Пусть ставит кого угодно у подъезда, лишь бы всё было тихо и незаметно. О ребенке нужно думать. Тот лысый действительно смахивал на бандита. Не зря с первого взгляда я вспотела при виде его наглой морды.
— Отлично, — откидывается на спинку. — Ты про сестер почему спросила? Тебе звонили, да? — вопросительно выгибает бровь.
— Алла звонила. Прошлой ночью и один раз утром. Я не успела ответить.
— И не нужно! — приказным тоном заявляет. — Ни с кем, Лера. Не нужно им верить. Они будут оправдываться, а ты, наивная, решишь их простить. Всех, кроме меня. Всех выслушаешь, но меня — нет.
— Догадываешься, почему? — выговариваю через стиснутые зубы. — Прекрати. Я не для этого тебя пустила к себе.
Умом понимаю, что где-то он прав. Столько виноватых, в том числе и я. Глупая! Как же не увидела рядом с собой двуличных?!
Но меня больше всего задел Рамиль. От удара самых близких больнее всего. Он не только растоптал и унизил меня, он заставил ненавидеть его. Теперь я просто буду сомневаться в каждом его слове и поступке. Буду относиться с недоверием. Сегодня скажет одно, а завтра… Вдруг завтра будет думать иначе?
Вот это меня пугает.
— Я тебя слушаю, — напрягается моментально. Хмурится, всматриваясь в мое лицо.
Сглатываю образовавшийся ком в горле. Вдыхаю, неосознанно поглаживая живот. Рамиль устремляет взгляд туда.
— Ребенка я от тебя прятать не собираюсь, — произношу тихо, придавая как можно больше твердости голосу. — Но и тебя постоянно рядом с собой не хочу. До родов оставь меня в покое.
— Это нереально, Лера, — обрывает мою речь. Игнорируя последние слова, продолжает: — Ты лучше меня знаешь, что такое расти без отца. Лер, я не хочу, чтобы мой ребенок в чем-то нуждался. Где он спать будет? С тобой? Кроватка нужна. Одежда, нормальная еда. Тут сыро, ты же в курсе? Сын болеть будет постоянно…
— И что ты предлагаешь? — повышаю голос. — Может, к тебе переехать, а? Даже… Может, с тобой в одной спальне будем спать? А ту комнату, которую мы когда-то планировали сделать детской… Все ещё не поздно же, да? Может, сделаем там ремонт и мебель новую купим. Голубого цвета! Хорошей семьёй станем. Счастливой такой. Просыпаясь утром, будем прокручивать в голове сто мыслей. Ты будешь проверять мой телефон, мол, нет ли там чужих сообщений. А я буду на иголках сидеть. Ждать, когда ты приедешь домой с работы и будешь обвинять меня! Из дома выгонять! Ты этого хочешь? Отвечай, Рамиль, черт возьми!
— Успокойся, — тихо произносит он. Встаёт и подходит вплотную. Опускается на корточки. — Я понимаю тебя.
— Не можешь ты меня понять! Не можешь! — рявкаю в ответ.
Хочу оттолкнуть его, но бывший ловит мои руки и сжимает. А потом целует ладони. Кончик каждого пальца.
Я дышу часто, пытаясь справиться с эмоциями. Получается с огромным трудом.
— Прости меня. Да, я козел. Но это была моя первая и единственная ошибка. Обещаю… — его губы касаются моего запястья. Там, где бешено пульсирует жилка. — Больше никогда не посмею сомневаться в тебе. Никогда. Прости.
Отпускает мои кисти и касается губами живота. Целует через ткань платья, трётся щекой. Не знаю почему, но сил оттолкнуть его в себе не нахожу. Так и тянет зарыться пальцами в его густые волосы. Обхватить голову руками и заглянуть в глаза. Увериться, что он говорит правду. Но эти чёртовы сомнения…
— Я просто хочу, чтобы с вами всё было хорошо. Не злись на мои слова. Не кричи. Лучше бей. Назови козлом, кретином. Кем угодно, но не надо так нервничать.
Он стоит на коленях. Снова берет мои руки и целует ладони. Знает мое слабое место. Он всегда так делал перед сном, чтобы я быстро уснула.
— Ты не козел и не кретин, — шепчу. — Ты намного хуже! Отойди от меня!
Рамиль поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Настолько близко друг к другу, что я чувствую аромат, исходящий от него. Одурманивающий и сводящий с ума. Неосознанно облизываю пересохшие от нервов губы. Сглатываю, всматриваясь в черные глаза бывшего мужа, где мелькает горечь и тоска.
— Обещай не отказываться от того, что я буду делать для ребенка, Лера, — хрипло просит он. — Обещай.
— Ты будешь перегибать…
— Я сделаю всё. Абсолютно всё, чтобы сын ни в чем не нуждался. В первую очередь ремонт. Как-никак, переехать в другую квартиру ты не согласишься.
— Не соглашусь, — подтверждаю.
— А потом детская, — кивает, затем продолжает: — Обещай.
Поджимаю губы. Соглашаться нет желания, но если откажу, всё равно он сделает то, что хочет. И ремонт, и мебель новую купит. А самое главное…
Он будет семь дней в неделю что-то для ребенка делать, лишь бы повод был постучать в мою дверь.
Глава 22
Прищуриваясь, заглядываю в глаза Максима, чтобы понять, правду он говорит или же всё-таки лжет. Почему-то мне кажется, что второе!
— Ты на меня посмотри, Макс, — строго требую, но мужчина игнорирует мои слова. — Я, конечно, безумно благодарна тебе за твою крутую помощь. Иначе некуда было бы идти. Сам знаешь, беременной девушке найти работу нелегко. Но, черт возьми, вот это твое поведение меня бесит. Терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают или же нагло врут.
— Я тебе когда врал, Лер? — игриво приподнимает брови, хитро усмехаясь.
— Уже несколько раз, Макс! Я не идиотка! Скажи мне честно, что снова задумал Рамиль? Почему я уже несколько месяцев не могу брата увидеть? Постоянно какие-то поводы… Черт! — раздражённо потираю лицо, не находя себе места. Хожу из угла в угол в догадках.
Целую неделю я дома. Без работы. Мой бывший муж перевернул всё вверх дном в моей квартире. Сделал такой ремонт, о котором я даже мечтать не могла. Пришлось несколько дней ночевать у Алёны, потому что тут был такой невыносимый шум, что голова раскалывалась. Хорошо, у меня соседка нормальная. Иначе Рамиль в этот раз точно схватил бы меня за руку и потащил Бог знает куда. Лишь бы здесь не оставлять.
Ни одной старой вещи не осталось. Теперь у нас с сыном есть общая спальня, стены которой оклеены бело-голубыми обоями. Огромный шкаф белоснежного цвета и две кровати. Одна для Саши — детская, а вторая для меня. Даже отопление поменял.
И всё это «ради ребенка».
Рамиль принес каталог, дабы я сама выбрала, что именно хочу видеть в своей берлоге. Я категорически отказалась, но пролистала страницы… и почему-то не смогла оторвать взгляд от одного комплекта детской мебели. Он был не для моей скромной квартиры, а для просторной комнаты. Короче говоря, сюда не поместился бы. В итоге Рамиль сам сделал выбор.
— Лер, ты перегибаешь, честное слово, — снова ухмыляется Максим. — Даже если задумал, то явно что-то хорошее. Только это между нами, мужиками. Я тебе не скажу.
Ещё и плечами пожимает, мерзавец. Ну и ладно.
— Завтра поеду в больницу. Если я снова не увижу брата…
— Это к Рамилю, — перебивает он, допивая кофе. — В ваши интрижки лезть не хочу. Потом, не дай Бог, поссоритесь, а виноватым опять буду я.
Скрещиваю руки на груди, наблюдая, как Макс не спеша встаёт с нового дивана, купленного бывшим мужем, и поправляет одежду. Не успевает сделать шаг, как разрывается дверной звонок.
— Кого-то ждала?
— Нет, — честно отвечаю, направляясь в коридор.
Наверное, Чернов пожаловал. Кто же еще?
— Добрый вечер, Лерочка. Гостей принимаешь?
Смотрю на свекровь и улыбаюсь. Замечая в ее руках пакетики с надписью «LC WAİKİKİ». Почему мне кажется, что она накупила детской одежды и довольная собой приехала ко мне?
— Конечно, — распахиваю дверь, жестом приглашаю в квартиру. — Рада вас видеть.
— Ты это держи, — протягивает мне пакетики. — Они не тяжёлые.
Сняв с себя верхнюю одежду, свекровь прямиком направляется в зал, будто много раз здесь была и знает, где что находится. Рассматривает и удовлетворённо кивает, изучая сначала детскую, а потом гостиную.
Макса нет, наверное, на балкон вышел покурить.
— Исправляется, — жёстко произносит мама бывшего, забрав из моих рук «подарки». — Жаль, что так поздно. Когда головой думать надо было, он, видимо, другим местом думал.
В голосе звучат не только недовольные нотки, но и раздражение, а больше всего — злость.
— Я не ожидала, — честно признаюсь, на самом деле желая скорее поменять тему. Если она начнет говорить о сыне, то это продолжится до вечера.
— Да я тут по магазинам пробежалась. Ты наверняка всё необходимое купила, но это от бабушки. Надеюсь, они тебе понравятся.
Достает несколько костюмчиков. Комбинезон, кофточки и маленькая игрушка. Мысленно подмечаю, что они все светлые. Лариса Петровна прекрасно знает мою любовь к белому и голубому цвету. Я постоянно Димку так одевала, хоть Аня и ругалась, потому что мальчик пачкал одежду, а ей это не нравилось. Не понимала одного: мы все детьми были и поступали точно так же. Возможно, ещё хуже.
— С удовольствием! — отвечаю дрогнувшим голосом.
— Не так я себе представляла… — грустно отзывается женщина. — Сын настолько глупо поступил, что у меня язык не поворачивается оправдать или же попросить простить его.
— И не надо, — раздается голос Макса. — Тёть Ларис, он не ребенок. Сам справится, — садится рядом со свекровью. — Я по телефону разговаривал на балконе, но уже ухожу. Ты тут надолго? Могу подвезти.
— Я с водителем, но не откажусь от твоего предложения. Как раз поговорить надо, — переглядываются между собой.
Почему мне это неприятно? Складывается такое впечатление, что все от меня что-то скрывают.
Я убираю подарки свекрови. Некоторое время обсуждаем работу, а потом вспоминаем прошлое. Говорят, время лечит, но я с этим совсем не согласна. Время учит жить с теми ранами, которые наносят любимые. И я уже научилась, но сложно будет продолжить жизнь, когда родится ребенок. Не только мини-Рамиль постоянно перед глазами будет, так ещё и картины прошлого. И боль, и счастье. Два в одном. Сын рядом, а любимого мужа за спиной больше нет.