Игриво притронувшись к ее груди, он преподнес ей еще один урок в искусстве любви. Маккус уже предвкушал новые удовольствия.
– Миледи, вы знаете, что делать. Оседлайте меня, как следует.
* * *
– Ты расскажешь мне эту историю? – сонно спросила Файер, нежась в объятиях Маккуса спустя час.
После яростной любовной схватки она плотнее прижалась к нему, и они погрузились в сладкое забытье. Хотя Маккус понимал, что они не могут оставаться здесь всю ночь, он не в силах был заставить себя даже шелохнуться. Изнеможение словно сковало его.
– Какую историю, колдунья? – отозвался Маккус, тронув ее плечо. – Я боюсь, что я слишком избаловал тебя похвалами. Я обожаю тебя, боготворю тебя и не мыслю жизни без тебя. Ты моя с головы до кончиков пальцев на ногах.
Файер в ответ лишь изогнулась в его объятиях. В это невозможно было поверить, но леди Файер Карлайл была очаровательной искусительницей, и его член, до этого мирно дремавший, вдруг снова пришел в движение и начал расти на ее глазах.
– Нет, я не об этом, – поворачиваясь к нему, сказала она. – Я хотела услышать историю твоих шрамов. Я заметила, что у тебя есть несколько шрамов и на спине.
Маккус уже сталкивался с любопытными любовницами. Обычно он отвлекал их, и ему невольно захотелось повторить тот же трюк и с Файер. Но она заметила его сомнения и пристально посмотрела ему в глаза.
– Я уже говорил тебе, что у меня было очень непростое прошлое, – проворчал он в ответ.
Файер убрала прядь волос с его лица и сказала:
– Об этом я и сама догадалась бы.
– Я не знаю своей матери. Сеймус никогда о ней не рассказывал, – начал Маккус, мысленно прикинув, что он может открыть Файер, а что должен оставить в тайне.
– Сеймус? – повторила она.
– Сеймус Броули, мой отец. Он был матросом. Зная, с какими женщинами он общался, мне остается предположить, что моя мать была просто одной из тех шлюх, которые встречались на его пути. С той лишь разницей, что она забеременела.
– Он воспитал тебя один, – сказала Файер.
– Он говорит, что из-за меня бросил море. Может, так и было, хотя, учитывая его характер и любовь к выпивке, я думаю, что его выгнали за буйный нрав.
На ее лице отразился ужас.
– Он бил тебя?
– Когда алкоголь затуманивал его сознание, отец переставал соображать.
Файер осторожно коснулась его шрамов и спросила:
– Те отметины на спине тоже память о нем? – Маккус хмыкнул в ответ.
– Успокойся, любовь моя. Это случилось много лет назад.
– Он бил собственного сына? – ее голос звучал угрожающе. Она готова была обвинять человека, которого ни разу не видела.
– Файер, меня били так часто, что я не поручился бы, какие шрамы и когда мне достались.
В ее глазах появились слезы.
– О, не плачь. Ты заставляешь меня страдать. Теперь это не имеет никакого значения, – растроганно произнес Маккус.
– Но у него не было никакого права избивать тебя, – гневно отозвалась она.
Файер была воплощением невинности. Она и понятия не имела, как жестоко может иногда обращаться судьба с детьми бедняков.
– Я его ненавидел, но мне даже в голову не приходило, что он не должен этого делать. Когда отец женился на Саре Макадаме и она родила ему Тревора, он остепенился. Но это продлилось недолго. Сеймус вернулся к занятиям контрабандой, а вслед за этим – к выпивке и шлюхам. Сара умерла, когда мне было семнадцать. Она была очень любящей и доброй женщиной. Мой отец погубил молодую и цветущую женщину, но он всегда так поступал с близкими, не щадя никого, – с горечью сказал Маккус.
Файер зарылась ему в плечо.
– Ты любил ее.
– Да, конечно, – ответил он, впервые всерьез задумавшись над своими чувствами к этой женщине. – Она была мне матерью.
Файер провела пальцем по шраму, оставшемуся после пулевого ранения. Маккус чувствовал, что она не решается задать ему следующий вопрос.
– Ты хочешь узнать именно эту историю?
– Я понимаю, что об этом больно говорить, поэтому не настаиваю, – поспешно отозвалась она.
Маккус накрыл ее руку своей.
– Когда ты назвала меня Маком Броули, контрабандистом, я подумал, что Тревор посвятил тебя в некоторые детали моего прошлого.
Файер вздохнула.
– Немного.
Он понял, что она не хочет говорить об этом. По всей видимости, ей было неприятно вспоминать, как он впал в ярость, увидев ее и брата в собственной гостиной.
– Думаю, что ты уже не однажды собиралась нарушить молчание и затронуть эту тему. Я же знаю, какая ты любопытная лисичка.
Файер посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, чем вызвана смена его настроения.
– Маккус, мне очень хочется узнать о тебе как можно больше, но я понимаю, что мое любопытство, касающееся твоего прошлого, вызывает раздражение.
Маккус осознавал, что, если он решил завоевать ее доверие, ему следует быть предельно искренним.
– Я уже говорил, что мой отец занимался контрабандой. У меня же оказался к этому делу просто врожденный талант.
Маккус вспомнил, как Сеймус закатывал истерики, обвиняя его в том, что он ведет нечестную игру с собственным отцом, хотя на самом деле просто завидовал своему сыну.
– Когда мне было всего шесть, я отправился с ним в первый рейд.
– Ты был контрабандистом в таком юном возрасте? – ошеломленно спросила Файер.
Он пожал плечами.
– Конечно, я стал им, когда подрос. Но потом, осознав, насколько это неблаговидное занятие, я бросил его.
Он явно что-то недоговаривает, подумала Файер, и сказала:
– Очевидно, кто-то выстрелил в тебя, потому что ты перешел ему дорогу.
Все было намного сложнее. Но ее наверняка шокировала бы неприглядная правда, которую узнал Маккус, поэтому он решил ограничиться лишь несколькими деталями.
– Однажды вечером я вел своих людей, но нам устроили засаду. Я больше ничего не помню. Только взрывы и бездыханные тела вокруг. Все горело. Меня вынесло на берег. Я был весь в крови и не успел прийти в себя, когда ко мне подъехали всадники. Один из них был вооружен.
В свете желтого пламени свечей зеленые глаза Файер сверкали от ужаса, когда он описывал тот памятный вечер.
– Они выстрелили в тебя и оставили на берегу? – Маккус погладил ее бедро и сказал:
– Мне повезло. Они подумали, что я мертв. Если бы они решили добить меня, им бы легко это удалось. Я потерял много крови. Жизнь меня не баловала, но судьба подарила мне новый шанс.
– Эти люди... Они были наказаны?
Он раздраженно провел рукой по волосам. Как тяжело говорить правду, когда приходится отвечать на вопросы, которые разбивают твое сердце! Но Маккус не собирался в очередной раз уходить от ответа.
– Спустя три месяца арестовали троих. В ту ночь погибло пятьдесят человек. И это преступление требовало возмездия. Виновных повесили.
Маккус резко встал. Он протянул ей сорочку и сказал:
– Нам пора возвращаться. Если мы не будем осторожны, наше отсутствие станет заметным.
Файер робко улыбнулась.
– Маккус, я не хотела тебя расстроить.
– Я не расстроен, сокровище мое, – сказал он, собирая свои вещи. – Я просто очень редко возвращаюсь к воспоминаниям о своей прежней жизни. Признаться, раньше меня каждую ночь мучили кошмары.
Файер вздохнула.
– Я чувствовал свою вину за то, что произошло, – продолжил Маккус. – Я знал, что должен переписать историю своей жизни и наказать тех, кто проявил такую невероятную жестокость к моим людям. И все это ради денег.
Файер смотрела на него, словно завороженная. Положив руку ему на плечо, она сказала:
– Но ты же говорил, что виновные были арестованы и наказаны за свои преступления.
Ругая себя за то, что не умеет держать язык за зубами, Маккус склонился к ней и заглянул в глаза.
– Да, именно так я и сказал. – Он поцеловал ее, а потом, отстранившись, тихо произнес: – Вот почему я стараюсь избегать разговоров о том времени и о том пляже. У меня нет желания погружаться в прошлое, которое я не в силах изменить.
– Ты очень достойный человек, Маккус Броули, – сказала Файер.
Ее глаза блестели, как два бездонных зеленых колодца.
Он позволил ей увидеть шрамы не только на своем теле, но и те, что остались в его сердце. Файер ответила ему искренностью, проявив невиданную душевную щедрость: она не отвернулась от него. Нет, ей хотелось исцелить его.
На губах Маккуса появилась улыбка. Желая отвлечь ее от мрачных мыслей, он сказал:
– О, моя красавица, если ты стараешься соблазнить меня, то я сумею устоять против твоих чар.
Однако его возбужденная плоть свидетельствовала о том, что он лукавит. Маккус не мог отвести от нее взгляда. Ему нравилось, что она смотрит на него с таким вожделением. Файер спустила узкую бретельку, и невесомая ткань послушно сползла с плеча, обнажая грудь девушки.
– Неужели мне не удастся тебя переубедить? – прошептала она.
– Ради тебя я готов изменить решение, – ответил Маккус, дрожа от нетерпения.
– Я хочу оказать тебе ответную услугу, – сказала Файер и опустилась перед ним на колени.
Маккус закрыл глаза. Она провела языком по его горячей плоти и поцеловала рвущийся наружу стержень, изощренно лаская его. Он и мечтать не смел о том, чтобы Файер, эта рафинированная леди, одарила его с такой королевской щедростью. Доведенный до экстаза, Маккус подумал, что если она остановится, то он умрет на месте.
У него в памяти мелькнула мысль, что их могут хватиться в любой момент, но Файер заставила его забыть о всяком благоразумии. Ее язык лишал его сил. Он не мог бы противиться ей, даже если бы захотел. Маккус решил, что на этот раз он охотно уступит Файер и позволит делать все, что ей заблагорассудится.
ГЛАВА 15
Маккус тихо пробрался в спальню, которую отвели ему хозяева дома, хотя большую часть времени, как оказалось, он в ней не нуждался. После того как в его объятиях побывала Файер, ему трудно было смириться с разлукой. Ему хотелось заснуть со своей возлюбленной, но он понимал, что их приключение в храме слишком затянулось. Они нежно поцеловались на краю сада и расстались. Где-то в глубине дома раздался приглушенный смех. Очевидно, гости лорда Денингза еще не разошлись по своим комнатам, продолжая наслаждаться бренди и неспешной беседой. Маккусу повезло – по пути к себе он не встретил ни единой души. Ему оставалось лишь надеяться, что Файер была так же удачлива.