— Ты чего от меня ждёшь, Джон?
— Я хочу знать, что случилось с этим пистолетом.
— С пистолетом? Я понятия не имею. Когда мы покидали Саммерхолл, его уже не было в моём столе.
— Кто-то взял?
— Не знаю. — Патерсон помолчал. — Им же не удастся привязать его к убийству Сондерса, ты как считаешь?
— Это ты мне скажи. Даже если пистолет не имеет отношения к делу, для Фокса это ещё одна деталь пазла. Расследуется убийство, Эймон. Не надо думать, что всё это несерьёзно.
— Понял, не дурак.
— Вот и я тоже. Я бы тебе советовал этого не забывать. Ладно, сменим тему. Расскажи мне о Скользком Филе Кеннеди.
— Ещё одно имя из склепа. Кеннеди-то какое к этому имеет отношение?
— Вот ты мне и расскажи.
— Тут и рассказывать нечего — умер у себя дома после суток беспробудного пьянства. Ловкий был мерзавец. Мы давно должны были упрятать его за решётку, но всё не получалось. «Вина не доказана» — таков был вердикт в тот единственный раз, когда дело дошло до суда.
«Вина не доказана» — «незаконнорождённый вердикт»[42], который выносило жюри присяжных в Шотландии, когда считало, что обвинение недостаточно постаралось, чтобы доказать вину обвиняемого. Подозреваемый выходил из здания суда свободным, официально его репутация оставалась незапятнанной. Эти слова вызывали у любого полицейского приступ бешенства: «ты меня почти поймал, но не совсем». Ребус знал закоренелых преступников, выходивших из здания суда на свободу после вынесения вердикта «вина не доказана». Они ухмылялись и подмигивали полицейским, которые сотни часов проводили, выстраивая систему доказательств, которую затем отвергал коллективным разумом присяжных.
Может, в следующий раз тебе повезёт больше, говорили эти ухмылки и подмигивания.
— Ты присутствовал при вскрытии? — спросил Ребус.
— Нет.
— А Гилмур или Блантайр?
— Это было давно, Джон. — Патерсон погрузился в молчание, словно задумался. — Я почти уверен, что там был Фрейзер Спенсер. Да, Фрейзеру в тот день досталась короткая спичка.
«Врёшь, — подумал Ребус. — Зачем ты это делаешь?» Профессор Каттл уже назвал имена — Гилмур и Блантайр, — которые предпочёл забыть Патерсон.
— Я всё равно не понимаю, какое отношение к этому имеет Кеннеди, — сказал Патерсон.
— Я и не думаю, что он имеет отношение.
На, получи, баш на баш.
Ребус отключился и, докурив сигарету, щелчком отправил окурок через окно на асфальт. Посмотрел на верхний этаж здания, потом вылез из машины, пошёл к входу и нажал кнопку возле таблички «Трейнор / Белл».
— Слушаю.
Он узнал голос и, наклонившись к микрофону, ответил:
— Это сержант Ребус.
— Джессика не хочет вас видеть.
— Я пришёл говорить не с ней, Элис, — с вами.
— Что это значит?
— Если Джессика дома, то, может, вам лучше спуститься.
— Зачем? Что я сделала?
— Она знает про вас и нашего дорогого незабвенного министра юстиции? А если уж я задаю этот вопрос, то вот вам и ещё один: знает ли Форбс, что вы встречались с его папашей?
— Вы ублюдок, — сказала она. — Уходите и оставьте нас в покое.
— Не могу, Элис, пока не получу от вас несколько ответов.
— Пошёл вон! — Щелчок — и домофон отключился.
Он выпрямился, прождал несколько секунд, потом ретировался в машину и устроился поудобнее за рулём. Он уже собирался закурить новую сигарету, когда Элис Белл распахнула дверь, вышла из дома и оглядела улицу. Она нервничала, пальцы её были сжаты в кулаки. Наконец она увидела «сааб» и сощурилась, её губы вытянулись в тонкую решительную линию. Ребус жестом пригласил её в машину, и она подчинилась — села на пассажирское сиденье, громко хлопнула дверцей.
— Вы омерзительны, — сказала она.
— Когда вам позвонили следователи, вы сказали, что отец Форбса показывал вам Шотландский парламент. Насколько мне известно, их эта версия удовлетворила. — Он помолчал. — Но меня, в отличие от них, ваши слова не убедили, и то, что вы сидите здесь, рядом со мной, лишь подтверждает мои сомнения. — Ещё одна пауза. — Ну так вы не хотите рассказать?
— Что рассказать?
Ребус откинулся к подголовнику, глядя на неё вполоборота.
— Пока в полиции проверили только последние разговоры Пэта Маккаски. Я могу углубить проверку и выяснить, когда всё началось…
— Три месяца назад, — сказала она вдруг. — Три с половиной.
— И как вы познакомились?
— Форбс пригласил меня с Джессикой к себе. Его родители были дома. Когда я сказала, что меня интересует творчество Элисон Уотт[43], Пэт заметил, что в здании парламента есть её полотно. — Теперь наступила очередь Элис Белл сделать паузу. — Тогда, наверно, всё и началось.
— А Форбс и Джессика?..
— Они ничего об этом не знают.
— Как часто вы с ним встречались?
— Восемь раз. — В её голосе была слышна чуть ли не гордость за такой точный ответ.
— В его доме?
Она покачала головой:
— Никогда.
— А где?
— У него есть приятель, у которого квартира на Холируд-роуд. Приятель часто уезжает в Лондон… — На её лице появился румянец. — Я знаю, он гораздо старше меня и… он отец Форбса и вообще, но…
— Вы не на исповеди, Элис.
— Вы же не думаете…
— Что его смерть как-то связана с вами? — Ребус покачал головой. — Не думаю, если только вы меня не разубедите.
— Тогда я не вижу смысла…
Ребус повернулся к ней всем телом.
— Мне нужна информация, Элис. Мне нужно знать, что случилось в вечер аварии. Я нутром чувствую, что Джессика поделилась с вами.
— Не поделилась.
— Я думаю, вы лжёте.
— Я не лгу!
— Ну, если вы хотите так играть со мной, то я могу поделиться вашей маленькой тайной с некоторыми общими друзьями — для начала с Джессикой и Форбсом, а потом с бригадой, которая расследует обстоятельства смерти мистера Маккаски…
В её глазах вспыхнула ярость.
— Вы омерзительны, — сказала она дрожащим от гнева голосом.
— Я предпочитаю выражение «суров, но справедлив».
— В чём вы видите тут справедливость?
— Слушайте, я облегчу ваше положение. Форбс поставлял наркотики студентам. Я думаю, что в ту ночь ему не удалось по-хорошему договориться с поставщиками и он гнал машину на полном ходу, пытаясь уйти от погони. После аварии он бросился наутёк, оставив Джессику в разбитой машине. И вот теперь я вас спрашиваю: это, по-вашему, справедливо?
— Я не знаю, что думать. — Она моргнула несколько раз, словно прогоняя туман, в котором перед ней расплывался мир. Потом глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Ребус её не торопил, чувствуя, что она сейчас предложит ему что-нибудь. — Форбс покупает наркотики в пабе.
— В центре города?
Она помотала головой:
— Он называется «Гимлет». Я думаю, это в Горги или где-то поблизости.
— Поблизости, — тихим голосом подтвердил Ребус. — С кем он работает? С хозяином? С парнем по имени Даррил Кристи?
Она снова покачала головой:
— С одним из вышибал. Дино или как-то так.
— Дино, — подтвердил Ребус.
— Больше я ничего не знаю.
— Никаких разговоров шепотком между Форбсом и Джессикой после аварии? Никаких телефонных звонков вполголоса, когда она не знает, слышите вы или нет?
— Ничего такого, — ответила Элис Белл, вперившись в него взглядом.
— Она сейчас дома?
Белл кивнула.
— Разговаривает с отцом по телефону — о завтрашних похоронах.
— А в чём дело?
— Её отец хотел там появиться, но Джессика убеждает его, что лучше не надо. Он явно позвонил Форбсу и обвинил его в том, что он чуть не убил Джесс. Она волнуется, как бы он не устроил скандал… — Взгляд её стал жёстче. — Это вы навели его на такую мысль.
— Мы оба, Элис, знаем, что за рулём тогда сидел Форбс.
Она потянулась к ручке дверцы, открыла её.
— Вы добиваетесь своего, идёте по головам невинных людей. И я чувствую, что вы получаете от этого удовольствие.
Элис вышла, и он проводил её взглядом. Она пересекла улицу и исчезла за дверью. Только тут он обратил внимание, что она оставила пассажирскую дверцу широко раскрытой. Ему было не дотянуться до ручки, пришлось выйти и обойти машину, чтобы закрыть дверцу. Месть мелкая, но эффективная.
Ребус не мог не восхититься Элис за находчивость.
17
— Тебя Дино зовут?
— А сам-то кто будешь?
Было восемь вечера, и из недр «Гимлета» доносилась музыка. Надпись мелом на грифельной доске сообщала, что сегодня в программе музыка восьмидесятых. На вышибале у дверей было длиннополое чёрное шерстяное пальто и чёрная водолазка. Руки в карманах, ноги широко расставлены.
— Сержант уголовной полиции Ребус, — сказал Ребус, раскрывая удостоверение. — Босс на месте?
— Сегодня — нет.
— А где его найти, не знаешь?
— Нет.
Ребус сделал вид, что озадачен, даже затылок для убедительности почесал.
— Похоже, вам не повезло, — сказал вышибала.
— Не мне, Дино, — ответил Ребус. — Тебе.
Вышибала был всего дюйма на два выше Ребуса. И примерно такого же веса. Но вот мышечный тонус у них был разный — это факт. Ребус мельком глянул на шею Дино и сразу понял: тот регулярно захаживает в тренажёрный зал. Рубцы над бровями. Значит, бывший боксёр, а может, и не бывший. Взгляд маленьких настороженных глаз встретился со взглядом Ребуса.
— Это ещё почему? — спросил он.
— Я собирался поговорить с Даррилом лично, но, видимо, придётся ограничиться телефонным разговором. Мы с твоим боссом давно знакомы, приятель. Хотел предупредить его по старой дружбе…
Подошла пара завсегдатаев, немногим моложе Ребуса.
— Всё в порядке, Дино? — спросил один.
Дино кивнул и отступил в сторону, пропуская клиентов. Дверь открылась, и Ребуса оглушил рёв динамиков — «Дюран-Дюран». Кто-то из посетителей пытался подпевать, хотя музыканты группы вряд ли сказали бы спасибо за такую поддержку. Дверь закрылась, и Дино возобновил игру в гляделки с Ребусом.