У прадеда Ренье князя Альбера был всего один сын, и тот жил после развода родителей с матерью в Германии, что вовсе не способствовало душевной дружбе между отцом и сыном. Боюсь, что у Гримальди это вообще невозможно. Их семейная черта – крайне вспыльчивый характер и неумение сдерживать свои эмоции. Брошенный в камин стакан или полетевшая на пол тарелка вполне привычное явление.
А еще умение завязывать романы и заводить детей на стороне при полном неумении делать это законно. И разводы.
Князь Альбер развелся с супругой, когда их сыну принцу Луи было всего десять лет. Позже Луи пришлось приехать в Монако, чтобы хоть познакомиться с княжеством, править которым он намеревался. Жить в Монако не получилось, после ссоры с отцом Луи отбыл во Францию, потом в Алжир, где и познакомился со своей пассией, родившей ему дочь Шарлотту.
Законной супруги не было, наследников тоже, князь Альбер вынудил сына признать хотя бы незаконнорожденную дочь своей. Шарлотта вдруг стала принцессой. Это не прибавило ей никаких хороших качеств, напротив, к тяжелым семейным чертам характера Гримальди добавились ее тоже.
Не желая искушать судьбу, новый князь Луи поторопился выдать свою Шарлотту замуж за графа Пьера Полиньяка, который взял фамилию Гримальди.
У Шарлотты и Пьера родились сначала дочь Антуанетта, а потом сын Ренье. После чего брак прекратил существование, поскольку супруга сбежала с итальянцем-гастролером. Но Луи это волновало мало, у него был наследник – маленький принц Ренье.
Ренье практически не знал семьи, потому что жил большей частью с дедом, иногда с вернувшейся матерью, иногда с отцом. Гувернантки, казенное воспитание, постоянные заочные ссоры родителей (каждый требовал, чтобы дети рассказали все о втором родителе, но при этом никому ничего не говорили о нем самом), конечно, не способствовали нормальному воспитанию. И у Ренье, и у Антуанетты очень трудные характеры. Особенно тяжела принцесса Антуанетта, позже я поняла, что она ненавидит всех и все. Испытать это пришлось на себе.
Ренье вступил на престол в двадцать шесть лет, прекрасно зная, чего он хочет и каким мечтает видеть княжество. Едва ли у него что-то получилось бы, не имей Ренье тогда весьма состоятельного друга – грека Аристотеля Онассиса. Сам поселившись в Монако, Аристотель привлек в княжество пусть и темных личностей, но с большими деньгами, в казино снова стали играть по-крупному.
Хитрый грек владел контрольным пакетом акций компании со смешным названием – «Общество Морских Купаний», которому в Монако принадлежало почти все, кроме разве дворца. Ренье, с одной стороны, приветствовал старания Онассиса сделать Монако процветающим, с другой – опасался, что Аристотель станет просто владельцем княжества. Что и произошло.
Ренье понадобилось немало усилий и даже хитрости, чтобы суметь отстоять свои владения перед Онассисом, пришлось выпустить дополнительно огромное количество акций Общества и правительству скупить их, чтобы контрольный пакет оказался у правительства Монако. Князь и Онассис часто ссорились, говорили, что каждая их встреча во дворце начинается с изъявлений дружбы, а заканчивается настоящим скандалом с криками и руганью.
Это было, пожалуй, все, что мне удалось узнать о Монако и его князе, прежде чем сказать «да» в ответ на его предложение выйти замуж.
Мне бы знать еще одно предание, только даже это знание мало что изменило. А прислушаться стоило…
Когда-то давным-давно предок Гримальди силой захватил красивую девушку, обесчестил и бросил. Девушка обладала сверхъестественным даром и попросту прокляла своего обидчика, пообещав, что ни он, ни его потомки не будут счастливы в браке. Нелепо, но проклятье действует, ни один из Гримальди не имел нормальной, счастливой семьи. Это называется «проклятьем Гримальди», и я о нем ничего не знала. Не думаю, что проклятье древней жертвы произвола повлияло бы на мое решение, но Ренье правильно сделал, что ничего не рассказал, не стоило пугать моих родителей.
Помолвка состоялась, но до свадьбы я должна сыграть в еще одном фильме «МГМ» – «Высшее общество». Та самая «Филадельфийская история», которая стала моим настоящим крещением в театре, Дон Ричардсон выбрал ее для моего выпускного спектакля в Академии.
Я не могла отделаться от двух не слишком приятных мыслей: после «Филадельфийской истории» родители сделали все, чтобы мы расстались с Доном. И во-вторых, как бы повторение первого спектакля для меня не стало последней съемкой.
Сердце чувствовало, что что-то случится.
Вообще-то, фильм музыкальный, и на остальные роли были подобраны поющие знаменитости – Бинг Кросби, Фрэнк Синатра и даже Луи Армстронг с его оркестром. На их фоне «безголосость» главной героини выглядела бы ужасно! Фальшиво петь с Кросби и Синатрой – преступление.
Я это понимала тоже, но заявила, что петь буду сама, сколько бы для этого уроков ни пришлось взять и репетиций провести. Мне ответили:
– Нет!
– Нет?!
Я отправилась жаловаться к Дору Шерри, тому самому, что не так давно сначала требовал меня для внушения «на ковер», потом увольнял, а потом шел на попятную. Зря я надеялась, что уже достаточно напугала Шерри, он больше доверял мнению музыкального директора, чем моим заверениям, что справлюсь.
Спасло только то, что снимать нужно быстро, а найти дублершу с похожим голосом для исполнения двух песен не удалось. Я пела сама и победила, запись стала платиновой! Конечно, сыграло свою роль и мое замужество, послушать, как поет о счастье та, что только что стала принцессой, жаждали многие. Думаю, и популярность фильма в немалой степени объяснялась, кроме прекрасного исполнения, любопытством.
На съемки приехал и Ренье со своим юристом Джоном Почной. Почна прибыл раньше, чтобы подыскать подходящую виллу, все же князю не пристало жить где попало.
В связи с этим случилась забавная история. Виллу Джон легко нашел и оплатил аренду и прочие мелочи чеком с подписью князя. Перед тем как приехать самому Ренье, Почна поинтересовался у банка, обналичен ли счет.
– Нет, не обналичивали.
Будь чек один, Джон решил бы, что владельцам просто не очень нужны деньги, но к оплате не предъявлены и чеки прачечной, и еще несколько других. Пришлось обращаться к тем, кто получил чеки предоплаты за будущие услуги Ренье.
– Вы получили чеки?
– Да. Все в порядке. Они висят в рамочке на стене.
– Где?!
– В красивой рамочке на стене!
Оказалось, что для хозяев предпочтительней повесить на виду у всех свидетельство их услуг князю Ренье, будущему мужу «нашей Грейс Келли», чем получить за это деньги.
– Фетишисты!
Думаю, они правы, эти раритеты со временем будут стоить куда больше, чем их нынешние владельцы могли получить тогда в банке.
Ренье пришел и на съемочную площадку. Я волновалась страшно.
Никогда не забуду, как сама встретила Циннеманна. Тот сидел в крошечной комнатенке, заваленной пыльным реквизитом, что-то черкая на помятом листе бумаги, пристроив тот на самом краешке стола.
Но к визиту Ренье приготовились, даже Дор Шерри прибыл собственной персоной. Ренье приехал с отцом – графом Пьером де Полиньяком, с которым мы уже успели подружиться. У меня внутри все сжалось от волнения. Режиссер фильма Чарльз Уолтерс сам признавался, что за всю жизнь не произнес и фразы, предварительно крепко не выругавшись. Что, если кто-то что-то скажет и сейчас?
Я и без того прекрасно понимала, как трудно (если вообще возможно) будет попробовать вернуться на съемочную площадку после замужества, а если у Ренье или его отца останутся негативные воспоминания о Голливуде… От себя я мысли об этом гнала, хотя не проходило и дня, чтобы нас не спрашивал очередной журналист, будет ли Грейс Келли в будущем сниматься. Мы давали неясные ответы. Я говорила, что сначала должна стать супругой князя, потом надеюсь стать матерью, причем многодетной матерью, а там будет видно… Ренье поддерживал.
И хотя у меня продолжался контракт с «МГМ» (прав дядя Джордж!), никто на студии пока не поднимал этот вопрос. Думаю, все прекрасно понимали, что моя свадьба сильно поднимет интерес к моим фильмам, кроме того, заяви сейчас «МГМ», что заставит меня вернуться на площадку, она сильно потеряет популярность. А еще ни для кого не секрет, что я очень люблю эту съемочную суету, люблю игру, перевоплощение, люблю кино и театр.
Все вели себя очень прилично, словно на студию приехал строгий инспектор, которому обязательно нужно понравиться.
Гостям было интересно посмотреть на «фабрику грез» изнутри, Ренье поразило, что сцены снимаются на таких небольших площадках, он даже тихонько поинтересовался:
– Как вам удается делать вид, что вокруг просторно и никого нет?
– Это и есть игра, милый…
Испортил все, как ни странно, Дор Шерри. Кто-то поинтересовался, насколько велико Монако. Ренье гордо произнес кучу цифр, которые большинству ничего не сказали, да и не требовалось, поскольку вопрос был просто из вежливости. Можно бы покачать головой:
– Ну надо же…
Но Шерри сглупил, его математический ум немедленно перевел квадратные метры в квадратные футы и сравнил с тем, что имелось в распоряжении.
– Это же меньше, чем наши павильоны, вместе взятые!
Думаю, что Шерри произнес это, просто не думая, но эффект был потрясающим. Затихло все, кажется, даже жужжание тепловентилятора. Я не подозревала, что огромные осветительные приборы могут работать так тихо, всегда казалось, что их шум нужно перекрикивать…
Выход из нелепой ситуации нашел граф де Полиньяк:
– Думаю, нам этого хватит, ведь это не километры фальшивых декораций.
Казалось, будет конфликт, но на сей раз ничего не случилось.
На сей раз – это вообще в том году. Руководители «МГМ» повели себя на удивление красиво, думаю, они надеялись, что я все же вернусь и принесу еще большую, чем уже принесла, прибыль. Кроме того, был еще один расчет.
В качестве свадебного подарка мне преподнесли то самое знаменитое свадебное платье, выполненное Хелен Роуз и стоившее безумных денег, оплатили пребывание и работу моей любимой парикмахерши Вирджинии Дарси, выплатили мне премию, позволившую накупить вещей для личного приданого, и даже оставили на неопределенный срок еженедельное жалованье в 1500 долларов! Взамен студия просила эксклюзивное право запечатлеть наше бракосочетание (без права демонстрации по телевидению).