— Что это у тебя за вышивка?
— Запон, — рассеянно отозвалась Дарья.
— Никогда не слышала.
— Масонский передник. В него облачаются во время церемоний. Служит напоминанием о строительной профессии каменщика.
— Какая ты умная, Даша, — с уважением прошептала я. Дарья усмехнулась:
— Не завидуй. Это все, что я знаю. И только потому, что владелец данного раритета меня просветил. До недавнего времени ни одной масонской вещи в глаза не видела.
— А эта откуда?
— Из частной коллекции. Принесли на реставрацию. Видишь, в каком она состоянии, — озабоченно нахмурилась Дарья.
Вещь и в самом деле выглядела не лучшим образом. Сама ткань была густо покрыта рыжими разводами, шелковые нити вышивки местами растрепались, а местами просто сгнили. У меня создалось впечатление, что ее долго хранили в сыром месте.
— Значит, ты занята и времени на меня у тебя нет, — пригорюнилась я.
— Абсолютно нет, — согласилась Дарья. — Коллекционер торопит, и отказать ему я не могу. Он живые деньги заплатит.
Я подхалимски прижалась щекой к ее полному плечу:
— А может, прервешься ненадолго? У меня дельце совсем крохотное. Много времени не займет.
Дарья оглянулась и одарила меня недовольным взглядом. Я ответила ей умиленным хлопаньем ресниц и несчастной миной.
— Настырная ты, Анька, — сокрушенно вздохнула Даша. — И прилипчивая, спасу нет. Что там у тебя?
— Часы и кольцо.
Я торопливо извлекла из сумки предметы своих тревог и сунула подруге под нос. Та без интереса посмотрела на них и сухо проронила:
— И что?
— Покажи знающему человеку. Пусть скажет, когда были сделаны, — заискивающе попросила я.
Дарья вздохнула:
— Попросить я, конечно, могу. Только ведь откажут. У всех дел полно, и ювелиры — не исключение.
— Тебе не откажут. И потом, о многом я не прошу. Пусть только глянут одним глазком и время назовут. Хоть ориентировочно.
— Деньги давай. Даром делать не станут, — ворчливо приказала Даша.
Я выхватила из кошелька несколько купюр и сунула Даше в карман халата.
— Хватит?
— Нормально. Ладно, попробую. Жди здесь, я скоро вернусь.
— Дашенька, раз уж ты все равно будешь с ними договариваться, так попроси справочку чиркнуть. Малюсенькую, но на бланке и с печатью. Ладно?
— Наглая ты, Анютка, сил нет. Тебе дай палец, так ты и руку отгрызешь, — хмыкнула Дарья и грузно потопала к двери.
Пока Даша занималась моей проблемой, я от нечего делать разглядывала запон. Эта вещь хоть и называлась фартуком, но вид имела не совсем привычный. Верхняя часть полотнища была заметно шире нижней, слегка вогнутые боковины плавно переходили в округлые углы и двумя волнистыми линиями сходились внизу, образуя тупой угол. В центре фартука на фоне подбитого горностаем балдахина был вышит увенчанный короной трон. По бокам трона располагалось по колонне. Верхушку левой украшал полумесяц, правой — солнце с густой бахромой лучей. Над короной помещался череп со скрещенными костями, а у подножия трона было вышито дерево. Помимо этих крупных деталей узора по всей площади запона было разбросано множество мелких. Некоторые из них, такие как циркуль, треугольник, топор, можно было распознать легко, на изображениях других нитки были настолько попорчены, что понять что-либо было трудно. Мне приглянулось изображение то ли затейливого домика, то ли старинного фонаря, и я наклонилась поближе, пытаясь догадаться, что же это на самом деле. К определенному мнению прийти не удалось, потому что за моей спиной раздался голос Даши:
— Что это ты там высматриваешь?
— Детали твоего передника. Очень занятно.
— Он не мой. Масонский, — хмыкнула подруга, протягивая мне бланк. — Держи.
— Ну что там? — с замиранием сердца спросила я.
— О кольце ответ дадут через несколько дней. А в часах ничего интересного нет. Конец девятнадцатого века.
Глава 8
Утро следующего дня началось просто великолепно. Не успела я разлепить глаза, как зазвенел телефон.
— Алло, — пробормотала я хриплым от сна голосом.
— Анночка, здравствуйте. Щетинин на проводе. Узнали? — раздалось в трубке.
Заслышав говорок вечного оптимиста, я невольно расплылась в улыбке:
— Конечно, Михаил Яковлевич.
— Отлично. Значит, еще не все потеряно и у меня есть шанс увлечь вас в пучину своей страсти.
— А вы сомневались? — рассмеялась я, устраиваясь поудобнее на кровати.
— Нет, конечно. Это я так... кокетничаю. А если серьезно, Анночка, то звоню по делу. У меня есть предложение. Чрезвычайно интересное во всех отношениях. Вы меня понимаете?
— Да, но к сожалению...
— Заняты чем-то другим?
— В общем, да...
— А что голосок такой кислый? Не ладится дело?
— Угадали.
— Не с тем ли гербом, по поводу которого вы мне не так давно звонили, это связано?
— Именно.
— И что? Ничего не нашли?
— Нашла, но не то. Ездила в Вязьму, в архив. Мне там документы подобрали к моему гербу. Результат получился неожиданный. Оказывается, этот род пресекся в 1815 году.
— А должен бы?
— Я рассчитывала на конец девятнадцатого века.
— Почему?
— Рассказы родственников...
— Тогда, может, вас в Вязьме неправильно информировали? Подложили к вашему гербу липовые документы, и дело с концом. Вам была известна фамилия владельца герба?
— Нет. Только зачем сотруднице архива было это делать?
— Ради денег. Вы ведь обещали заплатить?
— Конечно.
— Ну вот. Хотела подзаработать, а требуемых документов под рукой не оказалось.
— Нет, Татьяна Владимировна на обманщицу не похожа...
— Всяко бывает. Вам ли этого не знать! Кстати, зачем эта самодеятельность? Почему у меня не захотели проконсультироваться? Сомневаетесь в моей компетентности?
— Господь с вами, Михаил Яковлевич. Я бы с радостью, но дама, с которой нас связывают определенные отношения, категорически против любого сотрудничества с посторонними. Настаивает на абсолютной секретности.
— Трудный случай.
— Не то слово! Я в тупике.
— К чему этот пессимизм? Запомните, безвыходных ситуаций не бывает. Это вам говорю я! А я всегда знаю, что говорю.
— Спасибо, Михаил Яковлевич. Вы меня утешили.
— Я не утешаю, я выход предлагаю. Слушайте внимательно! Сейчас вы берете все свои манатки... все, что у вас есть по данному вопросу, и пулей несетесь ко мне...
— Не могу, Михаил Яковлевич.
— Не перебивайте! Мне ваши смешные секреты не интересны! От своих голова пухнет. Приезжайте, и я дам вам интересную книгу. «История родов русского дворянства в картинках и очерках» называется. Между прочим, библиографическая редкость! Написал ее один чудак, но книжица забавная. Посидите, полистаете. В ней, кстати, не только изображения гербов приведены, там и описания родов имеются. В некоторых биографиях встречаются презабавные факты. По моему мнению, автор был тот еще сплетник... Так вот, поглядите картинки, мне вопросы позадаете — глядишь, и разберетесь со своим гербом. И не пугайтесь! Мне ваши тайны без надобности, а на вопросы, если возникнут, всегда с удовольствием отвечу.
Предложение было заманчивым, и я заколебалась.
— А когда эта книга была издана? Меня ведь конец девятнадцатого века интересует, — с сомнением спросила я.
— В 1916 году. И с точки зрения приведенных гербов чрезвычайно полная.
— Все, уговорили. Еду.
Выйдя из подъезда, я увидела скучающего на лавке Макса. При моем появлении он расплылся в улыбке и весело крикнул:
— Не передумали? Может, все же поговорим?
В ответ я одарила его свирепым взглядом и заспешила прочь.
— Если я умру от любопытства, виноваты будете вы! — крикнул мне вдогонку этот наглец.
— Проходите и располагайтесь, — бодро кивнул Михаил Яковлевич на застеленный старомодной бархатной скатертью стол и тут же исчез в соседней комнате.
Послушно опустившись на стул с высокой резной спинкой, я прислушалась к тому, что творилось за дверью. Оттуда доносилось дребезжание стекол в дверцах книжных шкафов, глухие шлепки падающих книг, невнятное бормотание Михаила Яковлевича. Я подперла щеку кулаком и приготовилась ждать. Зная безалаберность Щетинина, на быстрое его возвращение не рассчитывала. Просто сидеть и ждать было скучно, поэтому открыла принесенную с собой папку и от нечего делать в неизвестно какой раз принялась перелистывать немногочисленные странички. Часы из сумки доставать не стала. Показывать их Щетинину в мои планы не входило, я их прихватила так, на всякий случай. Вдруг понадобятся.
Наконец, невнятно ругаясь под нос, появился хозяин. Лицо у него было красное и раздраженное, в руках он держал книгу. Даже не книгу, а толстый альбом в добротном кожаном переплете.
— В этом доме ничего невозможно найти, — сердито сообщил он, бухая на стол свою добычу. — Вечно все куда-то исчезает.
Высказываться на тему порядка в его квартире я не рискнула. Живет один, к своим сокровищам никого не допускает, так что виноватых искать долго не придется. Но правда, при обидчивом характере Щетинина, могла ему и не понравиться. В общем, я смалодушничала и предпочла дипломатично промолчать.
— Изучайте, — приказал Щетинин.
Сам же, прихватив газету, уселся в дальнем конце комнаты и погрузился в чтение.
Для начала я просто бегло пролистала фолиант. Книга была напечатана на прекрасной бумаге и пестрела красочными, во всю страницу, изображениями гербов и родословных таблиц. Сообразив, что материал расположен в алфавитном порядке, решила сразу заглянуть в букву «Д». Фамилия Денисовых-Долиных шла за фамилией просто Денисовых, посвященный им раздел открывался гербом, выдержанным в пурпурно-синих цветах. Стоило мне посмотреть на него, как стало ясно, что явилась я к Щетинину зря. Этот щит был точной копией того, что я рисовала Татьяне Владимировне, и до деталей совпадал с ксерокопией, которую она мне вручила. Для очистки совести я все-таки достала из папки обе странички и, держа перед собой, принялась сравнивать все три рисунка.