– Они звонили, давили на меня. Говорили, что их терпение на исходе, и все такое… Больше месяца тому назад… я был не дома, перекусывал в «Моммасе» с активистами движения «Блюстители морали». Ты ведь знаешь Аню Хеггрот, с ней мы тоже иногда оказывались в одной постели.
– Она же замужем, – удивилась Анна-Мария и тут же почувствовала себя дурой.
– Я в курсе, но ты ведь знаешь, как это бывает? Встретились, пропустили по рюмочке-другой, и понеслось… И вот, она сообщила, что они собираются устроить что-то вроде рейда против тех, кто продает секс-услуги в автодомах. Якобы имеются какие-то зацепки.
– Так…
Анна-Мария насторожилась. Информатор Свена-Эрика утверждал, что в последний раз автодом не появился там, где должен был быть, – на парковке возле бараков.
– Я думал… я ведь не знал, что работаю против вас, только против «блюстителей» из Лулео. И я был уверен, что в следующий раз полиция их арестует. Откуда мне было знать, что женщин отвезут на Палосаари и переедут снегоходом? Что они там делали? Что там вообще произошло, как ты думаешь?
– Я не знаю, – ответила Мелла.
Она решила не рассказывать Томми о звонке анонимного друга Галины Кириевской. Пока, во всяком случае.
– А они тебе ничего об этом не рассказывали?
– Нет. Они мне ничего не рассказывали. Но, конечно, расспрашивали насчет расследования, и…
– Что ты им ответил?
– Ничего определенного. Что Ребекка просила Похьянена еще раз посмотреть протокол вскрытия. Что Хенри Пеккари был убит… Это я во всем виноват. Не представляю себе, как теперь жить…
– Где тот телефон?
– Я оставил его дома. Перестал отвечать после… того случая в Риксгренсене, с Галиной.
– Ты говорил им о ней? Что она там, в Риксгренсене?
Томми в ужасе уставился на Меллу.
– Что ты… Никогда в жизни.
Мелла кивнула. Томми не лгал, она его знала. Сообщил кто-то другой, кто каждый день возвращается к жене и детям после работы. Кристофер Вестман, который наорал на Меллу по телефону, почему бы и не он… Или кто-то вроде него.
– Представляю, каково тебе сейчас.
Томми снова ударился в плач. Анна-Мария подошла к окну. Метель снаружи не стихла. Дров осталось немного, и они сгорали быстро, как бумага.
– Нам нужно уезжать отсюда, пока это возможно, – сказала она. – Едем в участок, там я приму у тебя заявление. Будем делать всё по порядку. – Она подошла к Томми и обняла его. – Если влип, нужно подниматься. И помни, я с тобой, хорошо?
«Совсем необязательно работать в полиции, – подумала Мелла. – Есть много других хороших мест. А Томми молод. Он еще встанет на ноги».
Томми приблизил губы к ее лицу, как будто хотел поцеловать, но Мелла его оттолкнула.
– Прости, – спохватился Томми. – Я только…
Анна-Мария взяла телефон и позвонила Роберту. Тот не ответил. Тогда она набрала Йенни. Подростки не расстаются со своими телефонами, в этом смысле на них можно положиться. Но и Йенни тоже молчала.
Мелла отправила ей сообщение:
«Свяжись со мной немедленно».
И снова позвонила. Йенни ответила после пятого сигнала:
– Надеюсь, ты по важному вопросу. Я на уроке математики, мама.
– Привет, старушка, – у Анны-Марии отлегло от сердца. – Пожалуйста, не волнуйся. Просто передай папе, что я в доме Томми Рантакюрё в Тиансбекене. Припарковалась возле дороги. Если не вернусь домой, значит, не смогла сдвинуть машину с места. В таком случае пусть знает, что мы сидим и ждем его. Я с Томми, поэтому опасности никакой. Но ты все-таки скажи папе, хорошо? Погоди-ка…
Анна-Мария прислушалась. Нет, ничего. Это дом скрипит под ветром. Но звук повторился, а потом дверь открылась.
В комнату вошли те двое, которых они с Ребеккой видели у Брусничного Короля. Пахнуло холодным ветром. Оба походили на снеговиков, но и в этом обличье были безошибочно узнаваемы. Они посмотрели на Томми. Потом на Анну-Марию, и тоже ее узнали. А спустя полсекунды поняли, что Томми рассказал ей все.
Один из них быстро пошел вперед. В его руке появился пистолет, прежде чем Анна-Мария успела сообразить, откуда.
Томми закричал и упал на кровать навзничь. Только потом Мелла услышала щелчок.
«Похьянен найдет слюну Томми на моих губах. Что подумает Роберт?» Эта единственная мысль успела промелькнуть в голове Анны-Марии, прежде чем следующая пуля пробила ей череп.
Дочь Анны-Марии Йенни вышла в коридор поговорить с мамой. Услышав крики и два характерных щелчка, она выронила телефон, который спружинил о пол и приземлился под батареей. Йенни бросилась за ним и ударилась лбом о батарею. Телефон разбился. Через черный экран пролегла трещина.
Занятия уже закончились, поэтому в коридоре никого не было. Йенни, все еще на четвереньках, снова попыталась включить телефон. Послышалось жужжание, но экран так и не загорелся.
– Мама!
Дверь кабинета открылась, в коридор выглянула учительница математики.
– Йенни? – удивилась она.
Тут Йенни почувствовала струйку крови, стекавшую из ранки между бровей к кончику носа. Осторожно, как часовую мину, она протянула телефон учительнице математики. Внутри нее, словно после землетрясения, разрасталась гигантская черная трещина.
– Моя мама, – чуть слышно прошептала Йенни.
Поднялась на слабые ноги. Осознала, что главное теперь – сохранить рассудок. Не кричать ни в коем случае. Действовать последовательно. Паника – потом.
– Что-то случилось, – сказала Йенни учительнице математики. – Помогите мне, пожалуйста. Позвоните по сто двенадцать.
– Ты сегодня что-нибудь ел?
Криминалист Анна Гранлунд просунула голову в кабинет судмедэксперта Ларса Похьянена. Тот, на своем пухлом диване в комнате отдыха, потеряно смотрел на телефон.
– Ах, – прохрипел Похьянен и отмахнулся от Анны, как от назойливой мухи.
– Ты ничего не ел, – упрямо повторила Анна. – Между тем я уже собралась закрываться. Вымыла пробирки, все убрала. И все-таки… или ты сейчас же поешь, или я немедленно звоню твоей жене.
– У тебя есть еда? – сердито отозвался Похьянен. – Не надо звонить жене. Она заставит меня смотреть ткань на гардины.
– Ну не все же тебе смотреть на раковые опухоли и разбитые черепа.
Анна Гранлунд открыла холодильник. Достала шоколадный торт и сок в пакете. Поставила перед Похьяненом.
– Поезжай домой. – Она умоляюще посмотрела на шефа. – Мне вызвать такси?
– Вот, смотри, – прохрипел Похьянен. – Я ем. Садись и ты, составь мне компанию.
Он открыл коробку с тортом, отломил кусочек и сунул в рот. Анна сняла куртку.
– Я только что разговаривала с Бёрье Стрёмом, – сказал Похьянен. – Они были у Брусничного Короля, Франса Меки. И он признался, что застрелил отца Бёрье.
– Боже мой, за что?
– Якобы тот украл у него деньги. Очень может быть, что так оно и было.
Похьянен откинулся на диване. Слишком много слов и шоколадного торта подточили его силы. Начинался приступ кашля.
Анна Гранлунд терпеливо ждала.
– Теперь он знает, как все было, по крайней мере.
Похьянен устало посмотрел на нее.
– Все так, – вздохнул он. – Но ты ведь знаешь, что мать Бёрье приходилась кузиной моему отцу. А ее братья – Эркки, Даниэль и Хильдинг – были сущие черти. Бог на устах, сатана в сердце. Хильдинг даже проповедовал в молитвенном доме. Когда Бёрье исполнилось четырнадцать, Хильдинг забрал его себе, чтобы призвать, так сказать, к порядку. Ничем хорошим это, конечно, не кончилось. Но тем летом произошло кое-что еще…
Похьянен остановился, отдышался и продолжил:
– У матери Бёрье была избушка в лесу. Братья поделили между собой землю и недвижимость, а она унаследовала только этот домик, и больше ничего. Собственно, избушка ничего из себя не представляла, а вот место было красивое. И вот летом шестьдесят шестого года братья вырубили вокруг избушки весь лес – подчистую. Ни деревца не оставили. С тех пор мать Бёрье никогда туда больше не приезжала. И плакала каждый раз, когда бывала у нас.
– Вот черти! – с чувством выругалась Анна Гранлунд.
– И мой отец ни слова не сказал об этом ни Хильдингу, ни Эркки, ни Даниэлю. Продолжал водиться с ними как ни в чем не бывало. Я, признаться, тоже молчал.
– Ты был ребенок…
– В семнадцать лет я уже имел право голоса. Знаешь, что мне особенно противно в нашей профессии? Когда нам привозят женщин и детей. И все вокруг: соседи, коллеги – все взрослые люди – знали, что происходит. И молчали.
– Послушай, – строго сказала Анна Гранлунд, – ты не ангел, и мне это известно лучше, чем кому-либо другому. Но ты не трус и не молчун.
Похьянен печально улыбнулся.
– Спасибо, – сказал он. – Спасибо, Анна.
– Сейчас ты заставляешь меня волноваться, – продолжала она. – Лучше б ты наорал на меня, мне было бы спокойнее. Давай я отвезу тебя домой.
– Нет, – ответил Похьянен. – Лучше закажи мне такси через час. Мне еще есть чем заняться.
Анна Гранлунд сделала, как он просил, и уехала домой.
У нее не было ни мужа, ни детей. И если на работе Анна имела дело со смертью, то ее квартира так и кипела жизнью. В непроходимых джунглях комнатной растительности прятались огромные аквариумы, просторная клетка с двумя кроликами и четыре поменьше с волнистыми попугайчиками.
Похьянен лег на диван. «Я сделал что хотел, – подумал он. – А хотел я помочь Бёрье навести в этом деле ясность. Теперь можно и отдохнуть».
Похьянен потянулся за телефоном, вспомнил, что хотел послушать музыку. Но телефон и наушники так и остались лежать у него на животе.
Ларс Похьянен слушал звуки в своей голове – плеск весел. Ему шесть лет, и они с отцом собираются смотреть сети на реке. Вечернее солнце блестит на воде, как рыбья чешуя. В ушах стоит тонкий комариный звон. Скоро коровы возвратятся с пастбища.
Похьянен сделал последний вздох и погрузился в вечный покой.
Медики «Скорой помощи» и полицейские Фред Ульссон и Карзан Тигрис добрались до дома Томми Рантакюрё в семнадцать тридцать две в пятницу. Метель не стихла. Ветер достигал двадцати метров в секунду. Карзан Тигрис шел первым и прокладывал путь.