ющих. Его темные руки давали повод Дольману думать, что пришедший или кузнец, или гравер.
Новоприбывший коротко и отрывисто потребовал себе пунш и тотчас же бросил на стол деньги. Альбино внимательно осмотрел монеты и только потом дал сдачу.
— Вы что, никогда денег не видали? — запальчиво спросил незнакомец, подняв на Альбино мрачные глаза. Трактирщик тем временем бросил монету на стол, чтобы испытать на звук.
— Вы напрасно сердитесь! На этой неделе я два раза получал фальшивые талеры!
Незнакомец, вскочив, выхватил талер из руки Альбино: — Так верните мне талер, вот другие деньги! Но знайте, ноги моей больше не будет в вашем мерзком кабаке!
— Смешно! — заметил актер, желая вставить и свое словцо в шумный разговор.— Что же теперь — остерегаться давать талеры? — Он с удовольствием стал прихлебывать пунш из стоявшего перед ним стакана.
— Самое выгодное дело — чеканить талеры! — рассмеялся Кастелян.
— Верьте им! А пока те, кто живет за счет других, не хотят брать и настоящих! Что значит фальшивый талер? — рассуждал незнакомец.— Какое значение имеют какие-нибудь две тысячи монет, вычеканных не из настоящего серебра?
— Никакого! — согласился актер, не выпуская из рук стакана.
— Только бы каждый брал их! Настоящее это серебро или какое другое — все равно.
— Само собой, все равно! — заключил актер.— Возьмем хотя бы бумажные деньги: какую стоимость имеют эти разрисованные бумажки в руках тех, кто их имеет? Воображаемую, только воображаемую.— Актер явно хотел выказать свою образованность.
Госпожа Робер покачала головой и обратилась к тарелке Кастеляна, желая взять кусок колбасы, но возлюбленный семидесятилетней мошенницы ничего ей не оставил.
— Ты, похоже, проголодалась, милая Робер? — сказал Кастелян, заметив ее удивленный взгляд.— Альбино, принеси-ка нам…
— Ничего не надо приносить,— пугливо перебила старуха.— Мне вовсе не хочется есть!
— Ты опять сильно кашляешь; вспомни о своей одышке, милая Робер, не отказывай же себе! — проявил Кастелян заботливость, которая заставила Дольмана засмеяться.
— Ах, мошенник! — пробормотал он про себя.— Все вытянет из старухи, пока в один прекрасный день не бросит ее. Он просто хочет получить вторую порцию.
Заметив, что Дольман смеется над нею и Кастеляном, старуха злобно проговорила:
— Во всяком случае, будь у меня аппетит, я в состоянии заплатить и за шестьдесят порций колбасы! Некоторых от такого аппетита удерживает то, что им нечем заплатить за ночлег и за водку!
— Вот тебе, Альбино, мой долг,— сказал Дольман вместо ответа и положил на стол монету.— Я не из тех, кто не оплачивает своих счетов.
Тут старуха разразилась таким громким хриплым смехом, что актер, о чем-то шептавшийся с незнакомцем, испуганно обернулся.
— …От доктора! — выдавила сквозь смех старуха.
При этих словах Дольман порывисто вскочил, с шумом отодвинув стол, и стакан полетел на пол.
— Смотри, чтобы я не поломал тебе ребер, проклятая старуха! — закричал он, размахивая кулаком.— Еще только раз скажи это — и отправишься к чертям вместе с твоим Кастеляном! Он знает меня — я не люблю шутить.
— Что с тобой? Разве есть что обидное в слове доктор? — удивился толстяк.
Дольман готов был броситься на престарелую парочку, но Альбино остановил его:
— Вы что, не слышите, что колокольчик звонит? Не шумите!
Действительно, кто-то вошел.
Это оказалась нищая графиня. Полиция не тревожила ее больше, несмотря на фантастические лохмотья. Правда, сначала ее как бездомную посадили в работный дом и повели к судье для допроса. Но там она без всяких церемоний назвала себя графиней Понинской, и когда подтвердилась ее принадлежность к обедневшему польскому дворянству, старуху выпустили. Вскоре ее знали все полицейские, но не трогали, так как всякий арест ни к чему бы не привел.
Нищая графиня поклонилась гостям, с достоинством уселась у стола в задней части комнаты и подозвала к себе Альбино.
— Принеси мне стакан, только побольше,— сказала она хриплым голосом, и ее грязное загорелое лицо передернула довольная улыбка.
— Хорошо, графиня,— ответил Альбино,— но прежде… — Он протянул руку.
— Знаю, что ты думаешь, сын мой,— старуха ко всем обращалась на ты.— На, послушай-ка звон! — Она похлопала по одному из карманов, в котором зазвенели деньги.
— Значит большой…
— Если не хочешь лишний раз беспокоиться, принеси сразу два больших — мне пить хочется, сын мой! О, давно у меня во рту не было и капли драгоценного напитка, облегчающего нашу жизнь! — Графиня тяжело вздохнула.
— Что это вы сегодня спозаранку ходили с пакетом к наезднику Лопину? — поинтересовался Альбино, наливая водку в стаканы
Старуха на минуту растерялась.
— Я, утром? Ты, верно, тогда еще не совсем проснулся, сын мой?
— Когда поутру я выпускал последних гостей, чтобы закрыть на пару часов свой погребок, вы проходили по Фридрихштрассе.
— Ты это видел во сне: я ночевала в Вильдпарке и встала очень поздно; у меня старая привычка долго спать.— Графиня хрипло засмеялась.
Альбино подал ей два больших стакана, за которые она, не мешкая, вынув несколько монет, расплатилась.
Приход графини в кабак за порцией водки, от которой опьянел бы любой мужчина, прервал разговор Дольмана с госпожой Робер и Кастеляном. Дольман казался сильно разгневанным. Он встал и подошел к столу, за которым сидела эта нелепая пара.
— Чтобы вам известно было, что случилось с доктором,— начал он,— и чтобы вы впредь ко мне не приставали, я вам сейчас все расскажу.
— Ему кто-то свернул шею у тополиной аллеи, мы это и без тебя знаем,— перебил Кастелян.
— Помолчи, пока я кончу! Он напился до бесчувствия в «Белом Медведе» и не мог заплатить по счету. У меня было несколько грошей в кармане, доктор заметил это; мы шли ночью вместе, и когда дошли до того места, где началось громадное поле, этот мошенник предложил мне померяться силами, обещая заранее меня побороть. В этой борьбе он сломал себе оба ребра; так было дело, и горе тому, кто осмелится рассказать это иначе!
— Уже поздно,— сказала старуха Робер Кастеляну, как будто не слышала Дольмана.— Пойдем-ка!
— Как хочешь, милая Робер, ты знаешь, я сговорчив, но не очень крепко стою на ногах!
— Мне здесь очень не нравится, ты поел, выпил — и довольно. Господин хозяин, потрудитесь получить деньги, они настоящие.
Старуха встала, взяла свой мешок и, порывшись в нем, вынула деньги, потом бережно отсчитала и положила на стол несколько монет, но долго не могла отвести от них руку — видно, ей трудно было расстаться с ними.
Кастелян с трудом стал вставать из-за стола, а старуха, вооружившись зонтиком и мешком, уже подходила к полуотворенной двери, как колокольчик снова зазвонил. На этот раз в кабак вошли Маргарита и Вальтер. Тут-то и произошла любопытная встреча.
В дверях Маргарита столкнулась с госпожой Робер, и обе воскликнули от удивления, уставившись друг на друга.
— Что случилось? — спросил Кастелян, с удивлением глядя на эту немую сцену. Теперь, когда он уже встал, ему хотелось поскорее выйти из кабака.
— Эге! — произнесла старуха,— да это же Марго, мы должны воротиться! Это милая красавица Маргарита! И опять с новым дружком? Детка, так не годится: от принца — к работнику!
Маргарита хотела молча, с презрением пройти мимо старой сводницы — Вальтер успел шепнуть ей, что нищая графиня сидит в передней комнате, но старухе не хотелось выпускать из рук молодую женщину. Она знала ей цену и уже думала о вознаграждении, которое может получить за то, что найдет девушку. Робер опять вернулась в кабак, толкнув Кастеляна и дав ему понять, чтобы и он следовал за нею. Дольман с удивлением смотрел на всю эту сцену, а Альбино не мог отвести глаз от прекрасной посетительницы.
Графиня была так занята вином, что не заметила вошедших.
— Войдем, детка,— старуха схватила Маргариту за руку,— садись сюда, я желаю тебе добра!
— Оставьте меня, госпожа Робер,— отвечала испуганная Маргарита.
— Тебе не будет вреда, если ты пойдешь со мной,— убеждала старуха, глаза ее алчно блестели, а костлявые пальцы все крепче сжимали руку молодой женщины.
— Оставьте Маргариту,— вмешался Вальтер, становясь между ними.— В противном случае…
— Ого! Только не давать воли рукам! — С этими словами Кастелян оттолкнул Вальтера.
— По какому праву вы вмешиваетесь в дела…
— Которые вас не касаются? То же самое я хотел спросить у вас,— перебил Вальтера заступник сводницы.
— Я.ничего не понимаю! Маргарита, знаешь ли ты госпожу Робер и ее защитника?
— О Вальтер, помоги мне!
— Дитя мое, расскажи мне лучше, как ты сюда попала! Пойдем со мной, один очень богатый господин… — нашептывала старуха.
— Святая Дева, сжалься надо мною! — простонала девушка.
— Прочь с дороги! — воскликнул рассерженный Вальтер, оттолкнув Кастеляна.
— Убирайтесь отсюда, если желаете шуметь и ссориться! — закричал Альбино, подскочив к Вальтеру, на которого замахнулся Кастелян.
— Отвяжитесь добром,— Вальтер отступил к стене.
— Девушка может остаться, но мальчишка пусть убирается,— настаивал Альбино.
Толстый Кастелян, вооружившись ключом, набросился на Вальтера.
Дольман видел, что защитник девушки, которая плакала от страха, стараясь освободиться из рук старухи Робер, должен будет отступить перед двумя мужчинами.
— Прочь, Альбино! — громко закричал он.— А тебе, Кастелян, я разобью череп! Прочь, мошенники! Вдвоем — на одного! Оставьте его!
— Я справлюсь с ними сам,— остановил Дольмана Вальтер, схватив руку Кастеляна.
— Я не допущу здесь скандала! — закричал Альбино, обращаясь к Дольману, который оттащил его прочь.— Еще не хватает посадить себе и вам полицию на шею.
— Так вышвырни отсюда эту старую сводню, чего она пристает к девушке?
— Действительно, девушка слишком хороша, чтобы ее уступать старухе! — Альбино подошел к столу, возле которого сидели Робер и Маргарита.— Оставь девушку в покое.— Альбино, как бы желая защитить девушку, обнял ее за талию.