Глава 24
Оставаться в гроте и дальше смысла не имело. Я проверила свою догадку, и теперь, пока не заметила охрана, нужно было поскорее выбираться из парка. Решив возвращаться тем же путем, что и пришла, я выскочила из укрытия и метнулась в ближайшие кусты. Все проделала очень быстро, но в этот раз удача изменила мне.
— Эй, ты что там делаешь? — раздалось сверху.
— Холера, заметили! — невнятно ругнулась я сквозь сцепленные зубы.
Теперь скрываться, пробиваясь сквозь заросли, смысла не имело. Только время зря потеряешь, а это уж было не только лишним, но и опасным. Я ясно слышала, что наверху поднялась суматоха. Оттуда вдруг понеслись разноголосые заполошные крики и злобный лай собак. Плюнув на конспирацию, я, не раздумывая, ломанулась сквозь кусты на свободное пространство аллеи. Если уж приперло и приходится уносить ноги, так по ровной дорожке бежать куда сподручнее.
Бегаю я неплохо. Техника немного хромает, но выносливость и длинные ноги выручают. Это не мое мнение, так тренер говорил, у которого я специально брала уроки. Спасибо ему. Настоящую бегунью он из меня, естественно, не сделал, но правильно двигаться и дышать научил.
Поначалу все шло ничего. Неприятности начались, когда я вывернула на центральную аллею. Как оказалось, охрана к вторжению постороннего лица на подведомственную ей территорию отнеслась со всей серьезностью и снарядила погоню. Преследователей было двое, и они не зевали. Когда я неслась в сторону ворот, они спустились уже почти до середины лестницы. Конечно, у меня было некоторое преимущество, поскольку я их опережала, но оно могло исчезнуть в мгновение ока, если бы они вдруг спустили собак с поводков. От этой неприятной перспективы вмиг стало неуютно, и я невольно сбилась с темпа. Ругнув себя за несвоевременные и глупые мысли, я подобралась и во все лопатки припустила к выходу.
«Только бы до машины добраться, а там они меня фиг достанут», — подумала я, ужом проскальзывая в узкую щель между створками.
Кроссовки мягко отталкивались от земли, легкие исправно вдыхали и выдыхали воздух, согнутые в локтях руки мерно ходили вперед и назад. Вот уже и мосток показался. Оставалось еще совсем немного поднажать, и я бы оказалась в безопасности. Относительной, конечно, потому что топот тяжелых ботинок и лай собак за спиной не затихал. Мне даже мерещилось, что он постепенно приближается, и эта неприятная перспектива подействовала на меня благотворно. Прибавив скорости, я буквально взлетела на бревенчатый настил моста. На секунду подняла голову, прикидывая, сколько метров еще осталось бежать, и тут увидела такое, от чего дух перехватило. Вокруг моей машины стояла толпа народу, а выезд был перекрыт двумя чужими джипами. Впереди всей этой компании стоял угрюмого вида верзила и с тихой укоризной смотрел прямо на меня. Под этим взглядом захотелось съежиться и нырнуть в кусты, но этот вариант, к сожалению, был непроходной. Сзади поджимали преследователи. Выбрав из двух зол меньшее, я рванула на всей скорости вперед, почти в прыжке преодолела последний метр и с размаху уткнулась лицом в грудь верзилы. Его руки крепко, но без всякой нежности обхватили меня, а неприятный до ужаса голос ехидно осведомился:
— Чем это ты тут занимаешься, дорогая?
Отвечать на дурацкие вопросы ни сил, ни возможности не было. Я судорожно ловила ртом воздух, пытаясь отдышаться. К тому же сзади уже подоспели парни в камуфляжной форме, и их собаки бешено рвались с поводков в опасной близости от моих ног. Преследователи были весьма злы, и, если бы не внушительная группа охранников при моем Голубкине, мало бы мне точно не показалось.
— В чем проблема, служивые? — бодро поинтересовался Голубкин, еще сильнее сжимая меня в своих цепких объятиях.
Двое его охранников тут же разом выступили вперед и замерли по бокам шефа. Моим преследователям этот маневр не понравился, и они нервно переглянулись. Потом тот, что был постарше, неохотно пояснил:
— Она без разрешения залезла в парк.
— Да ну? И по этому поводу вы погнались за ней с собаками? — с ласковой нежностью поинтересовался Голубкин.
— Это частное владение, и посторонним вход запрещен. У нас приказ никого не пускать.
— Резонно, но собаками-то чего травить?
— Так достали уже! — в сердцах выкрикнул младший из преследователей. — Лезут во все щели, словно тараканы, и тянут все, что под руку попадется. Все окрестные деревни тут пасутся, а нам отвечай!
— За все украденное мы платим из своего кармана, — мрачно пояснил старший, настороженно косясь на парней Голубкина.
— Что ты украла? Показывай! — строго нахмурившись, приказал Голубкин.
— С ума сошел? — возмутилась я и забилась в его руках, как пойманная птица.
— Зачем тогда полезла?
Я одарила Голубкина яростным взглядом и неохотно процедила:
— Грот хотелось посмотреть. У них там в парке грот уникальный имеется.
— Видите? Она ничего не взяла. Она у нас по другой части, — обрадовал Голубкин моих преследователей.
Парни во все глаза смотрели на весь этот цирк, ровным счетом ничего не понимали и оттого волновались все больше.
— Что делать станем? Так ее по первому разу отпустите или отступного получить желаете? — не унимался Голубкин.
При этих словах охранники Голубкина, обменявшись короткими взглядами, разом сделали шаг вперед. Тем же, которые за мной гнались, их синхронно сунутые в карманы пиджаков руки пришлись явно не по душе — они отступили назад.
— Какой штраф? Раз просто так залезла, так и говорить не о чем, — торопливо проговорил тот, что был в их паре за старшего.
— Отлично! Значит, будем считать конфликт исчерпанным. Пока, служивые. Будьте здоровы.
С этими словами Голубкин развернулся спиной к не верящим собственному счастью парням, сгреб меня в охапку и бесцеремонно поволок прочь.
— Ты как здесь оказался? — спросила я, как только у меня появилась возможность нормально дышать и внятно говорить.
— К тебе приехал. Плюнул на Испанию и рванул сюда. Очень по тебе соскучился. — Голубкин ухмыльнулся.
— Я не о том! Я спрашиваю, как ты в Марьинке объявился?
— Ах, ты об этом?! — расцвел Голубкин. — Объясняю все по порядку! Прилетел сегодня ночью. Утром первым делом, естественно, позвонил любимой. Тебе то есть. Мол, когда увидимся, дорогая? А мобильник у ненаглядной не отвечает. Ну я парень упертый, поэтому не отступил и принялся названивать ей на городской телефон. Трубку взяла Дарья... Кстати, она что, у тебя до сих пор живет?
— Ночевала сегодня.
— Хорошо, а то иначе б я так и не узнал, куда ты делась. Так вот, Дарья сказала, что ты совсем недавно уехала в Марьинку и до вечера не вернешься. Ну, думаю, чего это мне весь день томиться в ожидании свидания? Поеду-ка я к любимой! И мне хорошо, и ей сюрприз. Короче, прикупил по дороге букет и рванул сюда.
При упоминании о букете из толпы выступил мрачный лоб и молча сунул мне в руки увитый дурацкой розовой лентой букет. Не в силах отвести завороженных глаз от Голубкина, я не удостоила подарок даже взглядом. Мимо зоркого Голубкина это не прошло, и он ревниво осведомился:
— Не нравится?
Я покосилась на чудо флористики и промямлила:
— Очень красиво.
— Я старался, — тут же успокоился он и, забыв о букете, вернулся к прерванному рассказу: — Приехал в деревню, а там никого. Между прочим, гнал как сумасшедший. Гаишники меня два раза тормозили. Пришлось отмазываться. Представляешь после всего этого мое разочарование? Торопился, предвкушал встречу, а милой нет! Хорошо, женщина на крыльце сидела. Просветила меня. Мол, была здесь такая, но только-только уехала. Теперь, наверное, через забор в парк лезет. Ну остальное, само собой, понятно.
— Удачно ты прикатил, — с неохотой признала я.
— А то! — с нескрываемой гордостью согласился Голубкин и даже подбородок повыше вздернул.
Взяв меня за плечи, он проникновенно заглянул в глаза и с тихой злостью поинтересовался:
— Послушай, ты что творишь? Забыла, что тебе уже давно не шестнадцать?
— Ты это о чем? — нахмурилась я.
— О том, что когда-нибудь тебя просто пришибут! — рявкнул Голубкин во всю свою луженую глотку и для большей доходчивости весьма ощутимо меня тряхнул.
Охранники, почувствовав приближение грозы, разом повернулись к нам спинами и отошли на безопасное расстояние.
— Сколько ты еще будешь бегать? Не пора ли перестать валять дурака? — очень серьезно спросил Голубкин.
Вот тут я по-настоящему обиделась. Многое я могла ему простить, но назвать мою работу детской блажью...
— Я не дурака валяю, я работаю, — не менее серьезно ответила я.
— Так бросай ее к едрене фене, эту работу, раз она такая беспокойная, — начал свирепеть Голубкин.
— Да? И что же прикажешь вместо этого делать?
— Замуж за меня выходить! Между прочим, обещала.
— Хорошо, выйду замуж. А потом что?
— Будешь жить спокойно. Мужа с работы ждать, детей рожать.
— Отлично придумал! Ты целыми днями будешь пропадать неизвестно где, а я дома сидеть и тебя ждать! Не выйдет! Лучше я тебя брошу, чем работу, — в сердцах выпалила я.
— Дура! — рявкнул Голубкин.
— Сам такой, — не осталась в долгу я и, оттолкнув его в сторону, бросилась к своей машине.
Я уже садилась за руль, когда Голубкин наклонился к окну, собираясь что-то сказать. Однако меня прямо-таки трясло от ярости, и слушать его я не стала. Сунув ему в руки злополучный букет, крикнула в лицо:
— Освободи дорогу. Я уезжаю. Никогда больше не путайся у меня под ногами.
Я неслась по узкой шоссейке в направлении московской трассы и клокотала от гнева.
Ну что за тип этот Голубкин? Любое дело, даже самое хорошее, умудряется испортить! Я была так тронута тем, что он соскучился и поехал разыскивать меня в Марьинку. Так была благодарна за его заступничество перед гнавшимися за мной охранниками! А он взял и все разом испортил!
Звонок мобильного, раздавшийся в тот самый момент, когда я мысленно клеймила Голубкина, был явно не ко времени. Не то у меня было настроение, чтобы разговаривать, потому и голос мой прозвучал далеко не приветливо.