— Вы как хотите, господа офицеры, а мне смотровой прибор выньте и положите, — решительно заявил Ерофеев. — Мне вперед надо смотреть, все пули, считай, мои.
Сергей попытался уговорить механика:
— Ну где мы тебе стекло возьмем?
— Не надо стекло, можно сделать из полированной стали, — предложил Иваныч, — как на старых танках.
— И много ты через него увидишь?
— Что-нибудь увижу. Лучше плохо смотреть, чем пулю в башку получить.
Хорошей новостью было то, что «Акционерное Общество Электромеханического и Телеграфного Завода Н. К Гейслер и Ко» взялось за изготовление ТПУ на пять членов экипажа, причем заказ был сразу на десять штук.
— Я подумал, что пусть лучше будет сразу на пятерых, чем потом придется еще одного добавлять, — пояснил Филиппов.
— А зачем нам сразу десять? — не смог скрыть своего удивления Воробьев.
— Запас карман не тянет.
И тут Сергей выдал такое, что повергло офицеров в шок, а инженера Филиппова, еще не до конца выпутавшегося из долгов, в панику:
— Будем дорабатывать два имеющихся танка и строить еще два. Один в варианте командирского с радиостанцией, второй — в качестве бронированной ремонтно-эвакуационной машины с краном.
— Сергей Николаевич, имейте совесть! Денег едва хватит для того, чтобы рассчитаться по прежним кредитам и внести изменения в конструкцию.
— Дмитрий Дмитриевич, когда мы все это начинали, у нас было три года, — напомнил инженеру Сергей, — осталось два, даже чуть меньше, а потом деньги станут неважны.
На Балканах уже вовсю бушевала война, когда основные переделки танков были окончены. Вот только проверить их в эксплуатации не было никакой возможности — уже потрескивали ранние морозы. Пришлось отложить испытания до следующей весны. К новому, 1913 году завод Гейслера прислал первый образец ТПУ. От аккумулятора устройство работало отлично, стоило только запустить двигатель — сплошной треск и шум. В причинах разобрались быстро, наводки давала система зажигания, а вот решение проблемы нашли не сразу. Даже опыт будущего ничем не мог помочь, не было на «тридцатьчетверках» системы зажигания.
— Надо экранировать высоковольтные провода, поставить в цепи свечей резисторы, — предложил инженер, присланный из Петербурга для проверки ТПУ.
Легко сказать, с подавлением помех пришлось повозиться. Только весной экипаж первого танка получил внутреннюю связь приемлемого качества. Тогда же начали монтаж устройств на остальных машинах.
Корпус командирского танка к марту был почти готов, но некоторые листы брони ставить не спешили, ждали радиостанцию, которая прибыла только в марте. Главное инженерное управление озаботилось присылкой не только техники, но и штабс-капитана Свирского, способного оказать помощь в размещении детища «Русского общества беспроволочных телеграфов и телефонов». По меркам сороковых годов искровая радиостанция образца 1910 года выглядела, конечно, примитивной. Тем не менее она вполне позволяла в телеграфном режиме осуществлять связь в диапазоне 400–2400 метров на расстоянии до 250 верст. Основная проблема была в том, что это изделие перевозилось на пяти двуколках, а для подъема двадцатипятиметровой антенны требовалось двенадцать человек.
Теперь все это предстояло втиснуть в объем боевого отделения танка, сохранив место для трех членов экипажа. На первый взгляд, задача казалась неразрешимой.
— Запас топлива и масла в танке уже есть, — рассуждал Свирский, — одну повозку долой. Антенну можно перевозить, скажем, на крыше. Да и полная дальность вам не нужна. Пятидесяти верст хватит?
— Хватит, — дружно заверили связиста офицеры.
— Тогда ограничимся высотой антенны в десять метров, — констатировал штабс-капитан. Вторую двуколку убрали.
— Генератор можно разместить в моторном отсеке на одном валу с магнето, — предложил Ерофеев.
— Это было бы весьма кстати. Так мы уберем третью двуколку. Остается еще одна.
— Вы же говорили, что всего двуколок пять, — напомнил Свирскому Сергей.
— Одна — запасная, — пояснил связист. — Остается последняя двуколка — аппаратная, на которой и перевозится сама радиостанция, состоящая из приемника и передатчика.
Самой объемной частью передатчика были накопительные конденсаторы переменного тока в деревянных ящиках. От дерева тут же решительно отказались, конденсаторы разместили на месте боеукладки. Долго возились с генератором. Тяжелая, громоздкая электрическая машина, имевшая сразу две обмотки, одна — постоянного тока, на 210–280 Вольт, вторая — переменного, 150–200 Вольт, частотой 80 Герц, — никак не хотела вписываться в моторный отсек. В конце концов Сергей на такое размещение плюнул.
— Будем ставить на крыше боевого отделения вместе со штатным мотором.
Генератор приводился в действие одноцилиндровым четырехтактным бензиновым мотором с водяным охлаждением мощностью шесть лошадиных сил. Мотор оказался французским, фирмы «Де Дион Бутон».
— Заодно и танковый мотор не надо гонять при работе радиостанции, — нашел положительную сторону такого решения Ерофеев.
Отрицательная заключалась в том, что люк заряжающего пришлось ликвидировать, командирскую башенку сдвинуть вперед почти к самому лобовому листу, чтобы обеспечить командиру батальона хоть какой-нибудь обзор из танка. Мотор и генератор пришлось бронировать дополнительными листами, массу которых едва компенсировала снятая пушка. Заодно решили не ставить деревянное орудие. Со всеми нововведениями силуэт командирского танка изменился настолько, что маскировать его под линейный уже не было никакого смысла. Одни только лучи антенны выдавали противнику место командира с большого расстояния.
— Ну и как тут сидеть?
Подполковник Кондратьев едва втиснулся в отведенное ему пространство. А ведь ему предстояло не только сидеть, но и наблюдать за боем, хотя бы пытаться управлять батальоном, а в случае необходимости вести огонь из пулемета, которого пока не было. Радисту приходилось еще хуже, он был просто зажат между стальным бортом и своей аппаратурой, работать ключом было жутко неудобно. Ни о какой связи в движении речи не шло, только на остановках, когда была возможность поднять антенну. Правда, обещали попробовать работу на прием во время марша, но малая высота антенны, закрепленной на танке, внушала сомнения в возможности хоть кого-нибудь услышать.
Если радиостанцию удалось впихнуть в танк с помощью Свирского, то самостоятельно справиться с БРЭМ не было никакой возможности. Пришлось размещать заказ на заводе, чему немало Сергеев тестюшка помог, сердечное ему спасибо. Филиппов привез из Коломны проект, где кран с ручным приводом производства Путиловского завода располагался на крыше рубки. Опора крана проходила через рубку и крепилась к каркасу танка. Проект был дружно забракован танкистами.
— Девятнадцать футов высоты! — возмущался Кондратьев. — Лучший ориентир для вражеского корректировщика трудно придумать!
— И вылет стрелы всего три метра, — добавлял Ерофеев, — курам на смех.
— Так ведь нельзя больше, — оправдывался инженер, — опрокинуться может! Надо будет дополнительные опоры ставить!
— Не надо нам опор, — возражал механик-водитель, — а вылет нужен хотя бы метров пять.
— А вы высоту уменьшите, — подсказал очевидное решение подпоручик Воробьев.
— В этом случае придется полностью бронекорпус переделывать, — продолжал отбиваться Филиппов.
— Ничего страшного, Дмитрий Дмитриевич, — согласился на лишний объем работы Сергей, — переделаем. Машина-то штучная.
— Хорошо, — сдался инженер, — тогда сделаем так…
Рубку срезали до уровня надгусеничных полок, до самой перегородки моторного отсека. Саму перегородку заменили броневой плитой, а механика-водителя посадили в бронированную капсулу, возвышающуюся на полметра над уровнем крановой платформы.
— Лишь бы стрелой не задело, — констатировал заводской мастер.
Зато капсула имела почти полноценную броневую дверцу с правого борта и отличный, по сравнению с линейными танками, обзор на три стороны. Оценивший рабочее место Иваныч поднял вверх большой палец:
— Везде бы так.
Сергея поразило умение местных рабочих работать с металлом. С помощью кувалды, зубила и новомодного автогена они, казалось, могли сделать все, что придет в голову самому сумасшедшему изобретателю. Выяснилась недостаточная жесткость платформы — так они за день, не снимая крана, установили дополнительные крепления, работая в пространстве между днищем БРЭМ и самой платформой. А там всего-то сантиметров сорок в высоту. Кажется, будущее место для серийного производства танков нашлось…
Еще один привет был получен из Петербурга, от Секретева. В роту прибыли два зеленых оружейных ящика. Когда их вскрыли, Ерофеев только присвистнул.
— Ого, ДТ!
От своего прототипа новый пулемет отличался более тщательной отделкой и двухрядным магазином уменьшенной емкости. Скопировать трехрядный магазин российская промышленность не смогла, количество патронов сократилось до сорока двух. Зато взаимозаменяемость магазинов была полная. Пулеметы установили в шаровые установки лобовой брони. Теперь танки были полностью вооружены и готовы к бою, осталось только прорваться через бумажные баррикады царской бюрократии.
На этот раз танки решили никуда не везти, комиссия приехала в Тагил. Возглавлял ее все тот же представительный генерал-майор.
— Надеюсь, на этот раз теплая погода на скорости ваших танков не скажется.
— Не скажется, Ваше превосходительство, мы приняли меры, — заверил генерала Филиппов.
— Ну что же, посмотрим.
Первым делом танки взвесили. За счет дополнительного оборудования они потяжелели на десять пудов каждый. На скорости это увеличение массы не сказалось, прошлогодние результаты танки подтвердили, только на этот раз температура держалась в пределах нормы.
— В пустыню я бы их отправить не рискнул, — высказал свое мнение генерал, — но для средней полосы, думаю, вопрос решен.
Члены комиссии председателя поддержали.