Эйвери пришлось вернуться к своим обязанностям за рубежом. Так что он выжидал удобного случая, считал дни по календарю, платил опытному агенту, чтобы тот следил за Лорой Кэмпион, сообщал о ее действиях, перехватывал письма, прежде чем те доходили до места назначения. Он узнал, что эта девушка отправила своего ребенка куда-то очень далеко. После этого все было просто. Эйвери выждал некоторое время, взял отпуск на несколько недель, после чего вернулся в Вену, но уже вместе с Алисой.
Агент получил хорошее вознаграждение за умелые действия и отчеты о Лоре Кэмпион, которые он регулярно присылал. Девушка вернулась в лондонское общество, но не с разбитым сердцем, не испытывая стыда за то, что отдала кому-то своего ребенка. Конечно, она была вынуждена пойти на подобный шаг, ни одна леди в ее положении не смогла бы сохранить лицо, если бы все узнали, что она родила ребенка вне брака. Ее репутация погибла бы и тогда, если бы она оставила ребенка при себе.
Но она ведь могла пристроить ребенка поближе к себе, найти достойную семью, куда наведывалась бы, не вызывая подозрений, и следила бы за тем, как растет ее дочь. А она отправила ребенка в другой конец страны, в далекое имение, обрекая его на трудную жизнь в семье фермера. Это говорило лишь о желании избавиться от досадного бремени.
Лембтон писал, что ее зовут Грешной Девственницей. Она самая распущенная из всех дебютанток, сорит деньгами. Говорят, она оставляет после себя разбитые сердца, точно глиняную посуду. Компаньонки покачивают головой, матроны возмущены, светские хроники любят ее, а мужчины бегают за ней. Клубные книги ставок пестреют ее именем, однако никто не смог потребовать свою ставку, ибо она, похоже, всегда умела вовремя остановиться. Настоящая кокетка…
Эйвери мог бы придумать и другие слова для описания леди Лоры Кэмпион. Его больше не мучили угрызения совести за то, что он забрал ребенка. Если бы она горевала по Пирсу, если бы вела незаметную, достойную жизнь и после траура вышла замуж за порядочного человека, тогда Эйвери испытал бы страшные угрызения совести за то, что сделал.
Однако Алиса не заслуживала матери, которую не тревожила смерть возлюбленного и потеря собственного ребенка. Он сделает все, чтобы Алиса не узнала, кто была ее мать. Рано или поздно Эйвери придется сочинить какую-нибудь сказку для девочки, придумать безупречную мать и правдоподобную или романтичную причину, по которой он не смог жениться на ней.
Скоро он будет в Лондоне, где встретит ее, эту ведьму, так вскружившую Пирсу голову, что тот забыл о чести и долге, эту леди с сердцем распутницы, отправившей подальше своего ребенка, чтобы погрязнуть в удовольствиях и разбивать сердца, как она поступила и с его кузеном.
– Мы уезжаем. Прямо сейчас. Сегодня.
– Что такое? К чему такая спешка? – Меб со стуком поставила корзинку с бельем для стирки на кухонный стол.
– Тот мужчина… – Голос Лоры дрожал так сильно, что она не смогла договорить. Она ухватилась за край стола и тяжело дышала, пытаясь успокоиться. – Этот человек заставил Пирса вернуться в Испанию, чтобы тот не мог жениться на мне. Он назвал Пирса трусом и так запудрил ему мозги словами о долге и чести, что тот уехал… и погиб.
– Дорогая, он мог погибнуть всякий раз, когда возвращался туда.
– Я знаю. – Лора опустилась на ближайший стул. – Но он женился бы на мне, тогда Алиса была бы законным ребенком, а Пирс не умер бы, тревожась за будущее девочки.
– Он все знал? – Меб тоже села.
– Я писала ему. Письмо могло уйти следующим кораблем. Судя по времени, Пирс мог получить его. Возможно, мне не следовало писать, но я перепугалась и думала лишь о том, как рассказать ему об этом.
«Я чувствую себя такой трусливой. Похоже, я изменила всему, что обещала тебе. А ведь я говорила, что смогу стать женой солдата. Мне не хочется тревожить тебя, но я забеременела. У нас будет ребенок. Пожалуйста, не кори себя, виноваты мы оба. Прошу тебя, напиши, скажи, что мне делать…» Пирс так и не ответил. Лора получила известие о смерти возлюбленного.
– Я не смогу находиться рядом с лордом Уикхемом. Иначе я скажу то, о чем пожалею. И обязательно скажу. Поверить не могу, как я могла промолчать. – Лора закрыла лицо руками, будто так можно было успокоиться. – Пусть мальчик из «Золотого льва» доставит двуколку в Хемел-Хемпстед и скажет Майклу, чтобы тот немедленно приехал сюда с экипажем. – Лора встала и побежала в гостиную, чтобы написать записку кучеру, который коротал время в одном крупном постоялом дворе и наслаждался покоем сельской жизни. – Если отнесешь записку в «Золотой лев» прямо сейчас, я начну собирать вещи.
Меб надела шляпку и, угрюмо улыбнувшись, забрала записку.
– Не надорвитесь, когда будете вытаскивать сундук из шкафа, – посоветовала она и громко хлопнула дверью.
Лора достала еще один лист бумаги и начала писать так быстро, как позволяла дрожащая рука.
«Дорогая Алиса!
Извини меня за то, что мне пришлось уехать, не попрощавшись с тобой. Я всегда буду помнить тебя, думать о тебе. Пойми меня правильно – я не хотела, но мне пришлось уехать.
Любящая тебя «приемная тетя».
Обе женщины привезли с собой не очень много вещей, ибо снятый коттедж уже был меблирован, а то обстоятельство, что Лора выдавала себя за скорбящую вдову, означало, что она обойдется скромным гардеробом. К тому времени, когда Майкл подъехал на экипаже, подобранном Лорой намеренно так, чтобы на дверце не красовался герб, вместе с Меб она упаковала сундук и расставила в коридоре аккуратный ряд дорожных сумок.
Для отъезда они выбрали не самое лучшее время, ведь им не удастся прибыть в Лондон засветло и придется останавливаться на ночь в каком-нибудь постоялом дворе. Но Лоре не хотелось оставаться здесь ни дня больше. К тому же Эйвери вряд ли узнает, кто она, даже если захочет. Коттедж снял ее деловой агент под вымышленным именем, писем она не получала, а Майкл никому не говорил, кто его хозяйка.
Записку Алисе оставили в постоялом дворе с просьбой доставить по адресу следующим утром. К тому времени Лора уже окажется на дороге, ведущей в Лондон, к дому на Керзон-стрит. Она назначит встречи с модистками, продавщицами галантерейных товаров и снова вернется в свой мир – в мир лондонского сезона, высшего света и забудется в вихре удовольствий.
Эйвери Фолконер займется поисками гувернантки, затем соберет вещи и отправится устраивать дела Европы, поедет туда, куда правительство сочтет нужным послать его. Он сможет использовать свои бесспорные таланты, чтобы по собственному усмотрению распоряжаться жизнями и судьбами других людей.
Эйвери заботился о Пирсе. Но когда молодой человек нарушил то, что Эйвери считал честью и долгом, он безжалостно навязал подопечному свою волю. Он любил Алису. Лора твердила себе, что Эйвери не разобьет сердце ее дочери лишь потому, что считает свое мнение единственно правильным.
Две недели Эйвери пытался избавиться от плохого настроения. Такого с ним еще не случалось. Он беседовал с претендентками на должность гувернантки, однако ни одна из них не пришлась ему по вкусу. Эйвери распорядился, чтобы привели в порядок дом на Беркли-сквер. Ему пришлось успокаивать девочку, которая часто плакала, не понимая, куда исчезла ее новая тетя Кэролайн. Эйвери было нелегко вынести это, потому что его все время преследовала мысль, будто она сбежала от его поцелуев. Значит, в безутешном горе Алисы виноват исключительно он.
Алиса плакала несколько дней, никуда не отпускала от себя Эйвери, затем начала понемногу успокаиваться. В конце концов он доверительно сообщил Алисе, что бедная тетя Кэролайн все грустила, поэтому, наверное, даже хорошо, что она вернулась домой к своим друзьям. Ничего лучшего Эйвери не удалось придумать.
Теперь оставалось лишь найти Алисе мачеху, которая будет любить девочку, после чего та сможет забыть о матери, избавившейся от нее, и таинственной тете, которая куда-то исчезла. Эйвери чувствовал, что смотрит в будущее с надеждой. Он избавится от всяких забот, тревог, неожиданных истерик. Начнется приятный поиск жены, который завершится браком.
«Наверное, я старею, – подумал Эйвери, разглядывая себя в трюмо и напрягая и без того плоский живот. – Пока нет ни одного седого волоса, однако мысль о женитьбе становится все привлекательнее. Тогда не надо будет тратить деньги, выносить истерики, которые закатывают любовницы. И никаких натянутых отношений и чувства вины, что неизбежно, когда имеешь дело с респектабельными вдовами», – размышлял он. Даже хорошо, что Кэролайн уехала, ибо граф, обремененный дипломатическими обязанностями, не мог предложить руку и сердце вдове никому не известного джентльмена. Такой выбор нельзя было бы считать почетным. Да, к счастью, он больше никогда не увидит миссис Кэролайн Джордан. И все же он тосковал по ней.
Глава 8
– Так кто же твоя спутница? Гмм? – Вдовствующая маркиза Биртвелл поднесла лорнет к глазам и начала пристально разглядывать Лору через увеличительное стекло. Лору это нервировало.
Лора бродила среди толпы на майском музыкальном вечере у миссис Фэрвезер. Встретившись с маркизой, она остановилась и присела в реверансе.
– Моя кузина Флоренс, мадам. – Лора выдавила улыбку, при этом за спиной она скрестила указательный и средний палец – как бы не сглазить! Ведь кузина Флоренс обещала скоро приехать сюда и побыть с ней… она просто опаздывала.
– Леди Карстерс? Она всегда была такой безмозглой павой. Если твоя бедная дорогая матушка не сумела держать тебя в узде, как же Флоренс Карстерс справится с такой задачей?
– Я решила не испытывать ее терпение, – ответила Лора и была вознаграждена громким хохотом.
– Что ж, ты слишком бледна и вряд ли станешь соперницей красавиц этого года. К тому же ты стареешь, так что обойдешься без глупостей. Пора остепениться и подыскать себе мужа. – Вдова замахала руками, будто Лора стала надоедливой мухой. – Иди же, тут уйма женихов. Честно признаться, я только что видела подходящего кандидата. И ему, и тебе поздно быть слишком привередливыми. Куда же он подевался?