Летом 1982 года гренадская революция чувствовал себя на вершине своих достижений. В июле прошел очень успешный визит Бишопа в СССР, в августе экономическая политика Гренады удостоилась высокой оценки со стороны МВФ, население ощутило реальные социальные плоды революции.
Безработица, достигавшая до революции 50 % трудоспособного населения (70 % среди женщин) сократилась до 14.7 % или на 35 %. Количество врачей выросло в два раза (дантистов – в 5 раз), медицинское обслуживание стало бесплатным. Неграмотность была практически ликвидирована – неграмотными считались лишь 3 % населения.
Если до революции среднюю школу посещали лишь 11 % детей соответствующего возраста, то в 1982 году – 36 % и власти намеревались достичь полного охвата всех желающих средним образованием через 2 года. В 1982 году было построено две новые школы, еще одну хотели возвести в 1983 году. Стипендий для обучения в ВУЗах за границей (причем не только в социалистических странах) было столько, что на Гренаде не могли их все заполнить.
Если в 1980 году по программе ремонта ветхого жилья удалось улучшить жилищные условия 593 семей, то к концу 1982 года эта цифра выросла до 2874 семей. На эти цели было выделено 2.3 миллиона восточнокарибских долларов[320].
В 1983 году производство электроэнергии должно было увеличиться сразу на 50 % после установки приобретенных в социалистических странах двух новых генераторов. На 50 % выросло количество воды, поступавшей в дома граждан по водопроводам.
К концу 1982 года было построено 50 миль новых дорог в сельской местности, что помогло фермерам быстрее довозить свою продукцию до городов и портов. Бишоп надеялся ввести в строй международный аэропорт 13 марта 1984 года – в пятую годовщину народной революции. В этом случае Гренада стал бы первой страной карибского бассейна, построившей международный аэропорт своими силами после обретения независимости от Великобритании.
В целом экономика Гренады выросла за первые три года революции на 10 % – и это в условиях падения цен на основные экспортные товары страны.
Все эти бесспорные достижения революции естественно не нравились американцам и их союзникам на Гренаде.
Между тем летом 1982 года с Кубы прибыл обещанный ранее эксперт по религиозным вопросам – Аурелио Алонсо Техада. Проведя скрупулезный анализ, массу встреч с деятелями гренадской церкви и обычными прихожанами, кубинец пришел к выводу, что церковь на Гренаде (особенно, католическая) в союзе с «реакционными правительствами стран Карибского бассейна» активизировала пропаганду против революционного правительства. В этом же духе было составлено в 1982 году и первое после 1975 года пастырское послание Вест-индской епископальной конференции. Иерархов призывали бороться против некоего «внешнего влияния» в Карибском бассейне. Здесь было налицо прямо текстуальное совпадение с заявлениями госдепартамента о «советском проникновении» в регион. В документе также содержалась острая критика «атеистического марксизма», который якобы пытаются навязать «нашим народам»[321]. Послание было зачитано во всех церквях Гренады.
Церковь перешла к прямой агитации против союзов женщин и молодежи, надеясь переманить их членов в свои организации.
Техада рекомендовал правительству Гренады целый ряд контрмер:
– НДД должно назначить специального работника, который отслеживал бы настроения среди клира и прихожан. Кубинцы были готовы принять его для обучения
– власти должны учредить реестр всех общественных объединений (включая церкви), чтобы получить представление о составе, деятельности и финансировании приходов
– настала пора вывести школы из-под контроля церкви
– власти должны содействовать усилению контактов гренадских католиков с прогрессивными священниками в Никарагуа и других странах Латинской Америки
– компартия Кубы, НДД и СФНО должны проводить регулярные консультации по обмену опытом по взаимоотношениям с церковью.
Все рекомендации кубинцев были одобрены лидерами НДД, и один из сотрудников госбезопасности Майкл Робертс был назначен ответственным за отслеживание положения церкви. Проведя серию встреч и бесед на местах, Робертс представил свой отчет 15 марта 1983 года, главным выводом которого было положение о том, что церковь «готовится к конфронтации с правительством»[322].
Но противостояние началось даже раньше.
23 декабря 1982 года правительство Гренады выслало из страны методистского священника Леттсона за то, что он отказался провести службу в честь национальных героев Гренады Какадемо Гранта и Теофилиуса Мэрришоу. На следующий день, в преддверие рождества, архидиакон Хаггинс выступил в церкви Сент-Джорджеса и призвал верующих активно защищать свободу совести от посягательств властей, иначе эта свобода будет полностью ликвидирована в 1983 году. 2 января 1983 года епископ Чарльз предупредил паству, что власти попытаются «сокрушить» церковь в 1983 году, и она сталкивается с самой большой угрозой за все время своего существования на Гренаде.
Для противодействия этой «угрозе» епископ начал активно укреплять ряды католической молодежной организации, чтобы в случае необходимости вывести молодежь на антиправительственные манифестации. С целью активизации работы с молодежью и малограмотными селянами католическая церковь закупила 4365 экземпляров Библии, написанной простым английским языком.
В июле 1983 года новый доклад о положении церкви подготовил уже глава службы безопасности майор Кейт Робертс. Он отметил, что впервые за всю историю в борьбе против правительства католики объединились с англиканами и проводят совместные крестные ходы. Массированная компания церквей по привлечению новых членов проходит, отмечал Робертс, на фоне ослабления молодежной и женской организаций НДД.
В целом в докладе Робертса, датированным 12 июля 1983 года, содержался вывод, что с ноября 1982 года «…Римско-католическая церковь стала врагом номер один революции».
ЦК НДД, обсудив доклад Робертса, постановил, что «церковный вопрос» может привести к краху всей революции. Партия приняла решительные контрмеры. Из школ были «вычищены» наиболее религиозно настроенные преподаватели. Для всех учителей ввели обязательные курсы политического образования. Были сокращены религиозные передачи государственного «Радио Свободная Гренада». Робертс приказал мониторить передвижения основных иерархов и прослушивать их телефоны. Бишоп вообще выдвинул идею об организации совершенно новой национальной прогрессивной католической церкви, как это было сделано в Никарагуа. Однако от этой кардинальной меры отказались – у НДД все еще была надежда каким-то образом договориться церковью о «мирном сосуществовании».
Между тем, осенью 1982 года главная опасность подстерегала НДД не извне, а изнутри.
Обычные люди, признавая социальные достижения революции, начинали уставать от бесчисленных митингов, маршей, компаний, кружков политического образования. Не то что они стали противниками революции или разуверились в ней. Скорее можно говорить о свойственном многим людям стремлении спокойно жить и располагать своим досугом. Ведь все и так идет нормально, а «Морис» (или «Биш» как его звали в народе) знает, что делает. К концу 1982 года прекратили свою повседневную работу 80 % первичных организаций Национального союза молодежи. Резко сократилось число тех, кто ходил на тренировки народной милиции. Многие гренадцы просто не верили, что США осмелятся напасть на их остров, имеющий тесные отношения с Кубой и СССР.
НДД по-прежнему оставалась крайне малочисленной партией авангардного типа (70 членов и 350 кандидатов), что было следствием продуманной линии главы ее Организационного комитета Коарда. В результате партийные функционеры были перегружены различными должностями и общественными нагрузками. Отсюда формализм и работа «для галочки».
Лицом партии был Морис Бишоп популярность, которого по-прежнему была очень высокой. Он как и раньше блистал на митингах, посещал уроки в школах и задушевно беседовал с посетителями. Работать с бумагами Бишоп не очень любил и часто колебался, принимая важные решения.
И как раз все это и не устраивало второго человека в НДД – Бернарда Коарда.
Коард – трудоголик до мозга костей – работал действительно на износ, но в отличие от Бишопа его работа была повседневной и не видной в широких массах. Если Бишоп творил на митингах, то Коард в своем рабочем кабинете. На Гренаде его почти никто не знал, и люди были склонны приписывать именно ему, министру экономики и финансов, все непопулярные меры, например, отказ от резкого повышения заработной платы госслужащим.
Коард считался главным знатоком марксизма в партии, что полностью признавал и Бишоп. Он всегда выступал за более радикальные меры и ускоренное строительство социализма, в то время как Бишоп пытался любой ценой сохранить союз с национальной буржуазий. При этом абсолютно никаких разногласий по сути революционного процесса между этими двумя людьми не было. Просто один стремился уговорить «мелкую буржуазию» добровольно «встроиться» в социалистическое общество, а другой считал, что это нереально.
Коарду удалось также (как главному знатоку марксизма в НДД) присвоить себе имидж лучшего друга СССР и КПСС на Гренаде. Ведь Кастро дружил не с ним, а с Бишопом, и Коарду потребовался внешний противовес прекрасным связям премьера в Гаване. Именно Коард представлял НДД на похоронах Брежнева в ноябре 1982 года. Когда в мае 1983 года посол СССР на Гренаде предложил направить в Советский Союз в отпуск и на лечение за счет советской стороны 5 членов НДД, то выбрали Коарда, его супругу Филлис и их троих детей.
Не случайно, что в НДД и на Гренаде в целом сложилось впечатление, что Коард – «человек Москвы». На самом деле это было не так. В Москве вообще не интересовались внутрипартийными делами на Гренаде, предпочитая получать на сей счет информацию от кубинцев. Но и кубинцы практически ничего не знали о внутрипартийной борьбе в НДД: Бишоп старался не выносить сор из избы, хотя нет сомнений, что он в любом случае получил бы немедленную поддержку Гаваны.