Сражение растянулось от северной оконечности Эвбеи до материка, сотни кораблей сошлись на этом узком пространстве. Волны раскачивали высокие персидские суда, делая их уязвимыми для таранов греческих триер, а триерархи и кормчие демонстрировали высочайший профессионализм. Особенно в этот день прославились афиняне, среди которых отличился командир триеры Клиний. Битва вновь не выявила победителя, и противники разошлись в разные стороны. Персы вернулись к Афетам, а эллины ушли на свою стоянку. При этом греки успели поднять из воды мертвые тела павших соотечественников.
После сражения Эврибиад устроил совещание. Настроение у присутствующих было не столь радужное, как накануне, поскольку потери были серьезные, а половина афинских кораблей получила повреждения. Вновь зазвучали голоса с требованием оставить позицию у Артемисия и увести флот к югу. На это Фемистокл заявил, что знает, как привлечь на сторону союзников малоазийских греков, воюющих на стороне Ксеркса. А если ионийцы, эолийцы и карийцы перейдут на сторону Эллинского союза, то персидский флот окажется настолько ослабленным, что его будет несложно одолеть в открытом бою. Далее Фемистокл добавил, что если его план не удастся, то он сам скажет, когда флоту лучше уплыть от Артемисия. Пока же он обратил внимание стратегов на то, что жители Эвбеи сгоняют свой скот на северную оконечность острова, и порекомендовал забивать его столько, сколько необходимо для пропитания корабельных команд. Ведь если придется уходить от Артемисия, то лучше ничего не оставлять персам. Эта инициатива очень понравилась греческим военачальникам, и они отправили воинов резать скот. Вопрос об отступлении греческого флота на юг повис в воздухе и оставался нерешенным, когда из Фермопил прибыл на триаконтере афинянин Аброних и рассказал о гибели Леонида и прорыве персов через ущелье.
Это в корне меняло всю стратегическую ситуацию; оставаться на старых позициях стало не только опасно, но и бессмысленно. Эврибиад велел спешно отплывать, пока командование персидским флотом не разобралось, что к чему. Эллины быстро погрузились на корабли и через пролив Эврип двинулись к Афинам. Впереди шла коринфская эскадра, а замыкали строй афинские триеры. Тем временем Фемистокл, отобрав несколько быстроходных кораблей, отправился к тем местам, где, как предполагал, персидский флот будет пополнять запасы воды, и велел написать на прибрежных скалах призыв к малоазийским эллинам. Стратег напоминал им о родственных связях с балканскими греками, о том, что именно из-за них Афины оказались втянуты в войну с персами, и призывал перейти на сторону союзников или же просто не сражаться на стороне Ксеркса. Оставляя эти надписи, Фемистокл исходил из того, что либо ионийцы действительно изменят персидскому царю, либо же Ксеркс заподозрит их в предательстве. Впрочем, судя по всему, никакого толку от этих надписей не было.
Через некоторое время после того, как флот эллинов уплыл на юг, к персам переправился человек с Эвбеи и сообщил о том, что греки ушли от мыса Артемисий. Это было настолько неожиданно, что Ахемен не поверил перебежчику и велел отправить корабли на разведку. Он еще не знал о том, что произошло в Фермопилах. Когда же информация об уходе греческих триер подтвердилась, командующий персидским флотом велел выводить корабли из Пагасийского залива и высаживать десант на Эвбее. Высадившись на берег, персы захватили находившийся недалеко от побережья город Гистиею и разорили окрестности. Путь на Афины армии и флоту Ксеркса был открыт.
Подведем итоги. После гибели Леонида и ухода главных сил сухопутной армии от Фермопил греческим триерам не было никакого смысла оставаться у Артемисия: «Афиняне же разгромили передовые части персидского флота, но, узнав о том, что враг завладел Фермопилами, отплыли обратно» (Isocr. IV, 92). Это вытекало из общей стратегической задачи, поставленной перед Леонидом и Эврибиадом: «Случилось так, что и эти морские битвы, и битва сухопутная у Фермопил происходили в одни и те же дни; кроме того, как воины Леонида дрались за охранение прохода, так сражение на море всецело происходило из-за Еврипа» (Herod. VIII, 15). Когда прикрывать в ущелье стало некого, Эврибиад спешно увел корабли от Артемисия к Саламину, и никто не посмел ему возражать.
Корнелий Непот несколько иначе объясняет отступление греческого флота от Эвбеи. Римский историк не связывает это с ситуацией в Фермопилах, а исходит из чисто тактических соображений: «А общегреческий флот из 300 кораблей, в числе которых было 200 афинских судов, впервые сразился с царскими моряками у Артемисия, между Эвбеей и материком: Фемистокл как раз искал узкий пролив, избегая окружения со стороны превосходящей силы врага. Хотя данное здесь сражение окончилось вничью, греки не осмелились задержаться на месте, опасаясь, как бы часть вражеских кораблей не обогнула Эвбею и не заперла их с двух сторон. Итак, они ушли от Артемисия и разместили свой флот у Саламина, напротив Афин» (Them. 3). Непот характеризует итоги противостояния у Артемисия как завершившиеся вничью, об этом же говорит и Геродот, когда подводит итоги третьего дня боев: «И в этом морском сражении обе стороны оказались равносильными» (VIII, 16). Трехдневная битва не выявила победителя.
На другой аспект проблемы обращает внимание Плутарх: «Тогдашние сражения с варварским флотом в проливе не имели большого влияния на общий ход войны, но послужили очень полезным опытом для эллинов, которые на практике, среди опасностей, убедились, что ни множество кораблей, ни великолепие и блеск их украшений, ни хвастливые крики и варварские военные песни не заключают в себе ничего страшного для людей, умеющих сходиться с неприятелями вплотную и отваживающихся с ними сражаться; что не следует обращать внимания на это, а ринуться на врагов и, схватившись с ними, биться» (Them. 8). Писатель главный упор делает на то, что во время этого сражения греки приобрели бесценный опыт, который окажется востребован в битве при Саламине.
Именно сражение при Артемисии выявило различие в тактике ведения морского боя у персов и эллинов. На это в трагедии «Персы» обратил внимание Эсхил. По сюжету, гонец Ксеркса рассказывает царице Атоссе о разгроме персидского флота при Саламине и о причинах поражения:
Что пользы было в стрелах? Нас таранили,
Все наше войско корабельный бой сгубил.
Низко сидящие в воде греческие триеры таранами разбивали высокие борта царских кораблей, а персы оказались не в состоянии что-либо этому противопоставить. Единственным способом избежать столкновения был маневр, но узкий пролив у Артемисия не давал командирам персидских судов это сделать. Греческие стратеги сделали соответствующие выводы и в битве при Саламине блестяще использовали тактические приемы, отработанные при Артемисии.
Относительно потерь сторон точной информации нет. Мы помним, что в первый день сражения эллины захватили 30 вражеских судов. На второй день последовал разгром киликийской эскадры, но никаких данных по этому поводу Геродот не приводит. Относительно третьего дня боев тоже никакой конкретики: «Эллинских кораблей и воинов погибло много, но варварских кораблей и людей погибло гораздо больше» (Herod. VIII, 16). Впрочем, в последний день битвы греки не только лишились пяти боевых кораблей, но и «пострадали жестоко, особенно афиняне, у которых половина кораблей была повреждена» (Herod. VIII, 18). Но о том, сколько же всего в действительности греческих триер погибло, Геродот не говорит. Зато достоверно известно, что флот царя потерял 200 боевых кораблей во время обходного маневра вокруг Эвбеи. И хотя это потери не боевые, но тем не менее.
В отличие от Фермопильского ущелья, где в честь павших героев эллины воздвигли настоящий мемориальный комплекс, мы не располагаем информацией о том, что нечто подобное было сооружено на мысе Артемисий. Но в этих местах о битве помнили, об этом сообщает Плутарх: «В Артемисии есть небольшой храм Артемиды, именуемой “Восточная”. Вокруг него растут деревья и кругом поставлены колонны из белого камня; если этот камень потереть рукою, то он принимает цвет и запах шафрана. На одной из колонн была следующая надпись элегическими стихами:
Множество всяких народов, из Азии дальней пришедших,
Чада Афин поразив на море этом в бою,
Памятник сей Артемиде поставили, деве-богине,
После того как все войско погибло мидян.
Показывают место на побережье, где среди большого количества песка из глубины извлекается черная пыль, похожая на золу, как будто горелая; предполагают, что на этом месте были сожжены обломки кораблей и трупы» (Them. 8).
Битва при Артемисии явилась прологом к великой победе эллинов у острова Саламин.
6. Персы в Центральной Греции. Сентябрь 480 г. до н. э
После захвата Фермопил и отступления греческого флота Ксеркс собрал на совет своих военачальников. Присутствовали командующий морскими силами Ахемен и главный советник персидского царя по Греции Демарат. Вопрос обсуждался простой – что делать дальше, как продолжать кампанию? Прежде всего, персидский царь поинтересовался у Демарата, сколько воинов сможет выставить Спарта. Изгнанник ответил, что собственно спартанцев будет 8000 бойцов, не считая остальных жителей Лакедемона. Ксеркс поморщился, поскольку уже успел оценить воинское мастерство этих людей, но тем не менее продолжил разговор. Он спросил Демарата о том, как легче всего победить этот народ. Бывший царь ответил по-военному четко, порекомендовав отправить 300 боевых кораблей в рейд к Пелопоннесу, занять остров Киферу у берегов Лакедемона и оттуда постоянно угрожать спартанцам. Суть плана заключалась в том, что, имея рядом такое пугало, спартанские власти не рискнут отправлять войска далеко от города, а будут держать их под рукой. Без лакедемонян оборона Истмийского перешейка будет серьезно ослаблена и персы без труда прорвутся на Пелопоннес. В противном случае вся армия Спарты придет на Истм и сражение за Фермопилы покажется Ксерксу детской забавой по сравнению с грядущей битвой.