— Она действительно такой и была, — не стала я опровергать очевидное.
— Вот видите! Когда она кинулась на мать, я вмешался. Ничего плохого в своем поступке не вижу.
— И я бы не увидела, — согласилась я, — если бы потом, когда перепуганная Алла Викторовна убежала, вы не воспользовались тем, что остались с Зинаидой с глазу на глаз.
— И что же я сделал? Соблазнил ее? — Макс изо всех сил хорохорился, но было видно, что он испуган.
— Почти. Пообещали полностью расплатиться и назначили новую встречу. Теперь на берегу озера.
— Глупости! Зачем? У меня и денег таких нет.
— Вы и не собирались платить. Вы убить собирались.
— Ну вот, снова, — через силу усмехнулся Макс. — Зачем мне было ее убивать? Никаких дел у меня с ней не было, ничего ужасного она про меня не знала... Папка?.. Так ко мне она отношения не имела...
— Именно из-за нее. Она вам была нужна мать шантажировать. В ваших руках находящиеся в ней документы могли стать мощным орудием против Аллы Викторовны. Попади они к вам в руки, уж вы бы вволю поизмывались над своей жертвой. Ради этой приятной перспективы стоило пойти на убийство, а потом, с риском быть пойманным, лезть в окно. Как оказалось, рисковали зря. Папки в комнате не оказалось. Получилось, и Зинаиду жизни лишили зря. Хотя не уверена, что бессмысленность чужой смерти вас сильно огорчила. Вы легко идете на убийство, верно?
— С чего вы взяли?
— Это не первое ваше убийство. Гаршину ведь тоже вы убили?
— Гаршина? Кто это?
— Не будьте дешевкой, Макс, не отрицайте очевидное. Когда я звонила сюда от Гаршиной, наш разговор с Аллой Викторовной подслушивался по параллельному телефону. Я слышала щелчок. На следующий день в квартире Гаршиной с утра раздавались анонимные звонки.
— Я звонил?
— Вы. Выясняли, кто еще с ней живет. А ближе к обеду вы уже отправились к дому Гаршиной. Дождавшись, когда ее компаньонка уйдет, позвонили в дверь и представились. Гаршиной. Ваша фамилия была знакома, она в тот день ждала в гости ваших родителей, поэтому дверь вам открыла.
— И зачем я к ней поехал?
— Предложить сделку. Желая посадить мать в калошу с ее поисками дворянских предков, вы наверняка подбивали Ирину Ильиничну на некую провокацию. Например, сначала признать вашего отца своим родственником, а по истечении времени объявить, что это не так. Возможно, придумали что-то другое, более изощренное. К сожалению, вы не знали, что Гаршина была очень прямым и порядочным человеком. Ваше предложение возмутило Ирину Ильиничну, и вам пришлось ее убить. А потом вы разбросали вещи, имитируя ограбление, и исчезли.
— Выдумки.
— Согласна. Доказать ничего не смогу. А вот от убийства Зинаиды вам не отказаться.
— Есть свидетели?
— Один, но очень надежный. Местная жительница шла мимо, когда вы добивали уже лежащую на земле Зинаиду. Она видела убийцу и готова его опознать.
— Блефуете! — побледнел Макс.
— Вы так говорите, потому что плохо знаете местность. Стремясь сократить путь до города, местные жители идут по малозаметной тропке через заросли. С того места, где стояла та женщина, все было видно, а вы ее не заметили. Тем более что в тот момент были сильно заняты.
— Зачем ты это сделал? — тихо спросила Алла Викторовна.
Целую долгую минуту сын смотрел на нее, и выражение лица у него при этом было очень и очень странное. Будто какое важное решение принимал. Когда молчание стало уже почти невыносимым, Макс вдруг тряхнул головой и беззаботно сообщил:
— Из-за тебя.
— Ты так меня ненавидишь?
— Я тебя люблю, — спокойно ответил он, — а раньше любил еще больше. Просто боготворил. Только постепенно ты стала меня раздражать. Ты мне жизнь отравила.
— Чем?!
Вполне закономерный вопрос вызвал у Макса насмешливую улыбку.
— А как бы ты сама себя чувствовала, если бы с детских лет тебе каждую минуту долбили, что ты растешь в необыкновенной семье? Бабка певица, деда вся страна знает. Даже папаша и тот талантлив до чертиков. И над всеми царит маменька! Вся такая изысканная, такая рафинированная. Идол семьи! Дочь знаменитых родителей, жена известного ученого и депутата. А возможно, даже и президента в будущем. Чем черт не шутит! Ты мне с малых лет ни на минуту не давала забыть об этой чертовой избранности. Долбила, добила, долбила... Старайся! Тянись! Из шкуры лезь, но будь достоин... С этим не водись: он плебей. Этого в дом не таскай: он не воспитан и от него плохо пахнет. С этой девушкой не встречайся: она тебе не пара. Не забывай, мы не такие, как все. Мы особые! И вот все вдруг лопнуло, как мыльный пузырь.
Макс скроил забавную мину и с любопытством глянул на мать.
— В каком смысле? — не поняла она.
— В прямом. Враньем все оказалось! — презрительно фыркнул Макс.
— Но папа действительно известный ученый и депутат…
— Благодаря тебе, маменька! Это ты его из своего непомерного тщеславия депутатом сделала. Используя знакомства деда и свою необычайную настырность. Сам бы он так и сидел в каком-нибудь занюханном НИИ.
— У тебя был знаменитый дед! И это правда!
— Был, но к тебе это отношения не имеет! Не отец он тебе, забыла? Дед женился на бабке и удочерил тебя. Что ж было пальцы гнуть, изображая породу? Какая порода, если реальный папаша не известен? А вдруг это работяга или, того хуже, алкаш? Бабушка, кстати, тоже происхождением не блистала, родом была из крошечного городка, почти деревни. А теперь вот выяснилось, что у нас еще дедушка имеется, насильник и убийца. Так ради чего ты мне жизнь отравила?
— Макс... мальчик мой... — На Аллу Викторовну жалко было смотреть. Куда делась вся ее властность, ее надменность. В мгновение ока она постарела на десяток лет. Глядя на сына больными глазами, она горестно простонала: — Как же я виновата перед тобой, сынок... Как не заметила, что с тобой происходит...
Мгновение Максим молча и с большим удивлением смотрел на нее, потом вдруг сорвался с места. Упав на колени рядом с Аллой Викторовной, совсем по-детски уткнулся лицом ей в живот и зарыдал. Все его спортивное, холеное тело сотрясалось от судорожных рыданий, и только изредка сквозь громкие всхлипы можно было разобрать:
— Мама, прости! Сам не понимаю, что на меня накатило... Как в тумане... Такая злость, такое раздражение. А тут еще Степан... Все шипит, науськивает... Мама, я не хотел, прости. Правда, не хотел!
Алла Викторовна обхватила его голову руками, зарылась лицом в волосы и горячечно зашептала:
— Ну ничего... Ну успокойся... Убил, и ладно... Мы адвокатов наймем, самых лучших. Тебя оправдают, посмотришь! Мы все сделаем... никаких денег не пожалеем!
— Мама, ты не понимаешь... Ты опять ничего не понимаешь! — приглушенно всхлипывал Макс.
Быть свидетелем этой душераздирающей сцены было тягостно, тем более что помочь им в их проблемах я не могла... Сами должны были разбираться. Поэтому я просто повернулась к ним спиной и, покопавшись в сумке, выложила на стол часы, кольцо и запонки.
— Возвращаю в целости и сохранности, — сказала я, ни к кому персонально не обращаясь.
Алла Викторовна и Макс моих слов не услышали. Ефимов бросил в мою сторону короткий ненавидящий взгляд и снова уставился на жену с сыном. Что касается Можейко, его происходящее не сильно взволновало. Подойдя ко мне, он кивнул на предметы на столе и насмешливо усмехнулся.
— Они свое дело сделали. А вы? То, что вы внесли в наш дружный мирок полный разлад, уже очевидно. Однако вас ведь не за этим нанимали, а? Как обстоят дела с тем, зачем вас, собственно, и привлекли к этому делу?
— Вас это действительно интересует? — я холодно посмотрела на него.
— Конечно!
— Хорошо, отчитаюсь. Павел Юрьевич, как вы и сами это понимаете, к дворянам Денисовым-Долиным никакого отношения не имеет. Но гордиться своими предками у него все основания есть. Его дед был талантливым скульптором. Очень известным и состоятельным человеком. Рядом с деревней Васькино у него был дом. На той фотографии, что хранилась у Павла Юрьевича, Ольга Петровна и ее мать как раз и сняты возле него. Кстати, его дед дружил с графом Денисовым-Долиным и выполнил для его парка несколько заказов. В журнале «Столица и усадьба» за 1915 год имеются их фотографии. Там же и подписи: работа Петра Иванова. К сожалению, я была невнимательна и сразу на эти подписи должного внимания не обратила.
— И как же Ольга Петровна оказалась в Вуславле? — хмыкнул Можейко.
— Ее родителей убили в восемнадцатом году. Из города приехал отряд реквизировать имущество, а хозяин оказал сопротивление... В общем, она в одночасье осталась сиротой. Ее приютила прислуживавшая в доме молодая женщина, но время было голодное, и долго держать у себя дочь бывших хозяев она не могла. Девочка это понимала, тяготилась своим положением и однажды объявила, что отправляется в город на заработки. Ее никто не отговаривал. По меркам того времени она уже была достаточно взрослой, чтобы ее приняли работать на фабрику. Вся проблема заключалась в документах, и тогда члены сельского совета решили ей помочь. Поскольку дед Павла Юрьевича всегда находился с жителями деревни в хороших отношениях и многим из них давал работу в своих мастерских, то сельсовет посчитал возможным отплатить добром за добро. Ольге Петровне выписали справку, где говорилось, что по социальному происхождению она относится к крестьянам-беднякам, семьи и имущества не имеет, поскольку является круглой сиротой.
— Вот отчего она умела рисовать...
— Конечно! Отец научил.
— Получается, из нашей затеи с дворянским званием Павла ничего не вышло? — криво улыбнулся Можейко.
— Нет, конечно. Вы и сами знали, что это пустая трата времени. Однако потомка Денисовых-Долиных я все же нашла.
— Ага, значит, таковые существуют? Надо же, как интересно! И кто же это?
— Вы, Степан Степанович. Ведь это ваша мать была дочерью Андрея Константиновича Денисова-Долина.
— Это вы таким образом пытаетесь отработать гонорар? — с недоумением вздернул брови Можейко. — Оригинально, но уж очень фантастично.