– Папа, бедный Дарк покраснел, – сообщила она Эйвери.
– Ты тоже покраснела бы, если бы тебе пришлось втискивать меня в этот фрак. – Эйвери поправил манжеты, положил в кармашек часы с цепочкой, воткнул булавку с камеей и решил, что он готов отправиться на охоту за невестой. – Миссис Блексток, Дарк, задержитесь на минутку.
Алиса надулась.
– Папа, я хотела открыть тебе один секрет.
– Он связан с миссис Джордан?
Алиса уставилась на него с раскрытым ртом.
– А как ты узнал? – Девочка взглянула то на одного слугу, то на другого. – Папа, она велела поделиться этим секретом с тобой. Наверное, мне не следует говорить об этом при Блеки и Дарки.
– Она велела тебе открыть мне этот секрет?
Алиса кивнула. Вот это сюрприз. Он никак не ожидал такого от Лоры. Эйвери явно недооценил ее.
– Мисс Блексток, в действительности миссис Джордан, гостившую у нас в Хартфордшире, зовут леди Лорой Кэмпион. Затруднения личного характера потребовали, чтобы она скрыла свое настоящее имя.
– Она говорила, что спасается от плохого человека, – пояснила Алиса с серьезным лицом. Девочка испытывала чувство ответственности за доверенный ей большой секрет. – Как это интересно. Мы не должны выдавать ее секрет.
Эйвери состроил гримасу, глядя на обоих своих слуг, стоявших с непроницаемыми лицами.
– Она скрывалась от одного человека, – пояснил Эйвери. – Будет лучше всего, если вы сделаете вид, будто не встречали ее под другим именем.
– Разумеется, милорд, – согласился Дарк, поднимая брошенный халат, и удалился в гардеробную.
Блеки бросила взгляд на Алису. Та пыталась выпрямить цепочку, на которой висели часы Эйвери.
– Если леди Лора вдруг подойдет к мисс Алисе…
– Говорите с ней так же, как с любым из гостей, – ответил Эйвери, наклонился и взял Алису на руки. Та весело рассмеялась. – Киска, веди себя хорошо и не расстраивай взрослых. Если будешь вести себя хорошо, думаю, все леди захотят беседовать с тобой.
А если они станут сторониться девочки или отпускать пренебрежительные замечания в ее адрес, Эйвери сразу вычеркнет их из списка претенденток в невесты. Какая бы барышня ни стала его женой, ей придется принять Алису безоговорочно.
– А теперь марш на ужин. – Эйвери опустил девочку на пол и заметил, что та уже выросла из своего платья. Едва он успеет опомниться, как Алиса превратится в юную леди. Что он будет делать, когда ей стукнет столько же лет, что и юным барышням, собравшимся внизу, а молодые люди начнут ухаживать за ней? Он то и дело будет точить свою саблю или чистить дробовик. Но до этого Эйвери обзаведется женой, которая присмотрит за девочкой, женой, которая станет любить Алису так же сильно, как он. Эйвери остается лишь выбрать будущую супругу.
Глава 12
Ничего подобного Эйвери не ожидал. Он с привычным для дипломатических встреч выражением лица бродил по комнате, излучая уверенность, хотя в душе был близок к панике.
Множество юных барышень порхало вокруг него, точно птицы в вольере. На них были очаровательные платья с оборками в пастельных тонах. Они улыбались, заигрывали, щебетали. Раньше он вел бы себя вежливо и с дурнушками, и с глупышками. Правда, крестная мать не пригласила девиц, соответствующих этому описанию. Наметанным мужским глазом Эйвери восхищался бы физическими достоинствами хорошеньких барышень.
Как раз от таких мужчин, как он сам, Эйвери будет оберегать Алису, когда та достигнет возраста этих юных леди. Потрясенный Эйвери не опускал глаз ниже шеи красавиц и решил оценивать не изгибы девичьих фигур, а их характеры. Здесь для него собрали десять многообещающих невест. Некоторое разнообразие в эту компанию вносили три пары супругов, перешагнувшие тридцатилетний рубеж. Да еще восемь холостяков возраста Эйвери и моложе, а также два вдовца и несколько вдов тех же лет, что и леди Биртвелл. И леди Лора Кэмпион, которая, по его мнению, сюда никак не вписывалась.
– Лорд Уикхем? – Леди Амелия Вудсток уставилась на Эйвери широко раскрытыми голубыми глазами, обрамленными чудесными темными ресницами. – Вас что-то не устраивает?
– Я выгляжу сердитым? – спросил Эйвери. – Приношу свои извинения.
– Нет, вы кажетесь не сердитым, а немного задумчивым и строгим. Наверное, ваши мысли занимают государственные дела. – На ее губах вспыхнула доверительная улыбка, означавшая, что столь важная персона производит на нее огромное впечатление. При этом леди Амелия не сомневалась, что его можно очаровать. Если только этим займется опытная женщина.
– Честно признаться, государственные дела не обременяют меня. – Эйвери наклонился к ней и понизил голос. Глаза леди Амелии заблестели, она наклонила голову, ожидая, что Эйвери поведает ей какой-нибудь секрет. – Я никак не пойму, что такое отвлекающий маневр и почему всегда говорят об удачном отвлекающем маневре.
– Ну, так говорят, когда хотят направить кого-то по ложному следу. – Леди Амелия надула губки в глубоком раздумье. Эти полные губки так и жаждут поцелуев, подумал Эйвери. – Возможно, словарь доктора Джонсона даст нам точный ответ.
Нам, а не вам. Маленькая хитрость, придающая разговору интимность. Она не только прелестная юная леди, она еще и умна. Но Эйвери и не собирался уединяться в библиотеке, удобно расположившись на диване, держа в руках огромный словарь. Пока не собирался. Не с первой многообещающей претенденткой в невесты.
Эйвери поднял голову и заметил, что за ним наблюдает Лора. Нет, она следила за леди Амелией с непроницаемым лицом. Оно не выражало одобрения. Может, это ревность? После того поцелуя в его спальне любая другая женщина ждала бы объяснения в любви или предоставления ей полной свободы действий, однако Лора хорошо понимала, что не дождется ни того ни другого. Граф готов пойти лишь на страстную и мимолетную плотскую связь, вызванную не любовью, а взаимной похотью. А раз он джентльмен, то не осуществит свою угрозу уничтожить ее, так что ей даже на это не оставалось никаких надежд. Эта мысль возбудила Эйвери, его тело отозвалось на нее неожиданным образом.
Он внутренне посмеялся над собственными примитивными инстинктами и силой воли вернул свои мысли к действительности. Эйвери пришел к разумному выводу, что надо остерегаться этой магической женщины, подчинить непокорное тело своей воле и перестать вести себя подобно зеленому юнцу всякий раз, когда она приближалась. Однако в этом доме с невинным ребенком на руках он так и не придумал, как избежать встреч с Лорой. Он уже подумал, можно ли и в наши дни приобрести власяницу[4].
Сейчас Эйвери вряд ли мог составить подходящую компанию юной леди. Ему надо собраться с мыслями.
– Извините меня, леди Амелия. Уже скоро ужин, а леди Биртвелл просила меня сопроводить леди Кэтрин Дангласс к столу. Мне лучше найти ее и представиться.
– Она в желтом платье, вон там, у окна. Как это смело – носить платье бледно-желтого цвета, когда у тебя рыжие волосы.
«Вот наша кошечка и выпустила коготки», – весело подумал Эйвери. У леди Кэтрин были каштановые волосы. Странно, что она подобрала к ним бледно-желтое платье. Эйвери сомневался, заметил бы он это, если бы не колкость Амелии. Неужели Амелия догадывалась, с какой целью устроен этот прием? Или она, возможно, считала всех незамужних девушек главными соперницами и из принципа относилась к ним столь пренебрежительно. Возможно, они все относились так друг к другу, подумал Эйвери и вздрогнул при мысли, что эти леди не менее решительно охотятся за холостяками, хотя они, вероятно, преследовали иные цели, чем охотящиеся на них джентльмены.
Родители явно искали для своих дочерей идеального мужа, но, возможно, эти невинные обеспеченные девушки не так уж рьяно жаждали мужского общества. Разве им не следует покорно ждать, пока их выберут, и терпеливо демонстрировать свои достоинства и красоту? Эйвери снова взглянул на Лору. Такие легкомысленные женщины, как она, явно искали приключений. А что искали остальные юные леди? Эйвери, похоже, был неопытен по части ухаживаний и не любил попадать в неловкие ситуации. Он не часто оказывался во власти чувств.
Эйвери что-то прошептал леди Амелии и направился к окну, где стояла леди Кэтрин. При этом он прошел мимо Лоры. Та неодобрительно посмотрела на него ясными глазами. А что, если не только он заметил, что Лору совсем недавно целовали и чуть не изнасиловали? Ее розовые губы припухли, на щеке, где он, видно, оставил след своей щетиной, была заметна рисовая пудра. Эйвери пометил Лору.
«Она моя», – произнес какой-то первобытный и мрачный голос внутри его. «Это ведь просто умопомрачение», – в ответ раздался голос здравого смысла. Эта женщина представляла угрозу всему, что для него имело большое значение. Эйвери пытался забыть о том, что она мать Алисы, кровная родня его дочери. А природное чутье подсказывало, что разъединить их означает наказать Лору и не дать Алисе возможность узнать и полюбить собственную плоть и кровь.
Нашел же он время и место, где предаваться сомнениям! Раздосадованный Эйвери скрылся за красивой ширмой, чтобы собраться с мыслями. Алиса всегда будет задаваться вопросом, почему родная мать оставила ее. Взрослея, она будет строить догадки, почему ее родители не поженились, и, несомненно, станет винить в этом Эйвери.
«Я мог бы сказать ей правду, но тогда она узнает, что Лора отдала ее в чужую семью и полностью вычеркнула из своей жизни. Как девочка воспримет это? Она узнает, что я не ее отец. А если Алиса станет упрекать меня? Я ведь отправил ее отца на войну, на верную смерть. Я не позволяю ее матери бывать с ней. Алиса будет страшно потрясена, будет подорвана ее вера не только в меня, но и в смысл собственного существования».
Страх был чужд Эйвери, но возникал, пока он думал, что с Алисой может произойти несчастный случай, что она может заболеть, что ее могут испугать. Теперь Эйвери понял, что боится сам себя. «Сказав Алисе правду, я причиню ей боль. Оставшись без Алисы, я потеряю единственного любимого человека».