— Слушайте, задание элементарное: вы присутствуете при вскрытии, а потом докладываете. Я понимаю, тут нет никакого гламура — ни пальбы, ни смерти члена парламента, но это всё тоже часть пёстрого полотна жизни. — Устремив взгляд на монитор компьютера, он махнул рукой, давая понять Ребусу, что аудиенция окончена.
В большом кабинете Эссон изо всех сил старалась согнать с лица самодовольное выражение.
— Могла бы меня предупредить, — посетовал Ребус.
— Так вы сами зачем-то спешили, — возразила она. — И потом, говорят, там новый патологоанатом, может, будет забавно.
— О да. Покойницкая — это сплошное веселье, — промямлил Ребус. — И когда я вернусь, чтобы мой выигрыш был готов!..
— Вы опоздали, — сказал санитар. — Нам пришлось начать на час раньше назначенного времени.
Ребус часто бывал в морге. На цокольном этаже размещалось обширное хранилище, пол здесь был бетонный, и его часто мыли водой из напорного шланга. В одной стене было множество выдвижных ящиков для хранения трупов. Кроме того, имелась отдельная, меньшая комната для особых случаев. Фургоны могли заезжать внутрь через подъёмные ворота, чтобы публика не догадывалась о главном назначении сооружения. Лаборатории и анатомичка располагались этажом выше. Там же были и небольшие кабинеты для персонала, смотровая и зал ожидания для ближайших родственников.
— Она, наверно, сейчас докладывает о результатах вскрытия по телефону.
— Она?
— Профессор Куонт.
— Могу я её увидеть?
Санитар кивнул в сторону лестницы.
— Через двадцать минут она должна быть в другом месте, — предупредил он.
Но Ребус уже шагал по лестнице.
Дверь была приоткрыта, но он всё равно постучал. Куонт уже сняла рабочий халат и теперь сидела за столом, при появлении Ребуса она положила телефонную трубку.
— Вы сержант Ребус? — спросила она.
— Он самый.
— Я как раз говорила старшему инспектору Пейджу…
— …что вам пришлось перенести вскрытие на более раннее время.
— Нужно быть на лекции. — Она посмотрела на часы.
— Я могу вас подвезти.
— Пешком быстрее — это у Макюэн-холла.
— Тогда я вас провожу.
Она посмотрела на него голубыми глазами. Ресницы накрашены, густые рыжие волосы падают на плечи. По прикидке Ребуса ей было лет сорок пять, может, чуть больше. На пальцах ни одного кольца, но, возможно, она их не носила из профессиональных соображений. Кисти рук у неё были розоватые, — вероятно, она тщательно отмывала их после работы.
— Провожу, чтобы послушать о результатах.
— Прекрасно, — сказала она, собирая бумаги в большой кожаный портфель, потом сняла пальто со спинки стула и надела его, а Ребус подавил в себе неожиданное желание помочь ей.
— Всегда, знаете ли, надеешься, что подробности что-то прояснят в деле, — зачем-то объяснил он ей.
— Я пытаюсь выкроить время для ещё одного вскрытия позднее, если удастся найти второго патологоанатома.
— Вот как?
Она оглядела тесный кабинет — не забыла ли чего-нибудь.
— Случай странный, — сказала она.
— Значит, он не утонул?
— Он был уже мёртв, когда оказался в воде. Вопрос в том, когда он умер. — Она увидела выражение, с которым он смотрел на неё. — Я думаю, прошло несколько месяцев, — пояснила она. — Может быть, даже лет.
— Лет?
— Судя по тому, как сцементировались кости, он ушёл в мир иной в сидячем положении.
— Профессор, мы что, говорим о скелете?
— Кожа есть, но она мумифицирована. Пока трудно сказать точнее. Тело провело в воде, видимо, не больше двух дней. Порт почти не подвержен действию приливов, так что тело сбросили в воду, скорее всего, именно здесь, его не принесло сюда откуда-то ещё. — Она задумалась. — Больше я практически ничего не смогла сказать старшему инспектору Пейджу. Вы уверены, что хотите проводить меня?
— Абсолютно, — сказал Ребус, придерживая для неё дверь.
Они поднялись от Каугейта до Чемберс-стрит. Ребусу пришлось постараться, чтобы не отстать.
— Так вы и есть тот самый знаменитый Джон Ребус? — спросила она.
— Вы, вероятно, имеете в виду кого-то другого.
— Не думаю. Вы были знакомы с профессорами Гейтсом и Куртом?
— Много лет с ними работал.
— Кажется, профессор Курт о вас говорил. Он был моим учителем. Вы фигурировали в нескольких его историях.
Они проходили мимо музея, и она спросила, бывал ли он там.
— После открытия не был, — признался он.
— Загляните.
— Вы уверены насчёт этого трупа, профессор Куонт?
— Меня зовут Дебора. И я признаюсь вам, что в настоящий момент у меня больше вопросов, чем ответов.
— И нет ничего, что помогло бы идентифицировать тело?
— Его извлекли из воды обнажённым. Никаких видимых татуировок или шрамов. Светлые волосы, рост пять футов и десять дюймов. Я бы сказала, что весил он около ста семидесяти фунтов — брюшко у него было. Второе обследование будет проходить с участием кого-нибудь из криминалистов. К телу прилипли какие-то волокна. Предположительно он был во что-то завёрнут. — Она остановилась. — Где-то я читала о похожем случае. Муж не мог вынести мысль о разлуке с женой и оставил её в том самом кресле, в котором она умерла. Никого не впускал в комнату лет пять.
— Вы думаете, это похожий случай?
— Всё, что я знаю пока, — на теле отсутствуют очевидные следы насилия.
— Кто нашёл тело?
— Бегун, во время утренней пробежки. Обычная история — сначала принял его за мешок с мусором. — Она пошла дальше, свернула с Чемберс-стрит и двинулась дальше по Бристо-плейс. — Мы почти пришли, — сказала она, снова посмотрев на часы. — Хоть раз, кажется, начну без опозданий.
— Вы читаете лекции на медицинском факультете?
Она кивнула.
— Вам теперь пешком идти назад к моргу за своей машиной?
— Да, — подтвердил он, заслужив улыбку. — А когда будет вторая аутопсия?
— Если удастся найти помощника, без четверти пять. Вы придёте?
— Надеюсь.
Они уже были на Тевиот-плейс, у входа в здание. Она протянула руку, и он пожал её. Рука была тонкая, он почувствовал косточки под кожей. Потом она повернулась и вошла под арку, а ещё через несколько секунд исчезла из виду.
— Мне только мумий не хватало, — пробормотал себе под нос Ребус, собираясь идти назад. Зазвонил его телефон.
— Почему с вами вечно какие-нибудь осложнения, Джон? — спросил Пейдж.
— Я не напрашивался на это задание.
— Судя по тому, что мне сказала профессор Куонт, мы имеем дело с подозрительным случаем смерти.
— Она и мне об этом сказала.
— Значит, вы её видели? Говорят, она такая раскрасавица.
— Вас дезинформировали, — ответил Ребус, отсоединился и пошарил в карманах в поисках сигарет.
Он встретился с Жиртрестом в пабе на Рейберн-плейс во время ланча. Ребус уже сидел за угловым столиком, когда появился Патерсон и взял себе пинту лагера; Ребус от предложения выпить отказался.
— Это что у тебя за гадость? — брезгливо поморщился Патерсон, кивая на ярко-зелёную жидкость перед Ребусом.
— Лаймовый сок с содовой — на нём клянётся Шивон Кларк.
— Я бы тоже стал клясть всё на чём свет стоит, если бы ты поставил передо мной такое. — Патерсон принялся изучать меню. — Ты есть будешь?
— Я сыт, — сказал Ребус.
— Хочешь сразу к делу? — Патерсон положил меню и сделал большой глоток лагера.
— Дело в том, Жиртрест, что я знаю про Фила Кеннеди.
— Да?
Ребус кивнул, не сводя глаз со старого приятеля.
— Вы его посадили на стул в камере и принялись мутузить. Он упал, ударился головой — и привет. Тогда вы, чтобы прикрыть задницу, отвезли его к нему домой и уложили под лестницей. Запись о задержании из журнала выдрана, так что всё было бы шито-крыто. Вот только в соседней камере сидел Билли Сондерс, и он всё слышал.
Патерсон уставился на столешницу, словно пытаясь навсегда запомнить рисунок. Стакан он держал в руке, но так больше и не отпил. Наконец он шмыгнул и потёр нос, но по-прежнему не хотел встречаться взглядом с Ребусом — окна, стены, персонал бара казались ему более интересными.
— Так, — сказал он наконец, растягивая как можно дольше единственный слог. Потом он рискнул встретить взгляд Ребуса. — От Сондерса узнал? У него это где-то было записано?
— Как я узнал, не имеет значения.
— Это голословное обвинение. Никаких доказательств нет.
— Ты прав.
— И это произошло случайно, если даже произошло.
— Но прикрытие вы организовали не случайно. Оно было спланировано почти безупречно.
— Почти?
— Журнал задержаний и свидетель — Билли Сондерс. Он заключает с вами сделку: в следующий раз, когда его арестуют, вы сделаете всё, чтобы его не посадили. Он точно знал, что собирается сделать, — избить до смерти Дугласа Мерчанта. А если вы ему не поможете, то он вас заложит. И тогда полетела бы не только твоя голова, но и Гилмура, и Блантайра, а заодно и голова профессора Доннера. И я думаю, Магнус Хендерсон тоже поплатился бы головой — трудно выдрать страницу из журнала так, чтобы сержант КПЗ не знал об этом.
— Магнус Хендерсон умер, Джон. И профессор Доннер умер. Теперь нет и Сондерса. Да и нашему старому приятелю Доду Блантайру осталось всего ничего. Ты задай себе вопрос: что всё это даст, ради чего всё это?
— Вероятно, не даст почти ничего, — согласился Ребус. — Но всего пару дней назад был хладнокровно застрелен человек. Ты хочешь мне сказать, что и это не имеет значения?
— Имеет, — сказал Патерсон. — Конечно имеет.
— А что случилось с пистолетом, ты знаешь?
Патерсон задумался над ответом. Ещё один глоток лагера придал ему смелости.
— Я всегда думал, что его взял Стефан. После того как Стефан покинул Саммерхолл, никто этого пистолета никогда не видел. — Патерсон выдавил самую горестную из улыбок, на какую был способен. — Когда он начал преуспевать в бизнесе, я всё спрашивал себя: может, на деловых встречах, когда ему нужно было получить чью-то подпись, он доставал этот пистолет?