Дикий Запад. Думаю, все в клубе были замешаны в разных темных делишках, каждый по-своему. Так оно было – и всё.
– То есть Гран говорит правду?
Тагген пожал плечами.
– Мне было четырнадцать, когда твой отец пропал.
– Я хочу поговорить с твоим отцом, – сказал Бёрье Стрём. – Знаю, что его охраняет маленькая армия…
Тагген медленно покачал головой.
– Ему скоро девяносто. И здоровье, как ты понимаешь, не очень… Когда я с ним вижусь, он не выдерживает и десяти минут… И это не армия, – Тагген рассмеялся. – Жена да пара громил… так, для порядка. Так нужно. В округе полным-полно желающих ограбить одинокого пенсионера.
– Дай мне пять минут, – попросил Бёрье.
– Я не могу дать тебе и минуты. Наплюй на это, мой тебе совет.
– Ты-то сам так и сделал? – Бёрье перегнулся через стол. – Я имею в виду твоего отца. Взял и наплевал, и все?
– Насколько это было возможно.
Солонка и пивной бокал на столе поменялись местами.
Официанта вернулась, и Тагген рассчитался. При виде чаевых девушка расцвела:
– Ого! Спасибо!
Как только она повернулась к ним спиной, Тагген вернулся к прерванному разговору:
– Если б ты еще мог что-то сделать… – Он схватил куртку со спинки стула. – Подбросить тебя до отеля? Это не так далеко.
– Нет, всё в порядке. И спасибо за обед.
– Да-да, – пробурчал Тагген. – Не в последний раз, надеюсь.
– Ты мог бы, наверное, и сам спросить его, – настаивал Бёрье, когда они спускались к выходу. – Спроси, не хочет ли он со мной встретиться. Пять минут, и я могу приехать в любое время.
Теперь они стояли возле машины Таггена.
– Ты меня не понял, – сказал тот. – Не приезжай к нему. Дай слово, что не сделаешь этого.
Бёрье остался на парковке один и смотрел вслед машине. Становилось пасмурно. В воздухе пахло снегом.
Бёрье снова вспомнился титульный матч в Хельсингфорсе. После двух раундов судья поднял руку Сандерса. А Инго не получил даже серебряной медали, хотя и оказался вторым.
Бёрье охватило чувство беспомощности. Так хочется верить в честных бойцов!.. В соперников с открытым забралом и выложенными на стол козырями. Но власть не в наших руках, она далеко за пределами ринга. Она недостижима, это и заставляет нас постоянно сталкиваться лбами.
Бёрье позвонил Рагнхильд.
– Приезжай, – сказала она. – Выпьешь кофе, это кстати после обеда.
– Разве я не проклят? – попытался пошутить он.
– Ну проклят так проклят… – ответила Рагнхильд. – Все равно приезжай.
Анна-Мария Мелла сидела за столом в своем кабинете, когда ее взгляд упал на пакеты с матерчатыми ручками у стены. Анна-Мария закрыла дверь и достала новое платье. Ей захотелось удостовериться, что оно и в самом деле такое красивое, каким показалось в магазине. Или же она заплатила тысячу девятьсот крон за одно удовольствие примерять одежду в компании Йенни.
Мелла расстегнула брюки, так, что они упали до щиколоток, и сняла рубашку. Надела платье и только повернулась к зеркалу, как в дверь заглянула Соня с ресепшена.
– Ой, Анна-Мария… – воскликнула она. – Какая же ты красивая! Что за платье!
– Стоит целое состояние, – мрачно ответила Мелла. Подняла брюки и застегнула под платьем. – И где мне в нем красоваться, скажи на милость?
– Как где? На вечеринке у Ребекки.
– Да, но потом? Когда придет время, напомни Роберту, пожалуйста, чтобы похоронил меня в нем. Хоть какая-то польза.
– Собственно, я хотела сказать, что сейчас соединю тебя с одним человеком. Возьми, пожалуйста, трубку.
– Хорошо… а что…
Но Соня уже бежала вниз по лестнице.
Телефон Анны-Марии замигал и зазвонил одновременно с тем, как она подняла трубку.
– Инспектор полиции Мелла.
– Здравствуйте, – сказал мужской голос по-английски с русским акцентом. – У меня есть информация о Галине Кириевской. Я правильно попал?
– Да.
Анна-Мария отрыла в ворохе на столе несколько стикеров и бесполезную ручку, которая только царапала бумагу. К счастью, работающая ручка обнаружилась в верхнем ящике стола.
– Ее семье сообщили, что Галина найдена мертвой, – продолжал мужчина. – Якобы выпала из окна.
– Это так, – подтвердила Мелла. – Я была на месте одной из первых. С кем я говорю?
– Я ее друг. Just listen, please[60]. Я узнал, что родных Галины известили о ее смерти, и вот… думаю, вы должны знать, что она звонила мне перед тем, как это случилось. Она говорила, что работает проституткой в Кируне. Ки-ру-на… я понятно произношу?
– Достаточно понятно.
– …Что работает с двумя другими женщинами в автодоме. И что сутенеры, которые там заправляют… very bad men… очень плохие люди. Буквально так она и выразилась. Русские.
Сердце Анны-Марии затрепетало под драгоценным платьем, как птичка в золотой клетке.
– Продолжайте.
– Но однажды вечером… думаю, недели три тому назад, произошло нечто странное. Девушки должны были работать, как всегда, но вместо этого сутенеры отвезли их на какой-то остров, в дом к какому-то старику, конченому алкоголику. Галина рассказывала, что женщин отправили на второй этаж, где они ели, смотрели интернет, принимали душ. Потом снизу послышались крики. Одна из женщин выбежала на лестницу посмотреть, в чем дело, и вернулась очень напуганная. «Они убивают его, – сказала она. – Они убьют и нас тоже. Бежим».