— У меня были ключи.
— Откуда?
— Я одолжил их у продавца, который там работает.
— Девушка?
— Девушка.
— Можно было бы и догадаться, — вздохнул он. — Все теперь стало ясно. Ты совершал кражу со взломом, воспользовавшись ключами, взятыми обманом у девушки-продавщицы. Почему?
— Я думал посмотреть там. Обманом? Вот еще! Мне показалось, что лучше было бы сделать это таким образом, выяснить, есть ли там еще героин, чем светиться, предъявляя ордер на обыск.
— Если бы ты засветился с ордером, может быть, Поллок был бы жив, — холодно сказал он.
— Почему вы так думаете?
— Этот Берчет наверняка думал, что Поллок забрал героин, поэтому и пытал его, чтобы выяснить, куда он его дел. Если бы Берчет знал, что героин у полиции, дело бы пошло по-другому.
— Может быть, — нехотя согласился я.
— Я не могу не вспоминать о той маленькой лекции относительно приоритетов, которую ты мне прочитал, — сказал он. — Тогда мне надо было бы напомнить, что человеческая жизнь никогда не была в числе высших приоритетов для тебя, Уилер.
Если я ударю его, подумалось мне, мой кулак не сможет пробить толстый слой жира, так что серьезного урона я ему не нанесу. Усилия не стоят этого.
— Берчет работал упаковщиком, — продолжал он. — Обычно он рассылал упаковки с героином своим связным по всей стране. Пропажа героина натолкнула его на мысль о том, что его мог взять или Хеймер, или Поллок. Он убил Хеймера, а Поллока замучил до смерти, пытаясь выяснить, не он ли забрал героин. Так?
— Я побывал позже в доме Поллока, — сказал я. — Кто-то там все перевернул вверх дном. Вчера вечером я встречался с ним примерно в шесть, и в доме был полный порядок. Я не думаю, что Берчет мог быть одновременно в двух местах. Потрошить дом в Виста-Хейтс и пытать Поллока в магазине.
— Думаю, что нет, — сказал Лейвере. — У тебя есть какие-нибудь соображения, лейтенант?
— Берчет на кого-то работал. Некто посоветовал ему выбить что-нибудь из Поллока, а сам в это время искал в доме. Нет, у меня нет ни малейшей идеи, кто может быть этот некто.
Его пальцы выбивали медленную дробь по столу.
— Я признаю, что у тебя не было выбора, когда ты застрелил Берчета. А вот смерть Поллока не была неизбежной, и косвенная ответственность за нее лежит на тебе. Я хочу, чтобы с этим делом было покончено, и покончено быстро.
— Да, сэр.
— У меня есть избиратели, о которых я должен думать, — сказал он. — Выборы в начале следующего года. В утренних газетах появились заголовки крупными буквами, вроде «застрелил взломщика». Против этого я ничего не имею. Имеющие право голоса в графстве будут приветствовать любого, кто застрелит вора. Но у нас есть еще два нераскрытых убийства, а вот это они уже приветствовать не будут.
— Понимаю, шериф, — сказал я. — Вы можете быть уверены, что я поставлю сказанное вами на первое место в моем списке приоритетов, выше даже человеческой жизни.
— Мать твою! — рявкнул он, но тут же ехидно ухмыльнулся.
Мне показалось, что наступило подходящее время, чтобы убраться из его кабинета, что я и сделал. Я вернулся к своему столу, нашел в списке, который мне дала Лиз Стиллуэлл, номер Джерарда и набрал его. В ответ раздался хлипкий голос тощей блондинки. Я представился и попросил соединить с Джерардом. Он взял трубку через несколько секунд.
— Я прочитал об этом, лейтенант, — сказал он. — Трудно поверить, что и Уолли и Крейг мертвы.
— Мне нужно проверить состояние их дел. Вы не знаете, кто их адвокат?
— Конечно, — ответил он. — Леон Гетлер. Это я рекомендовал Уолли ему.
— Благодарю, — ответил я.
— Может быть, я не должен этого говорить, но я по-настоящему рад, что вы застрелили человека, который до смерти замучил бедного Крейга.
Я положил трубку и взглянул на Эннабел, насилующую свою машинку. Секс и смерть, казалось, стали моими главными заботами в этой жизни. И я подумал, может быть, мне стоит выбрать себе какое-нибудь другое хобби, которое будет вознаграждаться соответствующим образом. Садизм, например? Треск машинки прекратился, и Эннабел посмотрела на меня.
— Не делай этого, — сказала она.
— Чего?
— Не смотри на меня так, — жалобно проговорила она. — Я не очень уверена, то ли я — объект твоих плотских желаний, то ли ты смотришь, как я буду выглядеть в виде трупа.
— Ты пробуждаешь во мне поэтические чувства, — сказал я и продекламировал:
Быть может, тебя я полюблю сильней,
Когда ты будешь бездыханным трупом.
— Вот что я тебе скажу, Эл Уилер, — сказала она мрачно. — Ты заставляешь философию выглядеть совсем неплохо.
Я поехал на встречу с моим старым приятелем Леоном Гетлером. Пожилая леди-цербер приветствовала меня легкой улыбкой, когда я подошел к ее столу.
— У него клиент, лейтенант, — сказала она. — Вы подождете?
— Как долго?
— Не думаю, что очень долго. Он уже сидит больше часа.
— О’кей, — сказал я, устраиваясь на неудобном стуле. Чтобы убить время, я взял журнал, который оказался годичной давности.
Минут через десять дверь кабинета Гетлера отворилась, и он вышел вместе со своим клиентом. Я сразу же узнал его, а по пробежавшему по его лицу угрюмому выражению понял, что он также узнал меня.
— Наверное, мне уже надо брать с вас арендную плату, лейтенант, — сказал Гетлер утомленно.
— Я настаиваю, мы должны прекратить встречаться подобным образом, — обратился я к его клиенту. — Люди уже начинают судачить об этом. Но я рад вас видеть, мистер Блейк.
— Лейтенант, — кивнул он коротко, продолжая двигаться к выходу.
— Я хотел бы сегодня же поговорить с вами. Какое время для вас удобно?
Он остановился и через плечо взглянул на меня:
— Я сегодня очень занят, — сказал он. — Как насчет шести, в отеле?
— Прекрасно, — ответил я.
— Давайте зайдем ко мне в кабинет, — примирительным тоном произнес Гетлер.
Мы вошли в кабинет, и он уселся за своим столом светлого дерева, а я — напротив. Он заботливо погладил свои аккуратные усы кончиком пальца так, как будто они были его любимым домашним животным и жили своей собственной жизнью.
— В прошлый раз я был несколько резок, — наконец произнес он. — Прошу прощения за это, лейтенант. У меня был плохой день.
— Безусловно, — сказал я. — Вы управляете имуществом Хеймера и Поллока, правильно?
— Да, — он быстро кивнул. — Я, конечно, прочитал в газетах о бедном Крейге. Ужасно, лейтенант. Но ведь вы тоже могли расстаться с жизнью, не успев моргнуть глазом.
— Однако расстался с ней не я,- — терпеливо ответил я. — В каком состоянии их имущество?
— Я быстро просмотрел бумаги сегодня утром до того, как пришел Джон Блейк. Вы можете посмотреть их, если хотите. Я имею в виду завещания.
— Да нет, лучше расскажите мне.
— Каждый из них завещал все, что имел, другому, — сказал он, — при условии, если тот, кто остался жив, не умрет в течение двух недель после смерти первого. Таким образом, эта оговорка не позволяет объединить имущество Хеймера с имуществом Поллока. По существу, Хеймеру принадлежит магазин, а Поллоку — дом. Так как Поллок тоже умер, магазин переходит девушке, которая там работает. Ее зовут Джени Ларсен?
— Похоже, она хорошая девушка.
— А также и весь имеющийся там товар, — сказал он. — Дом переходит какому-то двоюродному брату Поллока, который живет в Висконсине. Судя по всему , Хеймер и Поллок были привязаны только друг к другу и не интересовались кем-либо другим.
— Да, скорее всего так. А какова стоимость имущества в целом?
— Сказать трудно. На открытом рынке, думаю, дом будет стоить тысяч девяносто. Магазин же нес убытки, поэтому его стоимость составит только сумму, полученную при его продаже. Товар же, — он пожал плечами, — большей частью полный хлам. Если продавать на аукционе, можно выручить смехотворно мало.
— Вы были поверенным Хеймера, но вы отсоветовали Минерве Трент дать ему деньги.
— Никакого конфликта интересов, — быстро сказал он. — Я никогда не представлял Хеймера ни по каким вопросам бизнеса. Просто его завещание было сдано мне на хранение, и я консультировал его по чисто техническим юридическим вопросам.
— Мне нравятся старомодные адвокаты, — сказал я. — Те, которые обирают пострадавших, помните таких?
Его лицо напряглось:
— Вам не следует прибегать к подобным оскорблениям, лейтенант.
— Вы представляли мужа Минервы, когда тот был еще жив?
— Правильно.
— Какова была стоимость его имущества, исключая налоги?
— Это зарегистрированный факт. Около пятисот тысяч долларов.
— Он же был богатым нефтепромышленником, не правда ли?
— Он сделал несколько неудачных инвестиций перед своей смертью. Я пытался его переубедить, но бесполезно: если уж он вцепился во что-то зубами, это было все.
— А как насчет отца Софии Платцер?. Какова была стоимость его имущества?
— Около пяти миллионов.
— И вы ведете дела Софии?
— Тоже правильно. Вы что, лейтенант, пытаетесь делать косвенные намеки?
— В моей голове пока полная мешанина, — сказал я. — Мне просто любопытно. У пяти человек из тех, кто собрался тогда у Минервы, вы являетесь юридическим представителем. Просто какое-то собрание компаньонов.
— Нет, этого не было.
— Они просто сидели за столом и все время друг друга оскорбляли.
— Что-то вроде этого. У вас есть еще что-нибудь, лейтенант? Я имею в виду что-нибудь конкретное.
— У Конни Эннис не было никакой причины убивать Хеймера, — сказал я. — Трудно поверить и в то, что такой повод мог быть у Лиз Стиллуэлл. Согласны?
— Полагаю, вы правы, — нетерпеливо согласился он. — Ну и что?
— А это означает, что его убили или вы, или один из ваших клиентов, — заключил я.
Пока он обдумывал, что бы ему сказать в ответ, я вышел из кабинета. Сев в машину, я задумался о своем следующем шаге. Наверное, решил я наконец, надо пообщаться с природой, а где может быть лучшее место для этого, как не та проселочная дорога? Дом Скарлетт О’Хара — отличное место: там можно получить бесплатную выпивку, бесплатный секс, бесплатные сандвичи и — кто знает — может быть, даже удастся поиграть в теннис, если очень этого пожелать.