Сначала она не хотела ехать в больницу, но потом не выдержала и закричала:
– Мне нужна «скорая»! Вызовите «скорую»!
А свекровь стояла и тыкала пальцем в заваленный бумагами стол:
– Ты еще не закончила. Сначала разберись с этим! Не может быть, чтобы тебе было так плохо. Нельзя произвести на свет ребенка за десять минут! Я рожала Гереона целый день. Отец будет в ярости, если ты не закончишь все это сегодня вечером. Ты же знаешь, какой он у нас.
Да, Кора прекрасно это знала, ведь они с Гереоном со дня свадьбы жили под одной крышей с его родителями. Старик был тираном, никому не давал спуска. Свекровь пресмыкалась перед ним и с презрением относилась к остальным. Гереон безропотно выполнял приказы, а Кора была рабыней, купленной на большом рынке задешево – всего-то за иллюзию пристойной жизни, почти даром.
И тогда, стоя за старым кухонным столом и глядя на растекающуюся под ногами лужу, она поняла, что с нее довольно. Сначала разберись с этим? Нет!
В больнице у нее появилось время спокойно подумать о своей жизни и понять, что в так называемых благопристойных отношениях есть подводные камни, что о надеждах на то, что мечты сбудутся сами собой, можно забыть. Вопрос заключался в том, сколь многим Кора готова была пожертвовать. Но с ребенком на руках ей было проще; как ни крути, эти семь фунтов веса были способны подкрепить любое ее требование.
Вернувшись через несколько дней из больницы, Кора начала воплощать планы в жизнь. В то время стали поговаривать, что она бестактная и даже наглая. «Дерзкая бабенка», – часто повторял старик. Она не была такой, но при необходимости могла меняться. Ясно ведь, что просить его без толку.
Кора оборудовала себе кабинет – настоящий, с письменным столом, шкафом для документов и отоплением. Отвоевала и другие привилегии: ей и Гереону стали платить зарплату. У старика случилась истерика: он кричал о ее бесстыдстве и жадности.
– Кто тебя научил запускать руку в чужую кассу?
Сердце у Коры едва не выскочило из груди, однако она не отступила.
– Либо нам с Гереоном будут платить, либо мы уйдем в другое место. Выбирайте. Можете разузнать, сколько получают служащие в конторах. И тогда поймете, что еще дешево отделались. И не смейте говорить, что я запускаю руку в чужую кассу! Я эти деньги зарабатываю!
Отвоевать причитающееся им у старика было непросто. Но Коре это удалось, и около года назад у них с Гереоном появился собственный дом. Даже после рождения ребенка она все время боялась, что свекор укажет ей на дверь. «Иди туда, откуда пришла», – скажет он, а Гереон будет стоять рядом с огорченной миной. Он ни разу не поддержал Кору, ни разу не выступил в ее защиту.
Вскоре после рождения сына она с горечью поняла, что не дождется помощи от мужа. Однако теперь это уже не имело значения. Он такой: выполняет то, что от него требуется, а в остальном хочет, чтобы его оставили в покое. А по пятницам и субботам ему нужно немного любви… Против этого Кора не могла возражать, ведь любовь – это прекрасно, а еще совершенно естественно.
Четвертое июля, шестнадцать пятьдесят две! Нужно выписать еще один счет. Кора все время откладывала это, чтобы отвлечься в самый последний момент. Новый отопительный котел… Гереон вместе с Манни Вебером установили его в среду. На следующую неделю было запланировано еще два таких же. Новое постановление о содержании вредных веществ в атмосфере заставляло людей утилизировать старые отопительные системы. Оно вступило в силу еще несколько лет тому назад, но многие избегали связанных с этим расходов, пока районный чистильщик дымоходов не начинал угрожать отключением старого котла.
Странная позиция. Люди прекрасно знали, что их ожидает. И ничего не делали! Выжидали. Словно старый отопительный котел мог внезапно, по собственному почину, начать соответствовать ужесточенным нормам выброса вредных веществ. Как будто дыра внутри тебя может вдруг взять и затянуться…
Четыре года назад это случилось. Не вдруг, на это потребовалось несколько месяцев. Тогда рядом с Корой еще не было Гереона, который одним движением руки разрушил кропотливый труд…
Четвертое июля, шестнадцать пятьдесят семь! Больше работы не было. В прошлую пятницу Кора могла бы еще заняться начислением зарплаты. Это была всего лишь уловка, однако она помогала ей сдерживать панику. Это было не похоже на обычный страх, на ощущение внутреннего дискомфорта. Красно-серый туман заполнял мозг Коры, проникая в каждый уголок и блокируя нервные окончания.
Все, рабочий день закончен! Негнущимися пальцами Кора извлекла счет из пишущей машинки и тщательно проверила отдельные позиции. Ничего исправлять было не нужно, оставалось только убрать на письменном столе. Кора перевернула листок календаря. Понедельник! До тех пор была еще целая вечность – все равно что маленькая смерть. А ведь она была уже наполовину мертва.
Ноги не слушались Кору. Словно на ходулях она пересекла крохотный кабинет и склад и вышла во двор. На улице было очень тепло. С безоблачного неба смеялось солнце, напоминавшее детское личико. Его лучи были очень яркими, и у Коры начали слезиться глаза. Вот только вряд ли это было как-то связано со светом.
Дальше по улице находился дом родителей мужа. Их собственный дом стоял на том месте, где раньше был сад. Большое здание с современной мебелью, кухня-мечта из беленого дуба. Прежде Кора всем этим очень гордилась. Но в данный момент таких чувств, как гордость или самодовольство, не было. Был только страх сойти с ума. Лучше быть мертвой, чем сумасшедшей.
Почти до семи часов вечера Кора занималась домашними делами. Гереон еще не пришел. По пятницам он обычно отправлялся с Манни Вебером в кабак, выпивал пару бокалов пива. За ужином ровно в семь Кора и ее муж встречались в доме свекра и свекрови.
В восемь они с Гереоном уходили к себе. Кора укладывала сына спать. Его нужно было просто положить в кроватку – свекровь уже позаботилась о подгузнике и пижаме.
Гереон усаживался перед телевизором, сначала смотрел новости, затем – художественный фильм. В десять у него начинали бегать глаза. Он выкуривал сигарету. Прежде чем зажечь ее, объявлял:
– Я покурю.
Он выглядел напряженным и неуверенным в себе. Уже несколько недель Гереон не знал, как вести себя с женой. Через несколько минут он тушил сигарету и говорил:
– Я пошел наверх.
С таким же успехом он мог бы щелкнуть плетью или сделать еще что-нибудь в этом роде.
Едва Кора поднялась с кресла, как он позвал ее:
– Кора, ты идешь? Я готов.
Гереон принял душ и почистил зубы. Еще раз прошелся бритвой по щекам и шее, капнул на кожу немного лосьона после бритья и теперь стоял в дверях ванной чистый, приятно пахнущий и милый. Из одежды на нем были лишь трусы. Сквозь тонкую ткань отчетливо просматривался возбужденный орган. Смущенно улыбаясь, Гереон провел рукой по затылку (волосы там намокли, когда он принимал душ) и нерешительно поинтересовался:
– Или ты не хочешь?
Как просто было бы сказать «нет»! Какое-то время Кора даже подумывала об этом. Вот только проблему таким образом не решить. Отложить что-то еще не значит отказаться от этого навсегда.
В ванной она пробыла недолго. На полочке над умывальником лежала упаковка со снотворным. Оно было более сильным, чем то, что она принимала вначале, и упаковка была почти полной. Кора приняла две таблетки, запив их водой. Затем, немного помедлив, проглотила оставшиеся шестнадцать – в надежде на то, что их хватит, чтобы покончить с этим кошмаром. После она направилась в спальню, легла рядом с Гереоном и заставила себя улыбнуться.
Он возился недолго, стараясь как можно скорее с этим покончить. Поднес руку к ее промежности, чтобы проверить, готова ли она. Там было сухо. С тех пор как он попытался доставить жене «особенное удовольствие», так было всегда. Постепенно Гереон привык к этому. Он купил крем-смазку и втирал его нежными движениями, прежде чем лечь сверху и войти в нее.
И в этот момент начиналось безумие. В комнате было совершенно тихо, если не считать дыхания Гереона, которое сначала было ровным, затем учащалось и становилось все более шумным. И тем не менее Коре казалось, будто где-то играет невидимое радио. Спустя полгода этот ритм стал для нее таким же привычным, как собственное сердцебиение: шуршащие, частые звуки ударных, сопровождаемые аккордами бас-гитары и свистом орга́на. Когда Гереон ускорял темп, звуки становились громче, пока Коре наконец не начинало казаться, что у нее вот-вот разорвется сердце. А потом все заканчивалось – обрывалось именно в ту секунду, когда муж падал на кровать рядом с ней.
Повернувшись на бок, он быстро засыпал. А Кора смотрела в темноту и ждала, когда подействуют таблетки.
Казалось, ее живот наполнен жидким свинцом, там жгло и гудело, словно в печке. Затем горячий сгусток подступил к горлу. Кора с трудом добежала до ванной. Ее стошнило. Она расплакалась и наконец уснула. Кора плакала во сне, разорвавшем ее ночь на тысячу кусков, и продолжала плакать, когда Гереон тряхнул ее за плечо, удивленно вглядываясь в лицо:
– Что с тобой?
– Я больше не могу, – ответила Кора. – Я просто больше не могу.
За завтраком ей все еще было плохо, голова раскалывалась от боли. По выходным это часто с ней бывало. Гереон ни словом не упомянул о том, что случилось ночью, лишь смотрел на жену с недоверием и сомнением.
Он заварил кофе. Напиток получился слишком крепким, отчего измученный желудок Коры взбунтовался еще сильнее. Гереон вынул ребенка из кроватки и, держа на руках, стал кормить куском белого хлеба, который намазал толстым слоем масла и варенья. Он был хорошим отцом и, когда позволяло время, возился с сыном.
В течение недели за малышом присматривала свекровь и ночевал он тоже у бабушки и дедушки, в комнате, которая раньше принадлежала Гереону. А по выходным отправлялся с родителями в собственный дом. Глядя на сына, сидящего на коленях у Гереона, Кора подумала, что это лучшее, чего она добилась в жизни.