— Где болит? — один широкий шаг и бывший оказывается рядом. Растерянно смотрит на меня. Кладет руку на живот, заглядывает в глаза. — Здесь? Так, едем в больницу. Я сейчас же позвоню врачу.
Голос взволнованный, не знает, что делать и, как поступить, чем вызывает лёгкую улыбку на моем лице.
— Успокойся, — накрываю его руку своей. — Это могут быть ложные схватки.
Хмурится. Будто прокручивает в голове мои слова, пытается понять их значение.
— В любом случае нам нужно ехать в больницу, — на сей раз отвечает чуть спокойнее. Второй рукой достает телефон из кармана брюк. — Минуту.
Он отстраняется. Устало потирает лицо ладонью, не отрывая от меня черных глаз. А потом вовсе направляется в сторону коридора и через несколько секунд возвращается с моим пальто. Накидывает на мои плечи.
— Подождем немножко, — прошу я, на что он поджимает губы.
— Нет, — отвечает резко и твердо. — Едем в больницу и точка.
Я не спорю. Бессмысленно. Возможно, сын действительно торопится появится на свет.
— Снежана Сергеевна, добрый вечер. У моей жены, кажется, схватки начались. Мы уже вышли из дома… Да. Хорошо, поторопитесь. Вы же знаете, как это… — тон приказной и требовательный.
Рамиль замолкает, внимательно прислушиваясь к словам врача. Отключается.
— Я сама, — шепчу, когда он подходит и хочет похватить меня на руки. — Пожалуйста, не нужно. Я справлюсь.
Рамиль не спорит, обняв за талию, притягивает к себе. Я словно черепаха ползу до двери, а потом до лифта. Бывший помогает сесть в машину. Молча, без лишних слов.
— Думаешь, это всё-таки ложные схватки? — спрашивает, выруливая на трассу. Свет в салоне автомобиля горит. Наши взгляды пересекаются на зеркале заднего вида. Рамиль напряжён до невозможности. В его глазах будто затаился лучик солнца и от этого они светятся. Он, конечно же, счастлив. Ведь, возможно, он сегодня станет отцом. А с другой стороны боится за меня, волнуется.
— Не знаю, — честно признаюсь. Поглаживая живот, мысленно прошу, чтобы Сашка успокоился. Почему он так активен сегодня? — Но мне уже не терпится его увидеть.
Рамиль оборачивается в мою сторону. Ничего не сказав, возвращает свое внимание на дорогу.
— Скажи, ты же сегодня что-то хотела? Какие были планы? — после короткой паузы, спрашивает бывший. Я умом понимаю, что он хочет немножко отвлечь меня, но это вряд ли получится. Жгучая боль в области живота не даёт сосредоточиться.
— Я ужин… приготовила… — отвечаю, глубоко вздохнув. — Поговорить хотела.
— А простить не хотела? — снова наши взгляды цепляются на зеркале. Рамиль улыбается, но эта улыбка грустная какая-то. — Ты станешь отличной матерью, Лера.
— А ты отцом, — слетает с губ моментально.
Рамиль снова оборачивается и, взяв меня за руку, которой я только что гладила живот, сжимает ее, но на мои слова не отвечает и от этого становится обидно.
— С вами всё отлично будет, — добивает окончательно. Почему он не говорит, что «с нами» всё будет отлично?
Отворачиваюсь к окну. Сглатываю образовавшийся ком в горле. Закрываю глаза и молю Бога, чтобы мы скорее добрались в больницу.
— Черт! — вдруг цедит Рамиль, врезая ладонью по рулю. Набирает чей-то номер и подносит телефон к уху. — Захаров! У Леры схватки начались, мы в больницу едем, но… — бросает в мою сторону короткий, полный взволнованности взгляд. — За нами хвост, Тимур.
Меня охватывает панический страх. Невольно поворачиваюсь назад, замечая за нами несколько машин, а это могут быть люди, которые только вышли из работы и направляются домой. Или кто-то в гости идёт, ну или же… Ведь у людей могут быть дела, да? Откуда тогда Чернов решил, что за нами следят?
Черт возьми! Только не сегодня… Пожалуйста…
Жадно глотаю ртом воздух, чувствуя головокружение. Перед глазами начинает темнеть, а по позвоночнику течет холодный пот.
— Захаров, ты знаешь, что нужно делать! — сказав эти слова, точнее, прорычав, Рамиль матерится и швыряет телефон в сторону. — Лер, родная, ты как?
Оборачиваясь, плотно сжимает челюсти, всматриваясь в мое лицо. Тянется к бардачку, достает бутылку воды и протягивает мне.
— Лер, смотри, — слегка ведёт подбородком в сторону трассы. — Совсем чуточку осталось. Доедем до больницы и очень скоро Сашку увидим.
Рамиль смотрит то на меня, то вперёд — на дорогу. Сейчас мне очень хочется, чтобы он сидел рядом. Обнимал, гладил по голове и шептал успокаивающие слова. Но между нами сантиметры. Да, протяни руку и достанешь, однако я с места сдвинуться не могу.
Автомобиль тормозит и Рам снова матерится, на сей раз ещё грубее. Я не сразу замечаю двух черных машин, переградивших нам путь.
— Рамиль! — схватив его за локоть, тяну назад, потому что он хочет покинуть салон и оставить меня тут одну. — Рамиль, пожалуйста, не выходи.
— Лер, ну ты чего, родная? — он даже лица моего касается кончиками пальцев. — Через минуту вернусь. Я быстро.
— Нет, Рамиль! — я чуть ли не кричу. Страшно до такой степени, что по телу пробегает дрожь. Интуиция подсказывает: случится что-то ужасное. — Нет! Обещай! Обещай, что…
— Обещаю. Я быстро, — перебивает и выходит из машины. Даже двери блокирует на всякий случай.
Несколько мужчин идут навстречу, а Рамиль один. С визгом позади останавливаются ещё несколько таких же черных автомобилей.
Я в панике разглядываю их, забывая обо всем на свете. Даже боль, от которой ещё чуть-чуть и я умру.
Кто-то дёргает дверь с моей стороны, в то время, как Рамиль угрожающе машет рукой, а потом оборачивается и, видимо, замечает того, кто пытается сломать железяку.
Дальше я ничего не вижу, перед глазами туман. Кажется, машина напротив мигает фарами и отъезжает. Тут не только враги, но и «наши», кажется, есть. Они взглядами цепляются друг в друга. Что-то толкуют.
Чернов быстрыми шагами направляется в сторону своей тачки, а тот мужик, ломающий дверь, исчезает. Моя голова отказывается соображать. Кричу, когда боль усиливается, хватаясь за живот. Я обливаюсь потом, с из глаз брызжут слезы.
На сей раз Рамиль дёргает за ручку и тут раздается какой-то грохот, больше смахивающий на выстрел. Из горла вырывается очередной крик. Закрываю уши ладонями, разглядываю всех, но ни стреляющего, ни раненного не вижу. Рамиль же застывает на месте. А потом ещё один, тут и бывший вздрагивает, плотно сжимает челюсти, ртом втягивает в легкие воздых. Открывает долбанную дверь и садится в машину.
— Лежать, Лера! — кричит он и жмет на газ. — Лежать!
Рамиль
Сцепив зубы, сжимаю руль. Нужно сваливать отсюда немедленно. Эти чертовы бандюганы… Вашу же! Почему именно сегодня? Почему этой ночью, когда Лера рядом? Когда ее до роддома довезти нужно?
Первая пуля задевает плечо, а вторая — черт знает. Не чувствую своего тела, перед глазами начинает темнеть, но я обязан! Обязан, вашу мать, успеть!
— Рамиль?! Там стреляли? — дрожащий голос Леры впивается в сознание, словно острая игла. — Ты… Ты ранен? Рамиль, посмотри на меня!
Не могу обернуться, но протягиваю руку, и Лера моментально ее ловит, сжимает. Переплетает наши пальцы — ее горячие, а мои холодные.
— Все хорошо. Со мной все в порядке, — смотрю на нее, в серые глаза, наполненные влагой, в зеркало заднего вида. — Уже приехали. Еще чуть-чуть.
По ее щекам текут слезы. От боли и страха. А мне так хочется сдохнуть, потому что из-за меня она тоже плакала. И неоднократно. Я тоже ей причинил вред. Боль. Достаточно.
— Ты же не оставишь меня? — хрипло, совсем тихо спрашивает. — Пожалуйста, Рамиль. Мне так страшно никогда не было.
Сглатываю. Глаза начинает щипать от какой-то хрени.
— Конечно, не оставлю, — стараюсь сказать как можно тверже, хоть и сам не верю своим словам.
Я вижу, как ей больно, но она не кричит, не плачет. Ничего. Просто морщится и часто сжимает платье в области живота.
Доезжаем до больницы. Врачи уже стоят у входа, видимо, ждут нас. Еле выхожу из машины, чувствуя тупую боль в спине.
Оказавшись внутри, Лера бросает на меня короткий взгляд. Ее увозят на инвалидной коляске — идти не может.
— Рамиль, — морщится, протягивает мне руку. Приближаюсь и сжимаю ее, заставляю себя опуститься на корточки, несмотря на невыносимую боль. Целую ладонь. — Не отпускай меня, пожалуйста.
И снова она плачет. Черт! То и дело повторяет одно и то же. В который раз за сегодня.
— Оставить? Тебя? — выдавив из себя улыбку, глажу ее живот. — Нет, конечно. Никогда не оставлю. Тебе пора, родная.
Она лишь кивает, недоверчиво заглядывая в мои глаза. Всегда чувствовала, когда мне плохо. И сейчас понимает, что творится что-то неладное.
Сглатывает, а потом облизывает пересохшие губы, к которым я прижимаюсь своими и оставляю короткий поцелуй. Вытираю слезы со щеки единственной женщины, ради которой готов идти на любые жертвы.
Остаюсь один в холодном коридоре, сажусь на кафельный пол, упираясь спиной в стену. Веки тяжелеют, но я не сдамся. Дождусь, когда родится сын, и только потом…
Что потом?! Да черт его знает!
Не знаю, сколько тут сижу, но перед глазами мельтешат черные мушки. Укутываюсь в пиджак — по телу пробегает дрожь.
— Чернов! — зов Захарова действует на оголенные нервы. — Твою ж мать! Какого хрена?!
Через силу поднимаю голову и встречаюсь взглядом с синими глазами. Усмехаюсь.
— Чего тебе? — бросаю раздраженно. — Ты его из-под земли достать обязан, Тимур!
— Я его, считай, уже достал! Вставай, ребята сказали, что ты ранен. Какого черта сидишь тут? Врач…
— Мне врач не нужен, — перебиваю. — Царапина. Плечо задело, и все. Успокойся.
Капитан недоверчиво рассматривает меня, но сказать ничего не успевает, потому что к нам приближается женщина. Врач Леры.
Она тянет маску вниз и слегка улыбается. Сканирует меня недоумевающим взглядом. Наверное, ждет, что я поднимусь, но сил у меня нет. Даже не пытаюсь.
— Поздравляю! У вас родился сын, — наконец говорит она, от чего мое сердцебиение