— Нет? — переспросила я. — Почему?
— Ирина Ильинична умерла.
— Как — умерла?!
— Страшно. Ее задушили.
Голос компаньонки звучал так же ровно, как и прежде, но на глазах ее вдруг заблестели слезы. Быстро смахнув их ладонью, она сердито посмотрела на меня, явно ожидая, когда же наконец я оставлю ее в покое, развернусь и отбуду туда, откуда явилась. А я стояла и не могла сдвинуться с места. Известие было столь неожиданным и столь страшным, что у меня все поплыло перед глазами. Справившись с нахлынувшей дурнотой, я через силу произнесла:
— Как?
Несмотря на краткость вопроса, она меня поняла и с легким всхлипом ответила:
— Шнуром. Накинули на шею и задушили.
— А вы? Где вы были в этот момент?
— По делам отлучалась. Мне нужно было в магазин сходить и еще в одно место. — Горестно глядя на меня, женщина с надрывом простонала: — Я и отлучилась-то не надолго. Вернулась, а она лежит в комнате на полу.
Я мотнула головой в тщетной попытке стряхнуть молоточки, настырно долбившие в виски. Не помогло. Мерный стук продолжался, а вот бывшая помощница Гаршиной явно собралась закрыть дверь. Плюнув на собственные ощущения, я торопливо спросила:
— А разве Ирина Ильинична ходила самостоятельно?
— Конечно. Не очень уверенно, но ходила. Тут другое удивительно...
Она задумчиво посмотрела на меня, прикидывая, стоит ли откровенничать.
— Да? — пододвинулась я поближе.
Схватив за руку, женщина втянула меня в квартиру и плотно прикрыла за нами дверь.
— Как могла Ирина Ильинична открыть незнакомому человеку? — прошептала она. — На нее это совсем не похоже. Ирина Ильинична была очень осторожна. Несмотря на преклонный возраст, ум у нее был светлый.
— Значит, пришел кто-то свой?
— Получается, что так.
— Зачем? Грабить?
— Внешне все выглядело, как ограбление. Дверцы шкафов открыты, все выворочено. Только я в ограбление не верю. Знакомых у нее было немного, и все очень приличные люди.
— За чужих ручаться трудно, — заметила я.
— Это так, но всем было известно, что живем мы крайне скромно.
— Что-то пропало?
— Украшения. Они лежали в вазочке.
— Вот видите!
— Нет, из-за этого ее убить не могли. Хорошо выполненная бижутерия. Она ничего не стоила.
— Кто-то мог подумать иначе.
— Свои не могли. Ирина Ильинична не стеснялась говорить, что это дешевка. Она была очень мудрая. Понимая, что ее громкая фамилия может привлечь к ней нежелательное внимание, всегда твердила, что ее семья лишилась всего в годы революции и по этой причине она теперь бедствует.
— Значит, кто-то ей не поверил.
— Как могли не поверить? С чего? Видели, какая у нас обстановка? И продукты я всегда покупаю самые простые. А раз следили — не могли не видеть, что деньгами у нас и не пахнет.
— С чего вы взяли, что следили?
— Конечно, следили... Я выхожу редко, а тут они так удачно подгадали. Стоило мне уйти, как появился убийца. Значит, готовились, следили.
— Зачем? Выслеживают тех, у кого есть чем поживиться. Попусту время на слежку тратить никто не станет.
Женщина хмуро посмотрела на меня:
— Уверена, это связано с вами.
— Меня обвиняете? — ахнула я. — Да вы с ума сошли! На меня саму напали в тот вечер, когда я возвращалась отсюда. По голове стукнули так, что я получила сотрясение мозга.
— Вот о том я и говорю. Все это связано с вашим приходом сюда. И нападение, и убийство, и непонятные звонки.
— Что за звонки?
— Обычно нам почти не звонят, а тут после вашего ухода и на следующий день раздалось сразу несколько звонков.
— Что говорили?
— Ничего. Молчали в трубку.
— Наверно, проверяли, есть кто в квартире кроме хозяйки.
— Я тоже так думаю, но делиться мыслями ни с кем не собираюсь. Срочно продаю квартиру и уезжаю. Москву я не люблю и всегда мечтала жить в маленьком тихом городке. Теперь моя мечта наконец сбудется.
— Я могу вам помочь?
— Чем? — усмехнулась она.
— Ну деньгами, например. Или просто побыть с вами, морально поддержать.
— Деньги у меня есть. Ирина Ильинична все свое имущество давно на меня оформила. А в поддержке я не нуждаюсь. Сама справлюсь.
Разговаривать больше было не о чем, и я протянула руку для прощания.
— Подождите! — вскрикнула женщина и бегом кинулась в глубь квартиры. Снова она появилась буквально через несколько минут и уже с небольшим газетным свертком, трогательно перевязанным поблекшей от времени ленточкой.
— Возьмите. Ирина Ильинична приготовила это для вас. Специально посылала меня забрать из банковской ячейки. Из-за этого я в тот день и задержалась.
Потрясение от внезапной смерти Гаршиной было сильнее, чем должно было бы быть от кончины едва знакомого человека. Причина крылась в том, что я, как и компаньонка Ирины Ильиничны, считала ее гибель напрямую связанной с моими расспросами. До моего прихода старуха жила тихо и без потрясений, но потом явилась я и начала ворошить прошлое. Кого-то это здорово напугало, и ее убили.
Совершенно потерянная, я вышла на улицу и у подъезда лицом к лицу столкнулась с Максом. Сын Ефремовых был, как всегда, улыбчив, ироничен и слегка пьян. Будь я в другом настроении, просто прошла бы мимо, а тут остановилась и яростно набросилась на него:
— Опять? Как вы тут оказались? Следите?
От моей вспышки Макс слегка опешил, но не обиделся.
— Слежу? Нет, конечно! Слежка требует усилий, а я этого не люблю. — Он глумливо усмехнулся.
— Чего ж тогда таскаетесь за мной? Шагу сделать нельзя, чтобы на вас не наткнуться!
Макс спокойно повел плечами:
— Поговорить хочу. Я у вашего дома несколько дней ждал, но вы не появлялись. А сегодня вдруг вышли, но не одна. Подходить было неудобно, и я поехал следом. Рассчитывал улучить момент и поговорить.
— Я уже не раз повторяла: не о чем нам разговаривать!
— А вдруг передумаете?
— С чего бы это? О делах своих клиентов я не распространяюсь. Это профессиональная тайна.
— А если в обмен? — ухмыльнулся Макс. — Давайте обменяемся информацией. Вы мне расскажете, что там маменька на самом деле затевает, а я вам ее маленькие тайны выдам. А? Не отказывайтесь, вдруг что интересное поведаю!
— Это имеет непосредственное отношение к делу, которым я занимаюсь?
Макс на мгновение задумался, потом с сожалением качнул головой:
— Вряд ли...
— Тогда мне это без разницы! Прощайте, — оборвала его я и, обойдя, направилась к своей машине
— Эй! Подождите, — окликнул меня Макс.
Я остановилась и недовольно глянула на него.
— Что еще?
— У вас получается?
— Что именно?
— Доказать дворянское происхождение отца?
— Пока не очень, но я стараюсь.
— Не нужно!
— Что?
— Не нужно стараться.
— Почему?
Макс язвительно скривил губы:
— Маменьку и так от тщеславия распирает, а тут как бы не лопнула, титул-то обретя.
— Вы так ее не любите?
— Люблю, наверное, — задумчиво протянул он, — но чаще она меня жутко раздражает.
— Бывает! Дело житейское, — равнодушно обронила я и заспешила дальше.
— Эй! — крикнул Макс мне в спину. — Давайте все-таки расскажу!
Не замедляя шага, я насмешливо фыркнула:
— И не старайтесь!
— А вы все-таки послушайте!
В ответ я только отрицательно мотнула головой. Однако настырный Макс не отставал. В два шага догнав меня, он выкрикнул:
— Ее знаменитый отец, которым она так кичится, к ней отношения не имеет! Не отец он ей, понимаете? Дед женился на бабке, когда у той уже был ребенок! Он мою мать удочерил!
Тут я остановилась.
— Ну и что? Всякое в жизни случается. Вас-то почему это так волнует?
Макс снова язвительно скривился:
— Что ж тогда пальцы гнуть, изображая породу, если даже понятия не имеешь, кто был твоим реальным папашей? А вдруг это был работяга или, того хуже, алкаш? Бабуля, кстати, тоже происхождением не блистала и родом была из крошечного, забытого богом городишки. Какая уж тут порода!
Я глянула ему в глаза и очень серьезно спросила:
— Если даже и так? Мне-то вы зачем все это рассказываете?
Макс хитро прищурился:
— Ну мало ли... А вдруг сгодится?
Дрязги Ефимовых меня не взволновали. Вся эта семейка мне в принципе была несимпатична, и ломать голову над их личными, не имеющими отношения к порученному мне делу проблемами я не собиралась. Однако, отъехав на несколько кварталов от дома Гаршиной, я все же припарковалась в тихом переулке и взялась за мобильный телефон. Позвонила Алле Викторовне, но совсем по другому вопросу. Я считала, что о гибели Гаршиной она должна узнать.
— Убита? — растерялась Ефимова.
— Да, на следующий день после нашей с ней встречи.
— Ограбление?
— Не думаю. Компаньонка говорит, ценностей в доме не было. Хотя, когда она вернулась домой, в квартире царил беспорядок. Явно что-то искали.
— Но... что?
— Алла Викторовна, вы притворяетесь или действительно не понимаете? — вспылила я. — Сложите два и два! Я получила от Гаршиной фото Лили и в тот же вечер схлопотала по голове. Фото пропало! А на следующий день злоумышленник является уже к Гаршиной, убивает ее и перевертывает всю квартиру. Ясно же, что он искал документы и фотографии, имеющие отношение все к той же Лили.
— На что вы намекаете? — вскрикнула Алла Викторовна.
Она пыталась выглядеть грозной и возмущенной, но у нее это плохо получилось. Вышло жалко и до крайности неубедительно, потому что слишком явственно в голосе Аллы Викторовны слышался страх.
— Я не намекаю. Я прямо указываю. Я знаю только одного человека, который отчаянно не хочет, чтобы мы продолжали расследование! Это ваш супруг! — в сердцах проорала я и отключила телефон.
Потребовалось немало времени, чтобы успокоиться, но, как только руки перестали дрожать, я тут же достала заветный сверток. С того самого момента, как мне его вручила компаньонка Ирины Ильиничны, я мучилась любопытством. Меня не покидала уверенность, что в нем должно находиться нечто, имеющее отношение к моему расследованию. Иначе зачем бы Гаршиной передавать его мне? Я просто сгорала от нетерпения, но у меня все же хватило выдержки не пороть горячку и сначала внимательно оглядеть сверток со всех сторон. Ничего особенного он из