– Итак, мистер Броули, – сказал Гоббс, прерывая его размышления о Файер. – Что мне передать тому разодетому швейцару внизу?
Маккус улыбнулся.
– Скажи, что я почту за честь принять приглашение ее светлости. – Чуть помедлив, он добавил: – Кроме того, пользуясь случаем, я хочу передать через него еще одну записку.
– Ты просто разбойник! Как ты мог додуматься до того, чтобы передать через слугу герцога послание для меня? – возмущалась Файер спустя несколько часов, когда у них появилась возможность уединиться в парковой аллее.
Она ехала верхом на серой породистой кобыле, все четыре ноги которой как будто украшали чулочки. В своем голубом платье для верховой езды и шляпе с пером Файер выглядела как королева. Маккус пребывал в самом добром расположении духа и не обращал внимания на упреки в свой адрес. Его спутница, напротив, была очень взволнована.
– Успокойтесь, леди. Никто не заметил, что ваш швейцар принес две записки вместо одной. Кроме того, он был щедро вознагражден за свои труды, – с непринужденностью заявил Маккус. – Он, похоже, очень дружен с вашей горничной. Той самой, которая позволила мне войти в ваш дом накануне вечером, когда вы так искусно соблазнили меня.
Когда с ее уст сорвался стон, Маккус лишь улыбнулся и на его щеках появились ямочки.
– Вы должны смириться с тем, что большинство слуг в вашем доме очень благосклонно относятся к моим ухаживаниям, и не стоит поднимать из-за этого бурю негодования.
– Мистер Броули, подкуп слуг не самый лучший способ сохранения тайны нашей дружбы. Если вы будете столь щедро швырять деньгами, то не заметите, как окажетесь бедным трубочистом.
– Я четко слежу за своими расходами, уверяю вас. К тому же я могу позволить себе очень многое, – парировал Маккус, получая удовольствие от их перепалки.
Возможно, она была права, когда отчитывала его за неосмотрительность. Однако одна мысль о Файер заставляла его забывать о том, что существует такое понятие, как осторожность.
– О да, Мак Броули, печально известный контрабандист. – Маккус часто заморгал, растерявшись. Очевидно, они с Тревором обсуждали не только погоду в тот день, когда он застал их в гостиной. Он не уставал повторять, что не желает рассказывать о своем прошлом, и Файер уважала его желание сохранить тайну. Правда, до сегодняшнего дня. То, что его возлюбленная позволила своему раздражению прорваться в подобной реплике, свидетельствовало, насколько сильно она рассержена. Маккус выбрал самую отдаленную дорожку для их уединенной прогулки, но все равно оставалась вероятность того, что их могут услышать.
– Миледи, я бы предпочел, чтобы вы не связывали мое имя с упоминанием этого незаконного занятия. Мое нынешнее дело не дает мне повода стыдиться и упрекать себя.
– Инвестиции, кажется, – сказала она, вздернув тонкую бровь.
– Крайне выгодные инвестиции, я бы сказал, – добавил он.
Когда Маккус впервые попал на биржу, его интересовали только деньги. Позже он с удивлением обнаружил, что природное чутье безошибочно подсказывало ему, в каких сделках следует принимать активное участие, а какие оставить без внимания. Результат не мог не поразить его, человека, который раньше балансировал на грани закона. Теперь он мог смело рассказывать о характере своей деятельности.
– Я готов подкупить всех ваших слуг, Файер, если бы это сулило мне еще одну ночь в твоих объятиях.
Она с благосклонностью приняла его признание, но тут же поспешно отвела глаза, делая вид, что любуется красивым пейзажем.
– Мы больше не должны возвращаться к этому. Никогда. Не здесь.
Она слегка ударила хлыстом по крупу лошади, и та рванулась вперед.
Маккус тоже пришпорил свою лошадь и помчался вдогонку за Файер. Она была прекрасной наездницей, и ее безупречная осанка вызывала восхищение. Несмотря на то что лошадь Файер неслась на приличной скорости, он вскоре поравнялся с ней и сказал:
– Я думаю, что было бы глупо притворяться, будто между нами ничего не произошло.
Файер бросила взгляд в его сторону.
– Я и не собираюсь этого делать. Но наши отношения слишком все усложняют. Вы отвлекаетесь от достижения своей цели, а я – от своей.
Ее лошадь, чувствуя возбуждение хозяйки, нетерпеливо помотала головой из стороны в сторону.
– Мы соревнуемся на скачках? – спросил он Файер, и она заставила лошадь перейти на шаг. – О каких целях вы говорите? На чем вы настаиваете?
– На том, чтобы вы вели себя, как и подобает джентльмену. Надеюсь, что вы не забыли, что сами просили моей помощи в этом вопросе, – выпалила она.
Нарочито спокойный тон Маккуса приводил ее во все большее раздражение. Она решила не обращать внимания на игривость в его голосе и сразу перешла к делу.
– Я вижу, что герцогиня благоволит к вам...
– Меня невозможно не любить, – прервал он ее, из-за чего заслужил еще один ледяной взгляд зеленых глаз Файер. – Вы разволновались из-за того, что я получил приглашение к Денингзам?
– С какой стати меня это должно волновать? – с горячностью воскликнула она.
Но его не так-то просто было обмануть.
– Вы сами вчера признались, что расположение герцогини вызывает у вас ревность.
– Я ревновала вас так же, как вы ревновали меня к лорду Хоксби.
– Даже так? – Маккус улыбнулся.
Файер угрожающе взмахнула хлыстом, но он ловко увернулся от удара.
– Давайте хоть раз поговорим серьезно, мистер Броули, – сурово обратилась она к нему, и на ее лбу появилась едва заметная морщинка. Она говорила ему «вы», чтобы избежать разоблачения. Приличия требовали полного соблюдения этикета. – Вы просили моей помощи. Я согласилась представить вас в обществе. Но, естественно, мои возможности ограничены по сравнению с возможностями моей матери, которая может похвалиться весьма широким кругом знакомств. Если вы заслужите ее одобрение... – Файер взмахнула ресницами, и ее лицо преобразилось. Она язвительно улыбнулась: – а с вашими несомненными талантами это не составит особого труда, тогда место в свете будет вам обеспечено. Думаю, что вскоре вы станете самым завидным женихом сезона. Вас будут боготворить наравне с вашим годовым доходом.
– Звучит очень заманчиво, – пробормотал Маккус. Однако в голосе девушки не было особого энтузиазма, когда она говорила о возможности его женитьбы на какой-нибудь знатной леди. Хотя... Кто знает? Вполне вероятно, что Файер хотелось как можно скорее расторгнуть их сделку.
– У вас очень циничный взгляд на вещи, – заметил он.
– Не думаю. Просто я была воспитана в мире, куда вы так стремитесь попасть, чтобы занять свое место. Поверьте, я понимаю светское общество намного лучше, чем вы. Не забывайте, что я единственная дочь герцога Солити, – равнодушно произнесла она. – Меня могут воспринимать как воплощение смертного греха, и все равно это не отпугнет потенциальных женихов. Вокруг меня, если вы заметили, продолжают виться роем желающие заполучить мое приданое.
Маккус уже видел, какое внимание оказывают Файер. Джентльмены всех мастей соперничали за право наполнить ее бокал и с щедростью одаривали ее комплиментами. Ей было восемнадцать, и она уже узнала, что такое предательство. Он бы не стал осуждать ее за излишнюю рассудительность.
– Файер, моя дорогая, но у тебя нет никакого шанса выглядеть как смертный грех, потому что природа позаботилась о том, чтобы люди оборачивались вслед, видя такую красоту. Я не верю, что на свете есть хотя бы один мужчина, который остался бы равнодушным к твоим чарам. И твой счастливый избранник, смею заверить тебя, будет думать о твоих связях и приданом лишь во вторую очередь.
– Я еще не встречала такого джентльмена. Когда это произойдет, я готова отпраздновать столь памятное событие, – с горькой улыбкой произнесла она.
– Так вот для какой судьбы вы меня готовили?
– Сэр, вы избрали этот путь задолго до нашей встречи. – Она посмотрела в сторону дороги. – Я выполнила свою задачу. Теперь же, когда вы заручились поддержкой моей матери... – Файер замерла. Что-то привлекло ее внимание. – Мог ли этот день сложиться хуже? – воскликнула она. – Мне надо было сжечь вашу записку, не читая, в то самое мгновение, когда ее принес швейцар.
К ним приближались два всадника. Маккус догадался по их костюмам, что это были мужчина и женщина.
– Друзья или враги?
Файер бросила в его сторону недоуменный взгляд.
– Вам судить. Похоже, сегодняшняя погода показалась прекрасной для прогулки не только нам, но и моим добрым знакомым – лорду Стэндишу и леди Хипгрейв. – Она натянула поводья. – Клянусь, они преследуют меня. Куда бы я ни отправилась, мне обязательно встречаются на пути графиня с ее самодовольно покровительственной улыбкой и этот прихвостень виконт.
Слова Файер отозвались болью в душе Маккуса.
– Вы не одиноки. Не забывайте об этом.
– Боюсь, что мне придется нести этот крест на своих плечах, – отозвалась она.
Файер поборола желание умчаться прочь до того, как к ним присоединилась коварная парочка. Она едва сдерживалась, чтобы не обрушить на Маккуса свой гнев, обвинив его в том, что он вытянул ее на эту злосчастную прогулку. Но она понимала, что оказалась в столь двусмысленном положении по своей вине. Получив записку Маккуса, она очень обрадовалась. Ночь, которую они провели вместе, превзошла все ее ожидания. Хотя лорд Стэндиш лишил ее девственности, она осталась невинной в искусстве любви. Маккус Броули стал ее первым настоящим любовником.
– Добрый день, леди Файер, – произнес лорд Стэндиш, откровенно оглядывая ее фигуру.
Он еще смел улыбаться ей, как будто ничего не произошло!
Девушке хотелось сделать вид, что ей нет никакого дела до них, но потом она решила, что пора покончить со сплетнями, которые они распускали, раз и навсегда. Остановив свою кобылку рядом с лошадью Маккуса, Файер приветствовала лорда Стэндиша и леди Хипгрейв.
Графиня была одета в пурпурное платье, украшенное спереди золотыми застежками. Файер неохотно признала, что в этом ярком наряде ее соперница выглядит потрясающе.