— ...он вот еще что сказал... Когда они подходили, обе такие злющие, Зинка сердито так той бабе прошипела: «Ты меня не пугай. Ты лучше за себя бойся. Тебе есть чего терять». Тут Зинка увидела моего знакомого, ну и шуганула его.
— И он больше ничего не слышал?
— Он про них сразу же и забыл. Говорю ж, кореша к нему подвалили. И не вспомнил бы, если б я разговор не начал. Ну как думаешь, дельное что узнал?
— Кажется, да.
— Ну тогда бывай. Я еще тут поспрашиваю. Если что, буду звонить.
Да, пожалуй, рановато я собралась в Москву. Уже вечер, пока я доеду, будет глубокая ночь, и что же, если Гришка что-то накопает, с утра пораньше тащиться назад? И тут меня осенило: а переночую-ка я в местной гостинице. Должна же здесь быть гостиница, верно?
Ночь я провела плохо. И вовсе не потому только, что оказалась в новом месте. Сначала долго не могла уснуть, потом все-таки задремала, но сон получился неглубокий и беспокойный. Даже в полудреме я мучилась вопросом: неужели это Алла приезжала к Зинаиде? Или мне так хочется думать, потому что она мне несимпатична? Поразмыслив, я твердо решила, что неприязнь здесь ни при чем. Мало того что внешность неизвестной подходила Алле Викторовне, но — и это главное — у моей заказчицы, похоже, и вправду был повод ссориться с Зинаидой. Я отлично помнила, как Ефимова рассердилась, когда я упомянула о замечании последней по поводу приездов Аллы в Вуславль. Но одного замечания мало... У Аллы Викторовны слишком трезвая голова, чтобы из-за пустых намеков пойти на убийство. Для этого ее нужно загнать угол. Я еще немного подумала и согласилась с собой. Верно, Алла Викторовна может и на убийство пойти, но только в том случае, если у нее другого выхода не останется... Но может, Зинка ей его и не оставила?.. Она ведь тогда здорово заинтересовалась фотографиями в журнале. Я было подумала, что ее внимание привлек Ефимов... а ведь это вполне могла быть его жена. Зинка знала о ней нечто очень любопытное. Это точно. И сама Ефимова вела себя странно... Создавалось впечатление, что у нее есть тайна и она связана с Вуславлем. Неужели Зинка ее шантажировала? Чем? С этой мыслью я и заснула. А утром проснулась с тяжелой головой и уверенностью, что мне обязательно нужно позвонить непутевому отпрыску Ефимовых. Набирая номер, я очень опасалась, что его не окажется дома или, что того хуже, дома окажется Алла Викторовна и я на нее нарвусь. На мое счастье, в тот день все складывалось удачно. Макс ночевал в родных стенах и по этой причине был абсолютно трезв.
— Вы, помнится, помощь предлагали? — сразу и без обиняков приступила я к делу.
Мое заявление Макса позабавило. В трубке послышался легкомысленный смешок.
— Решили одуматься или в ваших планах что-то изменилось?
Выкладывать любопытному отпрыску Ефимовых все как на духу я не собиралась, поэтому ответила предельно сдержанно:
— Планы все те же. Работаю.
Ефимовский сынок был, конечно, отъявленным шалопаем, но совсем не дураком, потому и мою сдержанность расценил правильно.
— Откуда тогда интерес к моему предложению?
Голос Макса так и сочился неприкрытым ехидством, я просто видела, как его лицо кривится в насмешливой ухмылке. Ну что ж, его можно было понять! Я столько раз ему в открытую хамила, что теперь парень пользовался моментом и отыгрывался за свои прошлые унижения. Обращать на это внимание было себе дороже: исправить уже ничего нельзя, а вот без информации можно точно остаться. Поэтому не стала мудрить, наплевала на Максовы комплексы и обиды и честно призналась:
— Я зашла в очередной тупик. Надеюсь у вас чем-нибудь интересным разжиться. Вдруг поможет.
— Поможет в чем? Маменькино самолюбие потешить? — моментально взорвался Макс. — Мне это зачем?
«Эк его разбирает! Заводится с пол-оборота», — подумала я, но вскользь, мимоходом, а сама продолжала гнуть свою линию:
— С самолюбием все обстоит не просто. Брожу как в тумане, так что из затеи Аллы Викторовны может ничего и не получиться. А что касается вас... можете любопытство свое удовлетворить. Вы ведь хотели знать, что на самом деле происходит.
Макс коротко хохотнул:
— Значит, согласны поделиться? Ну что ж! Выкладывайте!
— Не так скоро! — осадила я своего чересчур ретивого партнера. — Вы пока еще ничего мне не рассказали!
— Лихо! — расхохотался Макс. — Решили на кривой меня обойти?
— Макс, — терпеливо заметила я, — давайте не будем торговаться. Если согласны, ответьте на несколько вопросов, если нет... забудьте о нашем разговоре. Я хитрить не собираюсь, поэтому признаюсь честно: мне пока рассказывать нечего. Но если вас это утешит, могу сказать: выглядит все не слишком оптимистично и надежды Аллы Викторовны могут не оправдаться. Это при лучшем раскладе...
— А при худшем?
— И подумать боюсь. Результаты могут оказаться просто катастрофическими;
— Даже так? — задумчиво протянул Макс. — Вы меня утешили, ради этого можно и помочь. Авось общими силами да и насолим маменьке.
— Я такой цели перед собой не ставлю, — сухо заметила я.
— Зато я об этом мечтаю. Ладно, спрашивайте. Если что знаю, расскажу.
— Меня интересует ваша бабушка по материнской линии...
— А она тут при чем? — опешил Макс.
— Все вопросы потом! Ответьте лучше, что вы о ней знаете.
— Не много. Когда она умерла, я маленький был.
— Совсем ее не помните?
— Помню немного. Высокая была, подтянутая. Осанка у нее была просто царственная. Спина ровная, подбородок вздернут. Голоса никогда не повышала, но ее все равно все и всегда слушались. Даже дед, а уж характер у него был...
— Это ваше чисто внешнее впечатление о ней. А факты из биографии?
— Какие факты? Смеетесь? Сколько лет мне тогда было, чтобы подобными вещами интересоваться? Что видел, то и запомнил!
— Алла Викторовна ничего не рассказывала?
— Конечно, рассказывала! Она у нас это любит! Вот только верить всему нельзя! Она озвучивает только те моменты, что идут на благо имиджу семьи. Ну сами понимаете... Великий певец, интеллигентная жена, красавица дочь. Высокие отношения... В общем, всякая лабуда!
— А поподробнее можно?
— Ну, например... как бабка познакомилась с дедом!
— И как?
— На концерте. Он ее увидел и влюбился с первого взгляда. Далее все по тексту... Ах, как он красиво ухаживал! Ах, как упорно добивался ответного чувства! Ах, наконец они поженились и зажили счастливо! Сплошная трескотня! Ничего интересного из маменькиных воспоминаний вы не почерпнете. Ей ведь что нужно? Придать блеск своему семейству, а тут любая лакировка подойдет!
— А на деле что происходило? Бабушка, к примеру, чем занималась? Работала?
— Нет, конечно! Ей такого по статусу не полагалось! Она при муже была. Дом вела, на гастроли его сопровождала.
— А до замужества?
— Пела! У нее был чудесный голос! Она ведь с дедом как познакомилась? В одном праздничном концерте с ним выступала!
— Пела?
— Нуда! Бабуля окончила консерваторию и в Москонцерте работала.
— Постойте, вы ведь говорили, что она родом из глубинки?
— Так и есть. В Москву совсем молоденькой приехала. А поскольку у нее не только изумительный голос был, но и подходящая пролетарская биография, ее без проблем приняли учиться.
— Так откуда она родом?
— Из Вуславля! Как и папенька, но о том, что они с бабкой земляки, он вряд ли даже подозревает. Это великая тайна нашей семьи! — выпалил Макс и расхохотался. — На эту тему никто и никогда не распространяется! Так еще при деде заведено было. Я сам случайно узнал.
— Даже так? Тогда действительно тайна. И к чему такая секретность?
— Неужели не понимаете? — трагическим голосом воскликнул Макс. — Она была супругой самого блистательного Червинского! Что это подразумевало? Жена должна быть безупречна, вызывать восхищение... ну в крайнем случае зависть, а тут... Родом из подмосковной глухомани и непонятно из какой семьи! Как в таком признаться? Засмеют! Между прочим, моя прабабка в Москву к дочери ни разу не приезжала. Так и осталась жить в том городишке. Бабуля, правда, ее навещала, но... скрытно! А всем всегда говорилось, что мы коренные москвичи. А что? И дед, и мама и правда в Москве родились!
— Понятно... Прабабка одна в Вуславле жила?
— Ну, конечно! А с кем ей было жить, если единственная дочь в столице обосновалась, а мужа нет?
— Умер?
— Темная история... Между прочим, еще одно семейное табу. Вроде бы расстреляли его, а где и за что... Этого, похоже, и мамуля не знает.
— А вы откуда узнали?
— Слышал однажды... краем уха. Мамуля бабку пытала, — туманно пояснил Макс, но, как он ни темнил, и дураку было ясно: разговор старших он услышал не случайно. Похоже, страсть к подслушиванию была у него в крови, она, можно сказать, родилась вместе с ним. — Маменька хотела узнать, как и почему дед погиб. Только ничего у нее не вышло. Промолчала бабуля. Временами она, между прочим, что кремень была. Не захочет сказать — слова из нее не вытащишь. А тут она точно не хотела.
— В отличие от своего отца, вы много знаете о семье матери, — заметила я.
— Он не знает потому, что его ничего, кроме собственной карьеры, не интересует, — сухо отрезал Макс.
— И у вас никогда не возникало желания его просветить?
— Рассказать все папеньке? — хохотнул в трубку отпрыск Ефимовых. — А что? Это было бы забавно... — И, выдержав короткую паузу, он уже серьезно закончил: — Но весьма неблагоразумно. Мать бы мне этого никогда не простила и моментально лишила денежного пособия. Не знаю, как у вас заведено, а у нас все просто: денежки в дом приносит отец, а распоряжается ими маменька.
Может быть, Макс рассказал бы что-то еще, но тут из трубки донесся раздраженный крик Аллы Викторовны:
— Макс, ну что это такое? Я его по всему дому ищу, а он забился в угол и по телефону болтает! С кем это ты?
— Все, больше говорить не могу. Пока! — выпалил Макс и, не дожидаясь ответа, бросил трубку.
Некоторое время я сидела в раздумьях, бессильно уронив руки на колени. Разговор получился интересным, одно только плохо: я, увы, так и не удосужилась спросить имя матери Аллы Викторовны. Потомившись еще немного, я встрепену