— Захар Иванович, — закричала Лили.
Запыхавшись, она подбежала к Сидельникову и загородила ему дорогу.
— Мне нужно с вами поговорить, по очень важному делу.
— Кто вы такая? — отрывисто спросил Сидельников, вглядываясь ей в лицо.
— Меня зовут Наталья. Наталья Денисова-Долина.
Сначала на лице Сидельникова проступило недоумение, потом он расплылся в ухмылке:
— Гляди, сама объявилась. А я все голову ломал, куда ж это вы с маменькой делись. Ну и чего ты сюда явилась?
Неужто в тюрьму захотела? Организуем! Место для таких, как ты, всегда найдется!
— Дело у меня к вам, — оборвала его Лили.
— Дело? — насмешливо протянул он. — Ишь ты! И что ж у тебя за дело?
Лили протянула ему папку и сухо сказала:
— Ознакомьтесь. Здесь то, за чем вы так гонялись. Ваше заявление о вступлении в масонскую ложу и анкета, в которой все, от первой до последней строчки, вранье. Вы тогда думали, что этим формальности и ограничатся. Были уверены, что всех обманули. Как бы не так! Вы этого не знали, но все желающие получить посвящение в масоны подвергались негласной проверке. У братства везде были свои люди, и в результате расследования руководителям ложи был предоставлен подробный доклад. Он тоже находится в этой папке. Убедитесь, там много чего интересного. Справка о вашей принадлежности к анархистской организации, согласие на сотрудничество с полицией, доносы на большевистских активистов... Всего этого с лихвой хватит, чтобы вы лишились головы. Сейчас и за меньшее без сожаления расстреливают. И не пытайтесь сказать, что это фальшивка! Все заверено должностными лицами. Ведь за этими бумагами вы тогда приезжали в наше имение?
Сидельников быстро просмотрел документы, захлопнул папку и с насмешкой глянул на Лили:
— Здесь копии!
— Конечно, ведь оригиналы я несколько дней назад отправила вашему начальству в НКВД.
— Врешь, сука!
Лили отступила на шаг и, глядя прямо в ненавистное лицо, отчеканила:
— Это правда! Не зря же моя мать тогда, в девятнадцатом, забрала эти бумаги из папиного архива и столько лет хранила. Так что теперь вам, пожалуй, придется навсегда забыть о моем существовании. Подумайте лучше о собственной шкуре. Я только для того с вами и встретилась, чтобы сказать вам это в лицо!
Глава 22
Даша вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я присела на стул в ее кабинете и замерла. Теперь, пока она не вернется с результатами экспертизы, мне только и остается, что сидеть и терпеливо ждать. В каморке, которую Дашины сотрудники гордо именовали кабинетом, заняться было нечем. Скучные, окрашенные масляной краской стены, исцарапанный канцелярский стол, сейф и больше ничего. Даже окна нет. Все знакомо до мелочей, глазу остановиться не на чем. Я покосилась на лежащую на столе газету. Ее кинула туда Даша, перед тем как уйти.
— Читай, — сказала она. — У нас в лаборатории валялась. Не сегодняшняя, но интересная.
— Я газет не читаю, — буркнула я, раздраженная до крайности не столько предстоящим ожиданием, сколько связанной с ним неопределенностью.
— А эту прочти. Там забавная статья есть. Между прочим, Ефимова касается. Называется «Кто вы, депутат Ефимов? Защитник народа или американский наймит?».
— Зачем мне этот бред?
— Зря фыркаешь, — усмехнулась Дарья. — Знаешь, что в ней написано? Твой Ефимов является агентом заокеанского капитала. Его партия финансируется крупными американскими компаниями, а сам он тайный масон! И главная его цель — свержение законной власти! Каково?
— Грязь! Ефимов привлечет газету за клевету.
— Умная! Они тут в конце заявляют, что суда не боятся, готовы подтвердить все написанное документально.
— Послушай, Дарья! В данный момент мне плевать и на весь заокеанский капитал скопом, и на Ефимова с масонами в частности. Сейчас я хочу одного: получить анализ плана усадьбы. Я вот тут сяду и буду сидеть до тех пор, пока ты не вернешься и не скажешь мне, права я или нет!
— Конечно, скажу! Только не психуй. Ты свое дело сделала, теперь моя очередь. Да, вот еще что! В большую комнату не выходи и сотрудникам не мешай. Мне и так уже замечание сделали, что тут постоянно околачиваются посторонние.
— А ты что?
— Послала куда подальше. Если не будем принимать коммерческие заказы, сотрудники с голоду подохнут. Ладно, все! Я пошла, а ты жди.
Легко ей было говорить. Жди! Да хуже этого и быть ничего не может! Ожидание и неопределенность для меня — что нож острый, а я как раз попала именно в такую полосу. Полный штиль. Дело Ефимовых замерло на мертвой точке. После того как нашлась папка Сидельникова, двигаться дальше было некуда. По большому счету, следовало браться за телефон и докладывать обо всем заказчице, Алле Викторовне. Вот только делать этого страшно не хотелось, поскольку не этого «мадам» от меня ждала и реакцию ее предугадать было совсем нетрудно. Правда, у меня оставался один повод оттянуть неприятный разговор: неотработанной оставалась фотография «женщины в черном». Хотя особой нужды в подобной дотошности уже не было, и так все ясно, но порядок есть порядок! Да и халтурить я не привыкла! Из Васькина пока не звонили, значит, снимки домой из гостей пока не вернулась. И, что душой кривить, это было просто отлично!
Дело в том, что образовавшийся избыток свободного времени действовал на меня угнетающе, и, чтобы не впасть в хандру, я занялась разгадыванием подкинутой Рязанцевым загадки. Куда же делась шкатулка? В то, что она была подарена государю, я, как и Рязанцев, не верила. Случись такое, ее местопребывание в конце концов обязательно бы стало известно. Продать ее старый граф тоже не мог. Зачем? В деньгах он не нуждался, а шкатулкой дорожил. Остается одно: раз с тех тревожных пор ее никто не видел, значит, она была надежно спрятана. Где? Ответ напрашивался сам собой — в доме! И с этим предположением очень удачно монтировалась вторая загадка: строительство нового дома в подмосковной Марьинке, количество людей, привлеченных к работам, и слухи о подземельях, много лет бытовавшие в округе. Если граф Никита Васильевич действительно соорудил в своем имении тайный масонский храм, то такая ценная вещь, как шкатулка, вполне могла стать его украшением. Однако все эти догадки и рассуждения гроша ломаного не стоили без подкрепленных фактами доказательств. Поскольку мы с Рязанцевым заключили договор о сотрудничестве, то я посчитала возможным обратиться к нему с просьбой. Мне нужны были копии всех имеющихся в его распоряжении бумаг по строительству дома в Марьинке, и я попросила их мне предоставить. Особенно меня интересовали планы зданий и межевой план усадьбы в целом. Рязанцев к моему пожеланию отнесся с пониманием, лишних вопросов задавать не стал, и требуемое было мне выдано незамедлительно.
Несколько дней я провела за изучением планов главного дома, хозяйственных построек и парковых павильонов. Результат оказался неутешительным. Хотя усадьба отстраивалась по собственному проекту хозяина, что наводило на вполне определенные мысли, ничего странного или, по крайней мере, необычного обнаружить не удалось. Отчаявшись найти что-либо в постройках, перешла к счетам на стройматериалы и ведомостям оплаты рабочих. И тут неожиданно наткнулась на краткое упоминание, что из Германии был выписан механик для «устройства механических забав». Собственно, ничего из ряда вон выходящего в самом этом факте не было. В те времена любили игру в чудеса. Парки и усадебные дома были полны самыми разными «обманками». В аллеях устанавливались «оживающие» механические статуи, в «эрмитажах» на глазах у изумленных гостей из пола вырастали обеденные столы, уставленные приборами и блюдами с угощением, кулисы домашних театров двигались при помощи механизмов. Однако тут был иной случай. Я перерыла все планы и никаких следов сооружения в усадьбе подобных «механических забав» не обнаружила. Нигде. Ни в доме, ни в парке, ни в садовых павильонах. Сам собой напрашивался вопрос: зачем нужно было тратить немалые по тем временам суммы, если на деле в услугах механика не нуждались?
В конце недели, когда все эти документы стали сниться мне по ночам, я поехала к Рязанцеву и попросила раздобыть мне оригиналы всех планов. Сначала мой партнер возмутился и стал доказывать, что я желаю невозможного. Потом немного поутих и попросил объяснить причину столь экстравагантного желания. Объяснений давать я не пожелала, поскольку отлично понимала: выскажи я их, и Рязанцев точно делать ничего не станет. В конце концов он смирился и пообещал подумать. Те несколько дней, что пришлось ждать, обернулись для меня сущей пыткой. Я не могла ни есть, ни пить, ни спать и вздрагивала при каждом звуке. Наконец, когда я уже совсем отчаялась, раздался звонок от Рязанцева.
— Я раздобыл то, о чем вы просили, — с ходу сердито заявил он. — И не спрашивайте, чего это мне стоило, сейчас не скажу. Но не сомневайтесь, в случае неудачи эту сумму я обязательно с вас взыщу. Но это так, пустяки. Теперь самое главное. Документ получен на одни сутки. Сейчас восемнадцать часов. Завтра в это же время он должен лежать у меня на столе.
— Все поняла! Со всем согласна! Еду!
Из офиса Рязанцева я отправилась прямиком к Дарье. Мне нужна была ее помощь.
И вот я томилась в Дашином закутке уже больше часа, а она все не возвращалась. Я уже начала терять последние капли терпения, когда послышался скрип отворяемой двери.
— Дарья! — вскинулась я, и рванула было к выходу, но тут в соседней комнате послышался мужской голос.
— Очень хочется посмотреть, что же у вас получилось, — бодро возвестил неизвестный.
— Сделали все, что могли. Большего для вас не сотворит и Господь Бог.
Это уже Дарья. Ей палец в рот не клади, не раздумывая откусит.
Раздались шаги, металлическое клацанье сейфовой дверцы и снова Дашин голос:
— Вот, пожалуйста.
— Отлично. — В голосе посетителя явно слышалось восхищение. — Вы можете гордиться. У вас работают профессионалы.
— Других не держим, — сухо отозвалась Дарья.