— Что вы имеете в виду? — осторожно спросила я.
Оторвав взгляд от лежащих перед ним часов, Рязанцев поднял на меня глаза и сухо осведомился:
— Полагаю, эти часы датируются в лучшем случае концом девятнадцатого века, так?
— Да.
— Будь они постарше лет на сто, я бы с уверенностью сказал, что эта вещица не простая и принадлежала она Никите Васильевичу Денисову-Долину.
О Никите Васильевиче я ничего не знала, но упоминание фамилии Денисовых-Долиных повергло меня в панику.
— Почему именно ему? — слегка севшим от волнения голосом осведомилась я.
Во взгляде Рязанцева явно читалась насмешка.
— Милая Анна, я давно занимаюсь масонами. Очень давно, поверьте мне, и знаю о них много чего интересного. Как же мне не знать фамилии одного из выдающихся людей своего времени и к тому же масона?
Мне не понравился его покровительственный тон, и я сердито выпалила:
— Вы можете знать все фамилии наперечет. И эту в том числе, но с чего вы решили, что эта монета могла принадлежать именно Денисову-Долину?
Рязанцев усмехнулся и выразительно постучал пальцем по крышке часов:
— Герб. Родовой знак Денисовых-Долиных.
«Я, между прочим, положила часы гербом вниз. Неужели он успел разглядеть его за те несколько мгновений, что часы были у меня в руках? Для этого нужно не только орлиное зрение, но и отличное знание самого герба. А уж если он досконально знает герб, то фамилия владельца для него не тайна. Черт, черт, черт! Так проколоться», — пронеслось в голове.
Пока я ошарашенно молчала, Рязанцев продолжал спокойно излагать свои мысли:
— Меня давно интересует граф Никита Васильевич. Он и сам по себе колоритная личность, но к тому же с ним связана одна интригующая тайна.
Расспрашивать коллекционера об известных ему тайнах считается дурным тоном, поэтому, для того лишь, чтобы только не молчать, я неловко спросила:
— Значит, говорите, Никита Васильевич был масоном?
— Подозреваю, что да, но утверждать с уверенностью не стану. Все мои умозаключения основаны скорее на догадках, чем на конкретных фактах. Хотя я посвятил немало времени изучению архивных документов. Никита Васильевич родился в 1767 году и умер в 1845-м. В молодости служил под началом Суворова, участвовал в походах, был награжден несколькими орденами за храбрость. Его карьера развивалась успешно, но неожиданно он оставил службу и уехал за границу. Несколько лет путешествовал по Европе, подолгу останавливаясь на житье то в одной стране, то в другой. Сначала это была Италия, потом Испании и Греция, наконец Никита Васильевич обосновался в Англии. Повсюду, где бы он ни жил, граф Денисов-Долин скупал произведения искусства. В историю он вошел как тонкий знаток прекрасного и страстный коллекционер. Тратя на покупку картин большие деньги, собрал прекрасную коллекцию живописи, но истинной его гордостью были геммы, или, другими словами, резные камни. Картины, по возвращении в Россию, Никита Васильевич передал императору для Эрмитажа, а вот уникальную коллекцию камней оставил себе. Все это, конечно, интересно, но интригует другое... В одном из найденных мной документов приводилась любопытная байка о том, что из-за границы граф Денисов-Долин привез шкатулку работы византийских мастеров. По рассказам немногочисленных очевидцев, она была вырезана из цельного куска оникса и богато украшена искусной резьбой. Шкатулка датируется серединой четвертого века, и легенда ее создания очень необычна. Хотите, расскажу?
— Да, конечно!
— Во время одного из Крестовых походов шкатулка была захвачена в Константинополе в качестве добычи и вывезена во Францию. Похитивший ее крестоносец подарил шкатулку церкви в своем родном городе, где она и хранилась долгие годы. Во время очередной войны церковь была разграблена и сожжена, а шкатулка, ставшая уже местной достопримечательностью, бесследно исчезла. В 1805 году Никита Васильевич случайно увидел ее в окне антикварного магазина в Лондоне и купил за весьма скромную сумму. Владелец уникальной вещи даже не подозревал о ее истинной стоимости, а вот Денисов-Долин сумел разгадать в ней высокое мастерство резчиков.
Рязанцев помолчал, потом остро глянул на меня и с расстановкой произнес:
— Из всего написанного о Никите Васильевиче интересуют меня только два обстоятельства. Первое, ходили слухи, что, проживая в Англии, Денисов-Долин примкнул к масонам, а вернувшись в Россию, организовал свою собственную масонскую ложу. В 1822 году, напуганный активизацией будущих декабристов, Александр I подписал рескрипт о запрещении всех тайных обществ на территории Российской империи. Император повелел «все тайные общества, под какими бы наименованиями они ни существовали, как-то: масонских лож или другими, закрыть и учреждение их впредь не дозволять». В целом масоны подчинились указу, но ряд лож ушли в подполье и еще несколько лет продолжали действовать тайно. К таким, очевидно, принадлежала и ложа, возглавляемая Никитой Васильевичем. Слухи дошли до царя. Тот, хоть и уважал графа, разгневался сильно. Денисов-Долин был срочно вызван к императору для объяснения, а в его имение явилась комиссия для расследования антигосударственной деятельности. Все ждали опалы, но гроза, вопреки прогнозам, неожиданно миновала Денисова-Долина. Сегодня найти объяснение столь необычному везению уже не представляется возможным. То ли Никита Васильевич сумел доказать царю лживость обвинений, то ли ему простили грехи за заслуги перед Отечеством. Уже подаренные государству коллекции живописи стоили немало, а тут вдруг из подмосковной Марьинки исчезла и коллекция камней.
— Думаете, откупился?
— Не сомневаюсь. Подарил и дал обещание больше не шалить. Собрание гемм было тщательно описано, и, если позже одна часть его объявилась в Румянцевском музее в Москве, а другая в столице, значит, так оно и было. Но не это интересно! Куда делась шкатулка? С тех пор ведь ее никто не видел.
— Наверное, тоже подарил. Шкатулка, конечно, вещь дорогая, но жизнь стоит дороже.
— Не согласен. Будь она передана государству, ее след в конце концов обязательно бы обнаружился. А тут она как в воду канула. Нигде ни одного упоминания. Загадка, но не единственная! Есть и другие. Вот, например, такая. Графа вызвали в столицу для объяснения в разгар строительства нового дома в его подмосковной Марьинке. А перед самым отъездом Никиты Васильевича в имение нагрянула та самая комиссия. Дом был обыскан, личные бумаги графа опечатаны и вывезены для дальнейшего тщательного изучения. Долгое время о них ничего известно не было, а в наши дни их следы обнаружились в архиве ЦХИДК.
— Что за организация?
— Центр хранения историко-документальных коллекций бывшего Особого архива КГБ СССР.
— Разве туда есть доступ? — поразилась я.
— Теперь есть. Так вот, в фондах архива находятся на хранении как обширные коллекции документов братств в целом, так и бумаги частных лиц. Поскольку они теперь доступны, я занялся их изучением и случайно наткнулся на архив Денисова-Долина.
— И что?
— В архиве есть документы, касающиеся строительства дома в Марьинке. Знаете, что меня поразило? Количество людей, привлеченных к работам. Их число втрое, слышите, втрое превышало то, что было необходимо для постройки дворца. Это особо отмечалось членами комиссии. И заметьте, все они трудились в усадьбе в течение года, а дом так и не был достроен. Невольно возникает вопрос, чем же они все это время занимались? И тут очень кстати вспоминаются слухи о подземных ходах, которые бытовали в округе вплоть до семнадцатого года.
— Зачем Денисову-Долину были нужны подземные ходы?
— Насчет ходов не уверен, но в обществе шептались, что у себя в подмосковном имении граф соорудил тайный масонский храм, где в большом секрете должны были проводиться собрания братьев ордена. И это второе интересующее меня обстоятельство.
— Считаете, это правда?
— Храм-то? Уверен! Часть людей работала наверху, а часть под землей. В этом случае понятно, почему работы по возведению дома продвигались так медленно.
— А шкатулка? К ней все это какое отношение имеет?
— Шкатулка была спрятана в храме!
— Более реальных свидетельств, кроме легенд, нет?
Рязанцев внимательно посмотрел на меня и задумчиво произнес:
— Давайте договоримся. Я очень, слышите, очень хотел бы иметь эту шкатулку. И готов выложить за нее весьма солидную сумму. Вы меня понимаете?
Теперь наступила моя очередь кивать, что я и сделала. Как тут было не понять? Он коллекционер, и у него есть мечта, за которую он согласен отдать все.
— Предлагаю заключить соглашение. Я буду вам помогать. Всем, чем могу. А вы, если найдете шкатулку, продадите ее только мне. Идет?
Глава 17
Офис Рязанцева я покинула в приподнятом настроении и с копией гравюры, изображавшей знаменитую шкатулку. Возвращение к привычной деятельной жизни оказало на меня самое благотворное влияние. Напрочь забыв о всех своих болячках, я чувствовала себя такой полной сил, так жаждала деятельности, что сидение дома под надзором бдительной Глафиры казалось мне просто немыслимым. Представив себе на минуту, как снова буду томиться в четырех стенах и умирать от скуки, я зябко вздрогнула. Ну нет! Если уж на мою долю неожиданно выпала свобода, воспользуюсь ею на полную катушку. Прикинув, куда можно было бы еще съездить, пришла к выводу, что первым делом следует нанести визит Ирине Ильиничне Гаршиной. С ней следовало обязательно объясниться, какими бы неприятностями для меня это ни обернулось. Как ни крути, а доверенную мне на время фотографию я потеряла.
Стоящая в дверях женщина глядела на меня хмуро и приглашать в квартиру не торопилась.
— Вы меня не узнали? Меня зовут Анна, я не так давно приходила к Ирине Ильиничне по поводу ее родственницы.
— Я помню, — тусклым голосом произнесла та, попутно одаривая меня не слишком приветливым взглядом.
— Ирина Ильинична дома? Я могу ее видеть?
— Нет.
Голос был по-прежнему бесцветным, но категоричность короткого ответа так поразила меня, что я слегка растерялась.