— Наш магазин — это сплошные убытки, — горячо сказал он, — но мы и не рассчитывали, что он будет приносить доход. Наша оптовая торговля все время расширяется. Деньги нам нужны для расширения. Здесь не может быть потерь.
— Теперь, после смерти Уолли, вы закроете свой магазин?
— Не уверен. У меня еще не было времени подумать над этим. Нам, правда, нужно место для склада и упаковочной. Я думаю, что все же закрывать его не буду, а нужный капитал поищу где-нибудь еще.
— Я уже побывал в магазине, искал вас, —сказал я. — У вас там работает славная девушка.
— Да, Джени Ларсен. Она очень хорошая.
— Когда я там был, она мне показала магазин, и я познакомился с вашим упаковщиком.
— Майк Берчет. Работник он неплохой, но уж очень необщительный.
— Я спросил у него, что он думает по поводу смерти Уолли, кто мог бы убить его, — продолжил я, — а он ответил, что Уолли просто человек, у которого он работает, и снова начал колотить молотком.
Поллок слегка усмехнулся:
— В этом весь Майк.
— Майлз Джерард — художник по интерьеру и дизайнер, — сказал я, — он ведь тоже гомосексуалист. Исходя из этого, я бы предположил, что его бизнес — ненадежное предприятие, к тому же — иметь дело с гомосексуалистами крайне рискованно. Правильно?
— Я не очень понимаю, что вы хотите этим сказать, лейтенант.
— Если бы вы были на месте Гетлера, вы бы, по всей видимости, отнеслись к Джерарду так же, как и к Уолли. Однако в деле Джерарда он посоветовал Минерве дать денег.
— И рекомендовал не поддержать Уолли. Теперь я вас понимаю, лейтенант.
— Интересно почему? — сказал я. — Мне надо спросить об этом Гетлера.
— Мне было бы очень интересно услышать его ответ, — сказал Поллок. — Вы думаете, это имеет какую-то связь с убийством Уолли?
— Пока не знаю, — ответил я. — Надеюсь, вас не очень сильно обидит, но когда я увидел ваш магазин, то подумал, что большая часть товара, который вы продаете, это — практически хлам.
— Так и есть, — сказал он. — Не все, конечно. У нас есть несколько очень хороших вещей. Те, которые стоят на полу. Но все же, бронзовое и керамическое барахло, которое нам продает Блейк, расходится очень хорошо. В основном, в виде оптовых поставок в другие магазины. Очень многие хотят иметь что-нибудь этакое экзотическое, вместе с тем, они не хотят платить деньги за подлинный антиквариат.
— Значит, Уолли занимался оптовой торговлей, в то время как вы отдавали себя магазину, — невинно констатировал я.
— Нет, — покачал он головой, — как раз наоборот. По коммерческим делам всегда ездил я, я же поддерживал наши деловые связи, а Уолли оставался в Пайн-сити и занимался делами здесь. Он был лучшим чем я знатоком настоящего антиквариата, особенно азиатского. Откровенно говоря, я не думаю, что его радовала вынужденная торговля барахлом, но это был единственный способ удержаться на поверхности.
— Как складывались у вас отношения с Блейком?
— Нормально. Лично мне он не нравится. Думаю, что и Уолл и думал так же. Подонок! Но он поставлял нам товар, и мы платили за него. Чисто деловые отношения.
— Было приятно поговорить с вами, мистер Поллок, — сказал я, взглянув на свои руки, чтобы убедиться, что на них нет лайковых перчаток. — Благодарю за потраченное на меня время.
— Я рад сделать все, что поможет найти убийцу Уолли, — сказал он на прощание.
Он проводил меня до входной двери. Я сел в машину и завел двигатель. Очевидно, Поллок не был сторонником затяжных проводов, потому что дверь за ним закрылась немедленно.
Было уже почти пять, когда я приехал в офис Гетлера. Цербер поджатыми губами продемонстрировала мне свое неодобрение, когда я вошел в приемную.
— Я думаю, мистер Гетлер собрался уезжать, лейтенант, — холодно заявила она.
— Снова в спортивный зал? — снисходительно улыбнулся я. — У меня нет сомнений, он — ненасытный мужчина, так?
— О, вы нравы, — оживленно сказала она. — На этой неделе это блондинка со здоровыми сиськами. А на прошлой неделе — рыжая с большой задницей. И так все время, лишь бы у них было за что подержаться.
Внезапно я понял, что челюсть у меня отвисла, и я осторожно закрыл рот.
— В моем возрасте не так-то легко поразить кого-нибудь, — она широко улыбнулась. — Хотите, я доложу о вас?
— Почему бы нет, — пробормотал я.
Она подняла телефонную трубку и через некоторое время положила ее обратно:
— Проходите, лейтенант, — сказала она официально.
Когда я вошел в кабинет, Гетлер стоял за своим столом и складывал бумаги в дипломат. Его темные глаза выражали озабоченность, но, увидев меня, он изобразил улыбку.
— Вы застали меня в неудобный момент, лейтенант, — сказал он. — У меня через тридцать минут совещание в другом конце города.
— Не займу у вас много времени, — вежливо сказал я.
Он захлопнул дипломат и положил его на стул за собой:
— О"кей, в чем дело?
— Вы порекомендовали Минерве Трент профинансировать Блейка, корда тот начинал свой бизнес но импорту, — сказал я. — Вы также порекомендовали ей вложить часть своих денег, чтобы помочь Джерарду открыть новый выставочный зал.
— Ну и что? — глаза его смотрели настороженно.
— Вместе с тем, вы не посоветовали ей поступить подобным образом, когда речь зашла о Хеймере, заявив, что его бизнес находится в зоне высокого риска, а гомосексуалисты в мире коммерции, кроме того, сами по себе — высокий риск.
— Это так.
— Удивительно, в чем же разница между Хеймером и Джерардом. Я имею в виду, что оба они действуют в зоне высокого риска и оба — гомосексуалисты.
— Вы сомневаетесь в моем профессиональном суждении? — холодно спросил он.
— Я только спрашиваю, в чем разница в двух очень похожих случаях.
— Я не думаю, что затрудню себя объяснениями, — сказал он. — Я судил о них так, как я их видел, и дал моему клиенту соответствующий совет. Все остальное было за ней.
— Рекомендации относительно Блейка также сначала исходили от вас, — сказал я.
— Это тоже так. Я представлял Минерву, когда она продавала ему свои нефтяные акции после смерти мужа. Блейк произвел на меня благоприятное впечатление. Он совершил большую ошибку в том деле во Флориде, но я-то знал, что он не глуп. Когда он рассказал мне о своем намерении заняться импортом и представил некоторые факты и цифры, мне это понравилось.
— Почему же вам не понравилась торговля Хеймера азиатским барахлом, которое он, кстати, покупал у Блейка?
— Да нет, — коротко сказал он. — Меня беспокоила не эта часть операции. Скорее, люди, которые совершали ее.
— А что, Джерард другой?
— Мне уже начал надоедать этот разговор, лейтенант. Я не вижу никакой связи с убийством, которое вы, как предполагается, расследуете.
— Наверное, у вас были личные отношения с Джерардом в то время, — сказал я ласково.
Лицо его потемнело:
— Черт возьми, вы наглец, лейтенант! Я не желаю больше выслушивать оскорбления от вас.
Он вскочил на ноги, схватил свой дипломат и вылетел из офиса. Адвокаты в телепередачах никогда не ведут себя подобным образом, отметил я. Они всегда отличные парни, попутно выступают в роли детективов, единственная оплата их труда клиентами, которых они спасли от обвинения в убийстве, — это крепкое рукопожатие и благодарная улыбка. Я возвратился в приемную и получил от цербера сдержанную улыбку.
— Полагаю, что грудастая блондинка не любит ждать, — сказала она. — Он почти летел к дверям.
— Наверное, я обидел его, когда обвинил в том, что у него не все в порядке с моралью, — сказал я. — Могу воспользоваться вашим телефоном?
— Почему бы нет. Счета оплачивает мистер Гетлер.
Я посмотрел в записной книжке Хеймера номер телефона магазина и набрал его. Джени Ларсен ответила сразу же.
— Это лейтенант Уилер. Не хотели бы вы выпить со мной до того, как пойдете домой?
— Как понимать ваше предложение, лейтенант?
— Боюсь, что это чисто деловое предложение.
— Надеюсь, я не буду разочарована. Где?
— В квартале от вас к центру есть бар. Я буду там через двадцать минут.
— Прекрасно, — ответила она.
Я положил трубку и увидел, что у цербера на лице понимающее выражение:
— Значит, чисто деловое свидание?
— Это блондинка с большими сиськами, — сказал я. — Мне хочется, чтобы она слегка настроилась перед встречей с мистером Гетлером.
— Надеюсь, что вы сунете ей только малюсенький микрофончик. — Она хихикнула. — Никогда еще в своей жизни я не вела такого безумного и неприличного разговора.
— Девушка, с которой я разговаривал, замужем. Ее замужество разваливается. Муж больше не интересуется ею в физическом смысле. Она подозревает, что он педераст. Вы можете дать мне какой-нибудь совет?
— Конечно, — она посмотрела на меня как на дурака. — Почему бы ей не спросить его об этом?
— Спасибо. Я скажу ей, — ответил я покорно.
Я приехал в бар через четверть часа, у меня было еще время до прихода Джени Ларсен, чтобы сделать себе заказ. Она же попросила принести ей «Харви Уоллбангер», так что мой скотч со льдом и чуть-чуть содовой выглядел по сравнению с ним бедным родственником.
— Я рассказал одной мудрой пожилой леди о вашей проблеме, — сказал я. — То есть, что вы подозреваете мужа в гомосексуальных наклонностях. И спросил ее, что она могла бы посоветовать вам сделать по этому поводу.
— Вы очень любезны, лейтенант, — холодно поблагодарила она.
— Она сказала, почему бы вам прямо не спросить его об этом.
Она медленно прищурилась:
— Ха! Совсем неплохой совет.
— Служба услуг одиноким сердцам Уилера готова ответить на ваш звонок двадцать четыре часа в сутки.
— Вы не назначили эту встречу лишь для того, чтобы проинформировать меня о мудрости вашей старенькой подружки? — осторожно поинтересовалась она.
— Правильно, — ответил я. — У вас есть ключи от магазина?
— Совсем не думала, что дело дойдет до этого.
— Только в долг на одну ночь.