— Что? — притягиваю Царевну к себе и укладываю русоволосую голову на своё плечо.
Она, словно кошечка, устраивается на мне поудобнее. Целую в висок. Затем Нику в макушку. Крепче прижимая обеих к себе.
— Продолжай, Итан, мне нравится, когда ты общаешься с дочерью. Это так умилительно, — мурлычет Энни. — У тебя по психологии, наверняка, была пятерка…
Запрокинув голову, царевна устремляет на меня томный взгляд.
— С детской я как-то не очень… — мой голос несвоевременно садится. Энни смотрит снизу вверх. Инстинктивно облизав губы, чуть приоткрывает их. Мой мозг, перестраиваясь с каждым новым воспоминанием, плавится, выдавая череду эротических ассоциаций. Вспоминаю, как трахал её рот, и крышу мгновенно уносит. В брюках до неприличия становится тесно… — Может, поможешь? — сглатываю, мечтая оказаться с ней наедине.
— Неа… — Энни дразняще улыбается.
Не удержавшись, тянусь к её губам. Целую, незаметно ныряя кончиком языка в её рот. Вздрагивает, когда прикасается к моему своим языком. Исходит мурашками… Одновременно растягиваем улыбки.
— У тебя хорошо получается, любимый, — шепчет сбивчиво, отрываясь от моих губ. — Я лучше тебя послушаю…
«Любимый…» — проносится сквозь всё моё тело волнующей дрожью. Ударяет в затылок тёплой волной.
Вкушаю новые эмоции. Их много. Они слишком сильно пьянят. Проникают в самые тёмные уголки души и устраивают там фейерверки.
— Хватит целоваться! Пап?! — нетерпеливый возглас дочери отрезвляет нас обоих. — Как ляля попадает в мамин животик?
Мигая глазами, смотрю на Нику.
— Малыш, — вздыхаю, пытаясь прийти в себя, — чтобы появился новый человек, обязательно нужны двое. Только папа и мама. Ночью папино семечко попадает к маме в животик и там начинает расти. Так зарождается новая жизнь. Ты тоже появилась у нас из семечка. От нашей большой любви. Здорово, правда?
— А как семечко попадает в животик? Мама его съедает?
— Нууу… — меня окатывает кипятком. Судя по виду Анны — её тоже. — Почти что да. Съедает.
— А ляле в животику не тесно?
— Ей там очень удобно, тепло и уютно до определённого времени. Пока ляля не решит родиться на свет.
— А как она вылазит оттуда?
Наши с Анной взгляды встречаются. Мы застываем в немом вопросе. Оба.
Да, блять!
На суде проще устраивать пикировки с оппонентом клиента, чем с маленькой трёхлетней познавательной почемучкой!
— Мы ждём, Итан, — шепчет Анна, зарывшись носом мне в шею.
— Ник, давай на ушко скажу, не то мама меня прибьёт.
— Говори, — дочь с неимоверным интересом подставляет ушко к моему лицу.
— Через вагинку, — шепчу я, сам краснея от своего поучительного урока.
— А что такое «вагинка»? — громко переспрашивает Ника.
— Боже, Итан! Ты рехнулся? — встрепенувшись, Анна в шоке округляет глаза.
Виновато пожимаю плечами.
Ну а что? Разве Ника не знает, где у неё ножки, ручки, живот, грудь, попа или та же вагинка? Смешно! Ну а как ещё назвать женскую киску?
Пестики? Тычинки? Листочки? Пещерки?
Да ну… к черту все это!
— Хочешь объяснить сама?
— Нет уж, продолжай, — Царевна прикусывает губу, чтобы не заржать.
Вдохнув поглубже, продолжаю:
— Дочь, это такое отверстие между ножек, через которое рождается ребёнок. Есть такой орган у женщин, служащий для рождения детей. Когда подрастешь, наша мама обо всём тебе расскажет. Ладно?
— Угу. Па? А что такое пенис?
Очередной познавательный интерес Ники вынуждает меня поперхнуться слюной и закашляться.
— Господи, Буся! — ворчит Аня, прикрывая ладонью побагровевшее лицо.
— Что? — хмурится малышка. — Никита во дворе показывал. Но Кэт говорит, что у него свистулька, а не пенис. Но она же не свистит! Только писяет, — доча невинно хлопает глазками.
— Никита, это кто? — быстро перевожу тему разговора.
— Соседский мальчик. Они почти ровесники. На детской площадке во дворе вместе играли. Теперь Ника будет скучать по друзьям.
— Это не друзья, а извращенцы… — цежу я. — Кстати, Ника может посещать детский сад. Вместе с детьми Артёма, Марко и Лекса. Если захочешь, я выбью для неё место. Садик частный. Обслуживание на высоте. Подумай об этом.
Таксист тормозит напротив нашей виллы. Из небольшой нагрудной сумки достаю пульт. Открываю ворота. Машина плавно ныряет во двор. Девчонки, прижавшись ко мне, с интересом рассматривают новую территорию с ухоженным садом и большими зелеными лужайками.
— Добро пожаловать, — проговариваю я, замечая вышедшую из дома бабушку Монику. Увидев машину, мать размазывает по щекам слезы и делает пару шагов навстречу. — Ну вот… Кажется, бабушка Мо приняла ваш приезд слишком близко к сердцу. Соскучилась… как и я…
Глава 34. Дом, милый дом
Анна
— Боже, она здесь? — испытывая смятение, рассматриваю через лобовое стекло маму Святого. Красивая, ухоженная, стильная женщина пятидесяти шести лет.
— Да. Она обещала устроить нам сюрприз.
— Почему ты мне ничего не сказал?
— И что бы это изменило, Эн? — удивляется Итан, глядя в мои глаза. — В этом доме я не жил. Мама подготовила его к нашему приезду.
— Я ужасно волнуюсь. Я совсем её не знаю… — судорожно выдыхаю.
Маму Итана я видела мельком. Однажды мы пересеклись в больнице, когда Святой находился в коме. Ей было не до знакомства со мной. Она была полностью разбита.
Из-за моей ошибки госпожа Сантуш едва не потеряла сына. Пережила сердечный приступ. К счастью, всё обошлось. Только мне по-прежнему стыдно смотреть ей в глаза.
— Хочешь взять Нику на руки? — спрашивает Итан, отмечая моё беспокойство.
— Она твоя дочь. Думаю, будет правильно, если я предоставлю тебе честь познакомить её с бабушкой.
На самом деле я не знаю, с чего начать диалог. Всю инициативу отдаю в руки Итана.
Что я ей скажу? Простите, что так долго скрывала от вас внучку?
Божжже… Почему у нас всё так вышло? Почему?
— Эн, не стоит беспокоиться насчет мамы. Она на тебя не в обиде. Наоборот, ругала за всё меня. У тебя будет хороший союзник и друг. Поверь мне.
Твёрдые пальцы Итана нежно проходятся по моей щеке.
Мне от этой ласки настолько приятно, что я зажмуриваюсь и позволяю себе немного расслабиться.
«Всё будет хорошо», — мысленно проговариваю утверждение. Спустя мгновение распахиваю глаза.
Встречаемся с Итаном взглядами. В уголках его проницательных глаз резвятся тонкие лучики морщинок.
— Идём? — подмигивает Святой, провоцируя у меня робкую улыбку.
— Идём, — соглашаюсь и через мгновение покидаю такси вслед за дочерью и моим мужчиной.
Мы подходим к его матери. На нервах, не осознавая куда деть руки, она прижимает их к сердцу, будто бы последнее готово проломить рёбра и выскочить за их пределы.
Замечаю, как тяжело и неравномерно вздымается её грудь. В ямке на шее бешено бьётся пульс. Она ужасно волнуется. Женщину заметно потряхивает. И эти ощущения каким-то образом передаются мне. Вплоть до тремора в руках и ногах.
Чтобы не осесть на землю, я вцепляюсь в плечо Святого.
Моника растеряно изучает дочь.
Ласковый, точь-в-точь как у Итана взгляд, буквально прилипает к Нике.
Словно никого кроме нашей принцессы для бабушки не существует.
В поле её зрения только Буся. Только её внучка. Только она.
Оторвав от груди руку, мать Святого аккуратно касается туфельки Буси. Судорожно втягивает недостающий кислород. А затем шепчет едва слышно, зажатым от волнения горлом:
— Господи, кто это у нас такой маленький?
Прижавшись к груди отца, дочь настороженно наблюдает и молчит. Словно воды в рот набрала.
Обычно Ника не такая. Она общительная и любознательная девочка. За словом в карман не полезет. Но сегодняшний день для всех нас выдался достаточно насыщенным. Я бы сказала, слегка тяжёлым. Поэтому нам сложно подобрать слова, чтобы нарушить затянувшееся молчание. Точнее мне сложно. Ника бабушку не понимает. С ней я не учила португальский язык. О чём сейчас ужасно жалею.
— Мам, всё хорошо, — проговаривает Итан, как только замечает слезы на глазах матери. Обняв её за плечи, притягивает к себе. — Не волнуйся, ей нужно немного времени, чтобы адаптироваться к новой обстановке. Она привыкнет к тебе, и ты увидишь её настоящую. Хорошо?
— Да-да, сынок. Я всё понимаю, — кивает она, переводя взгляд на меня. — Господи, Энни, доченька, подойди. Я совсем о тебе забыла. Прости, милая. Прости, — оторвавшись от Итана, будущая свекровь сгребает меня в тёплые объятия. Под аккомпанемент грохочущего сердца я теряюсь, становлюсь слишком уязвимой. Раскисаю вместе с ней.
Обнявшись, мы обе хлюпаем носами. Слез накатывает так много, что за раз нам их точно не выплакать…
— Спасибо тебе за внучку, — шепчет она, отстраняясь. Высушивает ладонью своё лицо, затем моё. — Она такая хорошенькая. Чудесная девочка. Как ты? Как вы долетели? Боже, сынок, пойдемте в дом! Я вас накормлю. Вы, наверное, голодные? Уставшие после перелёта. Быстренько все в дом! Боже, как же я соскучилась. У меня есть внучка! Боже мой, у меня есть внучка!
Стою на месте как вкопанная. Всё ещё не верю своим ушам. Моника не злится. Не упрекает меня ни в чём. Она безмерно счастлива. В ней столько потенциала и радости, что хватит поделиться приятным с целой страной! И главное — она души не чает в нашей дочери. Ещё не успела с ней как следует познакомиться, как уже готова подарить ей целый мир.
Итан отправляет такси. Садит дочку на гору из чемоданов. Достаёт что-то из нагрудной кожаной сумочки.
— А кися? Кися! Пап! Кися! — вспомнив о котёнке, Буся поднимает кипишь.
Иду к переноске, достаю из неё животное. Кот проголодался. Жалобно мяукает. Тычет прохладным носом в ладонь.
— Дай, ма, дай мне кисю!
— Держи, — вручаю дочери котёнка. Ника прижимает его к груди. Стискивает обеими ладошками, да так так сильно, что коту приходится громко мяукнуть.
Сколько не просили его не жмякать — не доходит. Ребёнок. Что с неё взять?