Пострадавший и санитар тем временем грузились в авто. «Попортят мне своей кровью кожаную обивку», – досадливо промелькнуло в голове у Кирсанова. Оба устроились на заднем сиденье. Павел Петрович положил оба пистолета в багажник, в тайничок под пологом рядом с инструментами. Гильзы сунул в карман. Уселся за руль и выехал на проселочную дорогу.
«Рискованно, конечно, с огнестрельным оружием по Рублевке разъезжать, да еще с незарегистрированным, да еще без разрешения. Лучше бы завезти его, конечно, назад в дом. Но это время терять! А вдруг типчик кони двинет? Тогда совсем другой разговор пойдет и совсем иные суммы потребуются. Нет, надо в больницу. Черт меня дернул с этим малахольным связаться, играть в барина, дуэль наверчивать! И черт меня дернул в него попасть!»
По проселку он вырулил на Рублево-Успенское шоссе. Уже начался утренний трафик, движение оказалось неспешным, едва ли не на каждом перекрестке, как назло, маячили полицейские в белых парадных рубашках. Кирсанов принялся инструктировать своих спутников.
– История про дуэль никому не нужна, ни мне, ни вам…
– Но вам-то, положим, – ухмыльнулся Базаров, – она нужна менее моего.
– Поэтому, – не обращая внимания на его шпильки, продолжил пожилой джентльмен, – я предлагаю поведать врачам и следственным органам следующую версию. Итак. Вот как было дело. Я тебе, Глеб, несколько дней назад подарил пистолет. Он еще с Великой Отечественной у меня от деда остался. Вы вместе с господином Базаровым решили его опробовать, пристрелять. Сели на велосипед и отправились на опушку Матвеевской рощи. И там совершенно случайно ты, Глеб, снял его с предохранителя, нажал на курок и ранил господина Базарова.
– Тобто вас на тому мисце и не було? – переспросил слуга, опять перескочив на украинский.
– Совершенно правильно. Ранив господина Базарова, ты немедленно позвонил мне, я примчался из имения, и вот, отвез пострадавшего в больницу. Пистолет мы, испугавшись, от греха выбросили в речку Сетунь.
– Замечательно у вас все выходит, господин Кирсанов, – саркастически заметил Евгений. – Как только пахнет жареным, вы оказываетесь совершенно ни при чем.
– За ваши правильные показания я вам обоим согласен заплатить. Тебе, Глеб, поелику ты берешь всю вину на себя, – бо>льшую сумму. Зато вам, Евгений, я готов компенсировать все затраты на лечение и последующую реабилитацию.
«Черт! Может быть, лучше было б его пристрелить? Не так накладно оказалось? И вони меньше».
– Какая сумма вас устроила бы? А, Глеб?
«Никогда не надо называть, сколько денег готов платить, первым – так учат нас классики бизнеса. Даже в таких скользких делах, как нынешнее».
– Молчите, Глеб! – вмешался молодой человек. Он, несмотря на ранение, не терял своей язвительности. – А вдруг я не выкарабкаюсь? Ведь ясно, сумма тогда больше станет. А вы уже будете связаны словом.
– Я мелочным крохоборством не отличаюсь, – важно заметил Павел Петрович. – И Глеб это отлично знает.
До больницы, где главврачом был старый знакомый Кирсанова-старшего, многим ему обязанный, добрались без происшествий. Никто лимузин Павла Петровича не остановил. Попутно Кирсанов позвонил главврачу и попросил проявить к случаю максимальное участие. После этого он набрал начальника УВД, в ведении которого находилась земля, на коей стояла больница, и походатайствовал, напротив, не проявлять излишнюю бдительность к происшествию, которое подведомственные ему службы обязаны были по сигналу из медучреждения расследовать.
Оба раза версии стареющего джентльмена звучали одинаково, в одном стиле: неразумный его слуга с еще менее разумным гостем взялись побаловаться с оружием, и по оплошности один другого ранил, вот и пришлось барину самолично доставлять пострадавшего в медучреждение.
– Да вы, уважаемый, так дело ведете, – усмехаясь, молвил Евгений, – как будто мы уже с вашей версией согласились. Очень вы, гражданин Кирсанов, уверены в том, что все на свете можете купить!
– А вам-то зачем упорствовать? Ну, выведете меня на чистую воду. И будете лечиться в районной больничке по месту прописки, с серыми рваными простынями. Вы у нас откуда родом? Из Калининской области, если я не ошибаюсь? Вот и поедете туда за милую душу.
Как свидетельство правоты и всемогущества Кирсанова, в больнице пострадавшего уже ждали. С уважением, прямо на пандусе, перегрузили в каталку, сразу вкололи противошоковое, поставили капельницу, увезли на рентген. Не надеясь на одни лишь высокие сферы, Павел Петрович отыскал дежурного врача и простимулировал его двумя красными купюрами. Потом он велел Глебу надзирать за процессом, оставил тому на расходы, на усмотрение, еще два «хабаровска» – и отбыл на службу.
В итоге рана была признана не угрожающей жизни. Пуля чудесным образом не задела ни артерию, ни кость. Она попала в мякоть руки и застряла в ней. Больному провели операцию по извлечению инородного тела, и он после перевязки был отпущен на амбулаторное лечение.
Следуя телефонным указаниям Павла Петровича, Глеб на такси доставил Базарова назад в особняк. Тот находился в сознании, но был очень бледен и слаб.
Паша
– Когда эта дуэль случилась? – перебил я Аркадия.
– В понедельник.
– А ты у меня был во вторник, – когда я злюсь на человека, не могу его на «вы» называть, пусть он даже самый щедрый заказчик будет. – И что, тогда нельзя было рассказать?
– Зачем выдавать лишнюю информацию, – пробормотал он.
– Затем, что вмешайся я раньше, – дядюшку, может, и не убили бы! Ладно, расскажешь, как дальше дело было. А главное, начнем со списка тех, кто присутствовал этой ночью в имении.
Мы с Аркадием сели в кухне-столовой, в его крыле. И я составил с его слов списочек всех тех, кто присутствовал в усадьбе Кирсановых в ночь (само) убийства.
Итак:
1. Сам Аркадий – а точнее, Аркадий Николаевич Кирсанов, 1995 года рождения. Недавний выпускник Оксфорда. В настоящее время в поиске работы.
2. Его отец Кирсанов Николай Петрович, 1970 года рождения. Художник и преподаватель Университета художественного и промышленного дизайна.
3. Его сожительница Феодосья Ивановна Арбузова (Фенечка), 1994 года рождения. Уроженка подмосковного города Кошелково, выпускница института, где преподает Николай Петрович, и его ученица.
4. Ее и Николая Петровича малолетний сын Александр, млекопитаемый младенец прошлого года рождения – ну, этого из списка возможных подозреваемых можно смело вычеркивать.
5. Мать Николая Петровича Кирсанова и самоубийцы (убитого?) Павла Петровича Кирсанова – и, соответственно, родная бабка Аркадия – Антонина Николаевна Кирсанова, 1941 года рождения, гражданка США (и России), третьего дня из-за океана прибывшая. Художница и преподаватель университета в городе С. (штат Невада).
6. Ее сожитель Мигель (Майкл) Кроуфорд, 1962 года рождения. Гражданин США, без определенных занятий, вроде тоже художник, по-русски не говорит.
7. Бывшая жена Кирсанова Николая Петровича – Мария Михайловна Кирсанова, в девичестве Огузкова, 1964 года рождения. Была супругой вышеупомянутого господина в течение двадцати пяти лет. Ныне работает поваром в частном доме. Прибыла в имение по приглашению (убитого? или самоубийцы?) Павла Петровича Кирсанова, временно проживает в принадлежащем ему крыле.
8. Ее молодой сожитель Константин Васильевич Пятихатов, временно не работающий, 1982 года рождения.
9. Прислуга: Нина Ивановна Анчипенко, гражданка Украины, 1983 года рождения. Живет в усадьбе примерно пять лет, выполняет обязанности кухарки и уборщицы, помогает своему мужу в работах по саду.
10. Ее муж Глеб Семенович Анчипенко, гражданин Украины, 1975 года рождения. Садовник, чинит сантехнику и электрику, ухаживает за техникой, шоферит.
11. Евгений Базаров, друг Аркадия и гость в доме, 1990 года рождения, только что окончил Оксфорд и тоже, как его приятель, ищет места.
Когда же я со списком покончил, Аркадию позвонил его отец Николай Петрович. Он приглашал меня к себе в кабинет.
Кабинет его на втором этаже левого крыла дома был типичным обиталищем художника – или, скорее, очень старался таковым выглядеть: мольберт с холстом на подрамнике – неоконченная картина, повернутая, чтоб никто не подглядывал, лицом к стене; на столе – античная гипсовая голова и статуэтка, уменьшенная копия микеланджеловского Давида. На книжных полках – роскошные альбомы по искусству, на многих языках. На стенах – пара тщательно отобранных картин, возможно, кисти хозяина кабинета, а может, его деда, этакий оттепельный соцреализм: на одной – группа мускулистых девушек и юношей в старомодных шароварах, бегущая через залитую солнцем рощу; на второй – юная красотка, делающая гимнастику в солнечной (опять-таки) комнате.
Сам Николай Петрович был тщательно наряжен в тон с убранством комнаты: в домашних брючках, комнатных туфлях и сюртуке с кистями. И смотрелся весьма импозантно: аккуратно постриженная бородка, причесочка с благородной сединой, волосок к волоску. Да, преуспевающий художник.
Похоже, он всегда тщательно работал над своим визуальным образом.
Невзирая на то что ночью лишился брата.
– Павел Сергеевич, здравствуйте, – сказал он мне. – Могу я на правах старшего называть вас Пашей?
– Как вам будет удобно.
– О вас поступают хорошие отзывы.
– От вашего сына?
– Гм, гм, и не только… И поэтому я решил вас, как это называется? Нанять. Да, нанять, чтобы вы разобрались в смерти моего родного и горячо любимого брата Павлика.
– Но у меня уже есть клиент. Ваш сын.
– Но он вас, как я знаю, нанимал для другого. Для того, чтобы как бы чего не вышло. И вот – вышло. Вины вашей в этом, конечно, нет. Вы не успели… Но те договорные отношения с моим сыном можно считать исчерпанными. И теперь я хочу воспользоваться вашими услугами. Мне надо понять, было ли случившееся самоубийством. И если да, то что стало его причиной. А если вдруг мой брат пал от зловредной и злонамеренной руки, тогда кто это сделал. К тому же у вас, как мне сказали, добрые отношения со следователем, ведущим дело. Не правда ли?.. – он выждал паузу – я молчал, ничего, как говорится, не подтверждая, но и не опровергая. – Могу я узнать ваши стандартные условия?