Неудивительно, что масса гренадских мелких фермеров никак не могла выбиться из бедности, несмотря на каждодневную тяжелую работу.
60-е годы ознаменовались серьезными изменениями в гренадской экономике. Появились промышленные предприятия (швейные и по переработке аграрной продукции) и количество занятых на них рабочих выросло в 1946–1970 гг в 1.5 раза, тогда как численность рабочей силы в сельском хозяйстве упала на 30 %, а в мелком бизнесе – на 47 %. Число мелких ремесленников и лавочников снизилось на 23 % – они не выдерживали конкуренции дешевых импортных фабричных товаров, а торговцев вытесняли из экономики посредническо-сбытовые монополии.
Если в 1946 году сельское хозяйство Гренады давало 40 % ВВП страны, то в 1971 году – треть. И, тем не менее, на селе все еще работало больше всего гренадцев – примерно 33 %, а экспорт сахара, какао, мускатного ореха и бананов представлял собой четыре пятых всех торговых сделок в стране.
Однако вся высвобождающая из аграрной сферы рабочая сила шла отнюдь не в промышленность, которая по-прежнему находилась в зачаточном состоянии, особенно на фоне соседнего Тринидада.
В 60-е годы Гренада стал популярным местом для туристов. На острове появились дорогие отели ведущих западных сетей. Правда и почти вся прибыль от туристов, останавливавшихся в этих отелях, тоже уходила за границу. Особенно сильное развитие получил круизный туризм. Улицы Сент-Джорджеса и пляжи заполнились богатой публикой активно щелкавшей дорогими фотоаппаратами. Туризм стал вторым по значению источником ВВП страны.
Однако даже бурное развитие туризма не смогло решить основную проблему страны – массовую безработицу.
По данным переписи 1960 года на Гренаде жили 88 677 человек – 40 660 мужчин и 48 017 женщин. Такое большое преобладание прекрасного пола по-прежнему объяснялось массовой эмиграцией мужского населения в поисках лучшей доли. Гендерная диспропорция вела к тому, что в стране по-прежнему большинство детей рождалось вне брака, и было огромным количество матерей-одиночек.
Только за три года (1958–1960 гг) с Гренады уехали 6.6 тысяч человек. В 1974 году население Гренады превысило 100 тысяч человек и страна заняла второе место по плотности населения среди англоязычных стран в Карибском бассейне после Барбадоса. По состоянию на 1960 год 52.7 % населения составляли негры, 42.2 % – мулаты, 4.2 % – индийцы. 0.8 % – белые.
Цвет кожи по-прежнему был напрямую связан с богатством и социальным положением. «Белизна» обычно означала крупное поместье или крупное денежное состояние. Цвет кожи также влиял и на конфессиональную принадлежность. 62 % белой и «светлокожей» элиты в 1960 году были англиканами, 22 % – католиками, 10 % – методистами. Но в целом по стране две три были католиками, 25 % – англиканами и 0.4 % – методистами[82]. Бедное население Гренады, таким образом, продолжало в массе придерживаться католического вероисповедания.
Сельское население как и встарь пользовалось в повседневной жизни диалектом французского языка – патуа. Но образование и вся деловая жизнь были построены на английском. Зачастую негритянская молодежь (особенно городская и образованная) стеснялась патуа, так как он считался «не модным» и напоминал о мрачных временах рабства.
Главной причиной массовой безработицы, помимо неразвитости промышленности, было сохранявшееся неравенство в распределении земли на Гренаде. Причем за послевоенное время, несмотря на широковещательные обещания Гейри ликвидировать эту несправедливость, ничего не изменилось. В 1946 году 46 % обрабатываемой земли на острове принадлежало крупным собственникам, в 1972 году – 43 %. Соответственно, многие из тех, кто мечтал завести свое дело в аграрном секторе, просто не имели для этого главного орудия производства – земли.
В 1977 году на Гренаде было 63 начальные школы (26.3 тысячи учеников), но лишь 16 из них считались государственными, остальными, как и в прошлом, заправляли различные церкви. Средних школ было всего 12 (4.5 тысячи учеников). Таким образом, большинство сельской молодежи по-прежнему не выходило за пределы начального церковного образования. Среднее профессиональное образование было представлено техническим колледжем, медицинским училищем и педагогическим колледжем. Высшие учебные заведения отсутствовали.
Появившаяся в 50–60-е годы городская торговая и чиновничья элита стремилась дать своим отпрыскам высшее образование и посылала их учиться за границу, как правило, на Ямайку (там находился Вест-Индский университет – своего рода кузница кадров для всех англоязычных стран Карибского бассейна), в Великобританию или в США. Большинство студентов стремилось навсегда остаться там, где училось, так как найти работу человеку с высшим образованием на Гренаде было очень сложно. Фактически единственной возможностью было поступить на госслужбу, но Гейри образованные люди были не нужны, и основным критерием при трудоустройстве в аппарат госуправления была личная преданность премьеру и готовность участвовать в отлаженной им системе тотальной коррупции.
Но в 60-е годы США и Великобритания ужесточили требования к иммигрантам и впервые в истории Гренады на остров стали массово возвращаться люди с хорошим высшим образованием.
В 60-е годы (особенно во второй половине десятилетия) почти все студенты ведущих западных университетов придерживались левых взглядов, в основном даже крайне левых. Хрущев, Брежнев и советский социализм в целом казались им слишком респектабельным и обуржуазившимся. Идолами студенческой молодежи были Че Гевара и Мао Цзедун.
Последнего молодые люди любили за «культурную революцию» в Китае (началась в 1966 году), когда «великий кормчий» демагогически провозгласил молодежь авангардом мировой революции, закрыл все университеты (как гнезда буржуазного образа жизни) и разрешил толпам молодых хунвейбинов громить музеи, редакции газет и бить собственных профессоров. Все это со стороны казалось новым, свежим и радикальным. Неудивительно поэтому было увидеть на улицах какого-нибудь французского или западногерманского города студентов, которые, подражая хунвейбинам, бегали кругами с печально известными красными цитатниками Мао и скандировали бестолковые, но броские лозунги «председателя» типа «Огонь по штабам!» или «Винтовка рождает власть!».
60-е годы были также расцветом антиамериканизма во всем мире, вызванным агрессией США против Вьетнама. Вся прогрессивная молодежь (а другой тогда почти и не было) сочувствовала героическому вьетнамскому народу и ненавидела американский империализм. Убийство в Боливии Че Гевары при содействии рейнджеров и инструкторов из ЦРУ в 1967 году лишь подлило масла в огонь всемирной ненависти к США. В Западной Европе не проходило и дня без акций протеста у американских посольств.
Вот в такой атмосфере варились попавшие в Европу гренадские студенты, жадно впитывая в себя прогрессивный дух времени.
Так как большинство гренадских студентов 60-х были неграми или мулатами, то они попали и под влияние возникшего в США в 60-е годы идеологически пестрого движения «Власть черным» (Black Power).
В то время в Америке активно боролось за равноправие негритянского населения и против сегрегации мощное движение во главе с Мартином Лютером Кингом (убит в результате покушения в апреле 1968 года). Но для многих, прежде всего, молодых, афроамериканцев в США движение Кинга за гражданские права было слишком умеренным и не достаточно радикальным. Ведь Кинг отвергал насилие и хотел добиться равноправия путем диалога с белым большинством страны.
Все крупные американские города в 60-е годы захлестнули волнения на расовой почве. Полицейские (естественно белые) травили негров собаками, без предупреждения стреляли на поражение. На улицах некоторых мегаполисов с целью устрашения появились танки. В этих условиях многим неграм в США ненасильственные методы борьбы Кинга против белого насилия казались малоэффективными и трусливыми.
Движение «Власть черным» (организационно оно не было единым и представляло обширный конгломерат групп и группок самого разного идейного толка), в своей массе выступало за решительную борьбу против всех белых, а не только против расистски настроенных власть имущих. В представлении самых радикальных представителей движения белые из Москвы были такими же врагами негритянской расы, как и белые из Вашингтона. Часть движения «Власть черным» перешла к террористическим методам борьбы, мишенью которой были любые «белые» объекты, типа банков, кинотеатров и т. д.
В то же время прогрессивная левая часть движения «Власть черным» в США – «Партия черных пантер за самооборону» – переходила на марксистские позиции. «Пантеры» декларировали борьбу против репрессивных структур власти, но не против белого населения, как такового. Как и марксисты во всем мире, «представители „Черных пантер“» утверждали, что бедность и нищета подавляющего большинства негритянского населения не только в США, но и во всем мире является не следствием расистских предрассудков всех белых, а результатом капитализма и эксплуатации западными странами стран развивающихся. Скорее сам расизм является всего лишь идеологическим обоснованием для эксплуатации «цветного» населения во всем мире.
Неудивительно, что многие из числа «черных пантер» со временем перешли в ряды компартии США. Одна из «черных пантер» Анджела Дэвис стала членом ЦК КП США и в 1980 году баллотировалась на пост вице-президента страны. Ее прекрасно знали в СССР, так как Дэвис арестовали за причастность к похищению и убийству заложников «Черными пантерами», но после 18 месяцев заключения освободили за недостатком улик. Главной причиной освобождения была мощная волна солидарности с Дэвис, прежде всего в СССР и других социалистических странах.
Таким образом, к началу 70-х годов на Гренаду вернулись из-за границы десятки и сотни образованных, радикально настроенных молодых людей, мечтавших изменить мир и улучшить многовековую тяжелую долю негритянского населения Гренады. В 1946–1970 гг число лиц со средним образованием на Гренаде выросло в 6.6 раза, с высшим – вдвое. Однако лишь 55 % выпускников средних школ в 1970 году имели постоянную работу