его перед народным собранием в получении взятки от персов. Архитель был вынужден замолчать, и теперь у афинского стратега были развязаны руки (Plut.Them. 7). При этом Эврибиад, Адимант и Архитель были искренне убеждены в том, что Фемистокл заплатил им из личных средств. Что же касается афинянина, то двадцать один талант серебра он оставил себе, справедливо решив, что обязательства перед жителями Эвбеи выполнены.
Тем временем персы перешли к активным действиям. Был разработан план, согласно которому у мыса Артемисий предполагалось уничтожение всего греческого флота. Ахемен решил воспользоваться численным преимуществом своей армады и отправил 200 боевых кораблей вокруг Эвбеи. Они должны были обойти остров, войти с юга в пролив Эврип и отрезать эллинам единственный путь к отступлению. По условленному сигналу планировалась одновременная атака на греческий флот. А чтобы противник ничего не заподозрил и его дозорные на Эвбее не увидели передвижения персидского флота, Ахемен распорядился, чтобы корабли обогнули остров Скиатос, вышли в открытое море, прошли мимо Скироса и только затем резко повернули к Эвбее. Чтобы отвлечь внимание эллинов, Ахемен затеял смотр главных сил флота, стоявшего у Афета. Вполне возможно, что планы персидского командования и увенчались бы успехом, однако ряд непредвиденных обстоятельств их нарушили.
Неожиданно на стоянке эллинских кораблей объявился перебежчик из вражеского стана грек Скилий, прекрасный пловец и ныряльщик, сообщивший соотечественникам о замыслах персов. Эврибиад срочно созвал военный совет, на котором стратеги обсудили положение дел. Решили воспользоваться тем, что противник разъединил свои силы, и бить врага по частям. Первый удар должен был быть нанесен по кораблям, стоявшим у Афета, а затем все силы бросить против судов, идущих в обход Эвбеи. Под вечер эллины атаковали персидский флот.
Ахемен не поверил своим ушам, когда ему доложили, что греки снялись с якорей и выдвигаются на позиции для атаки. Командующий распорядился готовиться к бою и выводить корабли из Пагасийского залива навстречу неприятелю. Финикийские, египетские и киликийские эскадры устремились вперед. Малоазийские эллины не испытывали особого желания сражаться с соотечественниками, а потому действовали вяло и без энтузиазма. Толпившиеся на палубах ионийских и эолийских судов стрелки и гоплиты наблюдали за тем, как триеры союзников, вспарывая острыми носами волны, летят навстречу персидским кораблям. Воинам из Милета, Приены, Колофона и других городов анатолийского побережья казалось, что царский флот просто раздавит безумцев, осмелившихся бросить вызов Ксерксу. Ведь кораблей у владыки Азии в несколько раз больше! На персидских судах, идущих в атаку, царило победное ликование, и командиры кораблей, перекрикиваясь друг с другом, бились об заклад, кто первым захватит афинскую триеру. Царская армада стала окружать греческий флот.
Эврибиад поднял руку, и стоявший рядом воин протрубил условный сигнал. В следующее мгновенье кормчие налегли на рулевые весла, и триеры стали сдвигаться кормами друг к другу, а носами – в сторону врага, образуя полукруг. Персидские корабли с разгона налетели на ощетинившийся таранами боевой порядок триер, и грохот от столкновения двух флотов прокатился вдоль берегов Эвбеи. Треск рвущейся обшивки и ломаемых весел, лязг оружия и крики раненых взметнулись к темнеющему небу.
Бой был скоротечен. Царские корабли, получившие в первой же схватке множество повреждений, начали сдавать назад, чтобы уйти к Афетам и дать возможность вступить в бой другим судам. Но в данной ситуации численное преимущество сыграло против персов, поскольку в узком проливе они не могли свободно развернуться и маневрировать. Их суда мешали друг другу, сталкивались, цеплялись веслами и мачтами. В это время над эллинскими триерами вновь пронесся сигнал трубы, их строй дрогнул и устремился на врага.
Как и персы, греки были стеснены узостью пролива, а потому могли двигаться только в одном направлении – вперед. Эллины били таранами в высокие борта царских кораблей, забрасывали персов стрелами и дротиками, гоплиты прыгали на палубы вражеских судов, рубя направо и налево гребцов и членов команды. Афинский триерарх Ликомед первым захватил неприятельский корабль, положив тем самым начало успешным действиям союзного флота. Греки сражались неистово, как в рукопашных схватках на палубах, так и во время проплыва вдоль бортов вражеских кораблей, ломая весла у финикийских и египетских судов. Яростная битва разгорелась в проливе у мыса Артемисий, и исход этого сражения трудно было предсказать.
Неожиданно победа стала клониться на сторону эллинов, они стали один за другим захватывать вражеские корабли. На одном из них был взят в плен Филаон, брат царя Кипра Горга, один из командиров кипрской эскадры. Битва длилось до тех пор, пока ночь не опустилась на землю и не сделала невозможным продолжение боевых действий. Персидский флот ушел к Афетам, а союзники вновь заняли позиции у Артемисия. Греки захватили 30 вражеских судов и, несмотря на то что бой не имел решительного исхода, были довольны его итогами. Нанеся врагу серьезные потери, эллины не лишились ни одного корабля и считали это добрым предзнаменованием. Мало того, Антидор из Лемноса не пожелал сражаться против соотечественников и перебежал на сторону союзников. На военном совете он обрисовал ситуацию в персидской Ставке, еще больше убедив Эврибиада в правильности решения дать бой врагу у Артемисия.
Ночью хлынул ливень, загремел гром, и на море началось сильное волнение. Персы перепугались не на шутку, поскольку опасались, что вновь разразится буря. Ливень хлестал со страшной силой, волны из пролива несли на стоянку персидского флота к Афетам остатки разбитых судов и сотни мертвых тел. Моряки веслами отталкивали обломки и трупы от бортов. Для Ахемена это была еще одна тревожная ночь: царскому брату казалось, что все беды готовы обрушиться на его корабли. Сначала злосчастный ураган, нанесший существенный урон флоту, потом неудачное сражение с греками, а теперь новая напасть! Если ветер усилится, то новой катастрофы не избежать. Однако в этот раз для персов в Афетах все обошлось, и, когда засияло солнце, Ахемен на радостях вознес молитву Ахура Мазде.
Зато для кораблей, посланных в обход Эвбеи, все закончилось трагически. Если главные силы персидского флота могли укрыться от непогоды в Пагасийском заливе, то 200 судов, оказавшихся в открытом море, попали под удар разгулявшейся стихии. Когда персидские корабли стали огибать южную оконечность Эвбеи, то они оказались во власти налетевшего урагана. Сплошная стена дождя мешала командирам сориентироваться в ситуации, а мощнейшие порывы ветра выбрасывали корабли на прибрежные скалы. Все закончилось полной катастрофой – отряд, спешивший отрезать пути отступления греческого флота, перестал существовать.
Неожиданно изменилась ситуация и у мыса Артемисий, где к эллинам прибыло серьезное подкрепление – 53 триеры из Афин. Эти корабли долго снаряжались, но как только были готовы к плаванию, сразу же выступили в поход. Таким образом, количество афинских триер у Артемисия увеличилось до 180, это было больше, чем у всех остальных союзников, вместе взятых. Когда же эллины узнали о том, что большой отряд персидских кораблей погиб во время бури, их боевой дух значительно укрепился, и они решили вновь напасть на врага. Атака произошла, как и накануне, под вечер. Союзники атаковали киликийскую эскадру и до наступления темноты полностью ее уничтожили. После чего под покровом ночи эллины отступили на исходные позиции.
События последних дней переполнили чашу терпения Ахемена. Командующий персидским флотом отдавал себе отчет в том, что царственный брат строго спросит за все неудачи на море и что головы полетят, невзирая на должности и родственные связи. Ахемен срочно собрал военный совет, где поставил вопрос о том, как переломить ситуацию в свою пользу. Флотоводец знал, что в битве за Фермопилы армия Ксеркса несет большие потери, а ее успехи выглядят более чем сомнительными. Поэтому Ахемен хотел продемонстрировать некоторые достижения на море. Но не получалось. Персидские командиры никак не могли взять в толк, почему, обладая колоссальным перевесом в боевых кораблях, они не в состоянии одолеть небольшой греческий флот. За два дня боев было потеряно множество судов, а успех так и не был достигнут. Понятно, что в узком проливе невозможно развернуть все корабли одновременно, но кто мешает персам сражаться посменно, постоянно атакуя противника небольшими силами? Вывод, к которому пришел Ахемен, был закономерен – только трусость и недостаток храбрости мешают царским морякам добиться успеха в противостоянии с греками на море. Поэтому командующий флотом обратился к своим подчиненным с соответствующим напутствием, подобрав для этого нужные слова. Решение, которое приняли участники совещания, было закономерным – на следующий день атаковать врага и любой ценой добиться победы.
В отличие от эллинов, персы не стали ждать наступления вечера, а вышли в море после полудня и стали строить корабли в боевой порядок. Ахемен хотел нанести удар первым и заставить неприятеля вести бой под диктовку персидских военачальников. Но как только эллины увидели выдвижение противника, они быстро пошли ему навстречу и вступили в бой. Начался третий день битвы при Артемисии.
Ахемен решил использовать численное преимущество, развернул корабли дугой и приказал охватывать фланги неприятеля. Но беда подкралась к персам с другой стороны. Помня напутствие Ахемена, командиры судов храбро пошли на сближение с греками, но при этом полностью нарушили боевой порядок. Царские корабли вновь начали сталкиваться в узком проливе, мешать друг другу и цепляться веслами. Эллины воспользовались этой неразберихой и мощно атаковали врага. Греческие триеры с разгона врезались в ряды персидских кораблей и нанесли им серьезные повреждения.
Сражение было долгим и упорным. Царские воины и моряки бились доблестно, поскольку считали для себя позором в третий раз подряд уступить эллинам на море. Особенно отличились египтяне, воевавшие не только храбро, но и умело. Им удалось захватить в бою пять греческих кораблей со всеми членами экипажа и находившимися на борту воинами. Но это был частный успех, мало повлиявший на общий ход битвы.