Андреа, согласно своему обещанию, стал почти ежедневно бывать у Баккара и аккуратно сообщать ей, что происходило с раненым виконтом де Камбольхом.
Баккара постоянно делала вид, что вполне верит ему, и просила его постоянно продолжал следить за ним.
Сэр Вильямс аккуратно и точно исполнял свои обязанности до самого отъезда Рокамболя в Гавр.
В этот день он явился к Баккара и сообщил ей, что Рокамболь, сделавшись идиотом, отправился в провинцию к брату своей матери — одному зажиточному землевладельцу.
— Хорошо, — заметила Баккара, — но что же, по-вашему, надо делать теперь?
— Право, не знаю…
— Нам, мне кажется, не следует терять его из виду.
— Хорошо, я устрою так, что за ним будут следить и в провинции.
— Где он?
— В Анжу.
— А деревня?..
— Я узнаю это вечером.
— Отлично! А мы тогда подумаем вместе, что нам следует делать, — заметила Баккара.
Сэр Вильямс, убежденный, что Баккара питает к нему безграничное доверие, уже собирался уходить, как вдруг из соседней комнаты отворилась дверь и в ней показалась жидовочка.
Баккара уже давно подготовляла эту сцену.
При виде ее сэр Вильямс мгновенно изменился в лице.
Баккара отлично заметила эту перемену, которая произошла с ним при виде ее.
Через две минуты он ушел, а Баккара прошла в свой кабинет, где ее ждал граф Артов.
— Ну? — спросил он, смотря на нее с любопытством.
— Друг мой, — сказала она, — он любит Сару… в это-то слабое место я и ударю.
— Но если его сообщник ускользнет от нас?
— Теперь я этого больше не боюсь… в продолжение трех месяцев он отдыхал и, конечно, что-нибудь да выдумал в это время… я уверена, что он не идиот, и надеюсь, что для него скоро наступит час искупления… накануне торжества зверь попадет в западню, которую я в продолжение трех месяцев рою под его ногами; приманкой в этой западне будет служить эта девочка, на которую он уже осмелился взглянуть своим преступным взором…
Де Кергац купил себе несколько месяцев тому назад виллу Примевер, находящуюся около реки в самой поэтической местности и в недальнем расстоянии от Парижа.
В Примевер-то он и переехал на дачу, оставив Андреа в городе. Андреа иногда приезжал на эту дачу и однажды, воспользовавшись отсутствием Армана, который был на свадьбе у одного бедного художника, высмотрел расположение комнат и приказал Рокамболю, который, как мы уже знаем, был принят в доме Армана де Кергаца, забраться ночью через окно в комнату Жанны де Кергац.
Жанна была страшно напугана, когда ночью в ее комнату влез Рокамболь и, бросившись перед ней на колени, стал объясняться ей в любви.
Жанна оцепенела от ужаса… Но в это время дверь ее комнаты отворилась, и вбежавший Андреа бросился на мнимого маркиза Иниго де Лос-Монтеса и, дав ему пощечину, вызвал его на дуэль, взяв предварительно с него и с Жанны слово, что все происшедшее здесь останется навсегда и для всех глубокой тайной.
На другой день после этого Андреа явился к Арману и, сообщив ему, что он вчера был глубоко оскорблен и вызвал своего обидчика на дуэль, просил его быть своим секундантом.
— С кем же ты дерешься? — спросил его Арман де Кергац.
— Даете ли вы мне слово уважать мою тайну, Арман?
— Даю.
— Ну, так я дерусь с маркизом доном Иниго де Лос-Монтесом.
— Как, — вскричал Арман, — с этим маркизом, который был рекомендован мне?
— Именно.
— Но… это невозможно!
— Вы мне дали слово, — холодно сказал Андреа, — и, конечно, никогда ему не измените.
— Странно, — прошептал Арман, — когда же ты думаешь драться?
— Завтра… на пистолетах в Венсенском парке… я вас попрошу озаботиться относительно другого секунданта.
— Хорошо, — сказал граф и поехал к Фернану Роше. Арман по дороге заехал в отель Мерис и условился с маркизом относительно часа, места и оружия.
Когда он приехал к Роше, то застал их и Баккара за завтраком.
Арман отозвал Фернана в сторону и сказал ему:
— Друг мой, я пришел попросить у вас одной услуги. Этих слов было вполне достаточно для того, чтобы
Баккара поняла, что опять случилось что-нибудь особенное.
Когда Фернан и Арман вышли из комнаты, то она упросила Эрмину устроить как-нибудь, чтобы она могла слышать все то, что они будут говорить.
Эрмина, вполне доверявшая Баккара, исполнила ее желание и дала ей возможность, спрятавшись, узнать о дуэли Андреа с бразильским маркизом.
— Это странно, — подумала она, — и я уверена, что тут опять кроются козни сэра Вильямса. — Она торопливо оделась и отправилась к графу Артову.
— Вы согласны оказать мне одну услугу? — спросила она молодого человека. г — Я раб ваш, — сказал он и с любовью посмотрел на нее.
Баккара рассказала ему тогда, что она слышала относительно дуэли, и попросила его собрать точные сведения об этом бразильском маркизе.
Граф немедленно исполнил ее просьбу и, заехав в клуб, встретился там с бароном де Манервом, у которого и узнал кое-что о бразильце, что, впрочем, ограничилось самыми краткими сведениями — хотя он и был секундантом. Баккара упросила де Манерва, конечно, через посредство графа Артова, быть свидетельницей этой дуэли, для чего и переоделась грумом, между тем как Артов был одет кучером.
Дуэль между бразильским маркизом и виконтом Андреа оказалась, как и предполагала Баккара, —пустой комедией. Рокамболь, или бразильский маркиз, стрелял первым и промахнулся. Тогда сэр Вильямс подошел к нему почти в упор и выстрелил в воздух, предварительно взяв с маркиза честное слово, что причина этой дуэли останется для всех и навсегда непроницаемой тайной.
Здесь мы должны заметить, что перед самой дуэлью Андреа взял Армана за руку и, отведя его в сторону, сказал:
— Мой дорогой и милый Арман, еще десять минут, и меня, может быть, уже не будет на этом свете.
— Молчи, — прошептал граф, почувствовавший, что вся кровь его прилила к сердцу.
— Я не хочу умирать, — продолжал Андреа, — не получив от тебя обещания.
— Ах, брат, брат, можешь ли ты сомневаться, что твои желания будут священны для меня.
— Поклянитесь же мне, что вы отправитесь в Бретань, в Керлован, и проживете там два или три месяца и что уедете туда сегодня же или завтра.
— Клянусь!..
— Не спрашивайте меня о причине.
— Хорошо.
Заручившись обещанием Армана, Андреа совершенно спокойно проделал всю комедию с дуэлью и, простив маркиза Иниго, доказал еще раз Арману все благородство своей души.
Одна только Баккара поняла истинное значение всей этой комедии и положительно убедилась в том, что дон Иниго не кто иной, как сообщник сэра Вильямса.
Она решилась во что бы то ни стало добиться истины: с этой целью она написала своей подруге Сент-Альфонс и предложила ей получить от Артова сто тысяч франков, если она удостоверится в том, что бразильский маркиз красится и что у него на груди есть шрам.
Граф Артов, по просьбе Баккара и при посредстве Сент-Альфонс, попросил барона де Манерва дать у себя холостой вечер-бал.
Барон с удовольствием согласился исполнить просьбу Баккара и написал собственноручно письмо к маркизу Иниго, приглашая его в самых любезных выражениях приехать к нему на другой день на вечер.
Написав это письмо, барон прочел его мадам де Сент-Альфонс.
— Какой вы умный и милый, — сказала она. — Мне надо повидаться с вами до вашего бала.
В этот же день граф де Кергац сообщил своей жене, что ему хотелось бы поехать на некоторое время в Керлован.
Жанна согласилась.
А это согласие вполне успокоило Андреа.
В этот же день, только позже, в девять часов вечера» сэр Вильямс посетил бразильского маркиза Иниго и сказал, что он уезжает на другой день в Керлован.
— Ты же останешься еще на три дня в Париже.
— А потом?
— А затем поедешь в Сент-Мало, где будешь ждать моих инструкций.
— Ну, а еще что?
— А покуда ты убери Сару.
— Сару?
— Ну да, жидовочку.
— Как же это сделать?
— Ты должен увезти ее.
— Та… та… — проговорил Рокамболь, глава которого заблестели. Взгляд этот не ускользнул от внимания сэра Вильямса.
— Однако, прелестный друг, — заметил ему Андреа, — если вы не будете вести себя прилично, то вы ведь не получите миллиона, да и, кроме того, будете еще убиты.
— Я буду скромен, дядя, но куда же мне свезти похищенную девушку?
— В Гавр, где я возобновил сношения с одним из моих лондонских приятелей по имени Джон Берд. Этот чудак ведет теперь очень недурно свои дела; он теперь капитан торгового корабля и пользуется большим уважением в своей среде… Этот-то Джон Берд остался вполне верен своему старому капитану и вообще сделает для меня все, что только можно и что мне будет угодно.
— Это излишние подробности, — заметил Рокамболь, — переходите-ка лучше, дядя, прямо к настоящему делу.
— Я долго думал насчет будущности Баккара, — продолжал сэр Вильямс, — и остановился на том, чтобы отправить ее на Маркизские острова.
— Черт побери!
— И дать возможность этой милочке сделаться женой какого-нибудь антропофага или быть съеденною им. Она довольно красивая девушка!..
— Славная мысль, — заметил холодно Рокамболь.
— Конечно!-
— Но как привести ее в исполнение?
— С помощью моего друга Джона Берда. Он грузит в Гавре какие-то товары, которые везет в Австралию. Он теперь в Париже.
— Он согласен?
— Вполне, и высадит ее на каком-нибудь пустынном берегу, где и найдут ее дикие… он даже, вероятно, сумеет продать ее за хорошую цену.
— Все это хорошо, но как передать ее Берду?
— Очень просто: ты сперва увезешь жидовочку и поручишь ее вдове Фипар, а затем уведомишь Баккара, что ее похитил негр… негр этот будет твой.
— Вантюр?
— Ну, да… конечно.
— В письме ты добавишь, что корабль, на котором он находится, стоит покуда в Гавре и что затем «Фаулер» отправится в Сент-Мало… там она найдет «Фаулер» на рейде и, конечно, поедет на корабль — остальное обделает все Джон Берд.